Сара наклонилась и поцеловала Эми в щеку.
– Я совсем не была уверена, что тебе захочется видеть меня уже сейчас.
– Я рада компании. С Вашей стороны было так мило прислать… Мемтаз? Так ее зовут?
– Да.
– Это Вы учили ее английскому?
– Нет, она выучила язык еще при матери моего мужа – та была англичанкой. Мемтаз отдали мне, когда я появилась во дворце, потому что она одна могла со мной общаться, – Сара села в обитое атласом кресло напротив Эми и расправила юбку, потом принялась наливать чай в тонкие фарфоровые чашки.
– Я заказала ленч к часу, а до этого мы можем выпить чаю и поболтать.
– Спасибо за одежду, – Эми показала на свое платье.
– Носи на здоровье. Я заказывала его для себя, но оно оказалось немного узко в талии.
Сара улыбнулась.
– Вижу, что тебе оно как раз впору.
– Как Вам удается не отставать от западной моды? – поинтересовалась Эми. – Должно быть, приходится приложить много усилий, чтобы выписать сюда одежду.
– Боюсь, что в этом я использую положение мужа, – с хитрой улыбкой призналась Сара. – Получаю «Harper's Weekly» и «Godey's Lady's Воок», а потом заказываю то, что мне нравится, через магазин в Константинополе, который обслуживает западных туристов. Они просто счастливы угодить супруге паши Бурсы.
– А Вы когда-нибудь носите турецкие платья?
– Иногда, главным образом по праздникам. Но когда жила в гареме, носила постоянно.
Эми изумленно взглянула на нее.
– Так это правда, что паша Вас купил?
– Да, он купил меня у султана. Я старалась убедить их, что меня нельзя ни продать, ни купить, но они почему-то не пожелали меня слушать.
– Мужчины в Турции вообще не очень любят слушать, я это уже испытала на себе.
Последовало долгое молчание, а потом Сара тихо спросила:
– Ты хотела бы поговорить об этом?
– Наверное, хотела бы. Еще вчера мне казалось, что не смогу, а сегодня вижу, что… – Эми замолчала.
– Что? – Сара подала ей чашку чая и показала на поднос, на котором стояли сливки, сахар и тарелочка с нарезанным дольками лимоном.
– Что мне станет легче, если я поговорю с кем-то, кто лучше меня знает и понимает эту страну и ее людей, – просто ответила Эми, добавляя в чай сливки и помешивая их.
– Людей, подобных Малик-бею? – уточнила Сара.
– Да. – Эми отхлебнула из своей чашки: чай оказался крепким, горячим, с ароматом корицы.
– Ты влюбилась в него? – просто спросила Сара, глядя девушке в лицо.
Эми в испуге отвела глаза.
– Неужели это так бросается в глаза? – несчастным голосом спросила она.
– Ну, давай скажем просто, что я заметила, как ты без особой радости уезжала от мужчины, который тебя похитил, – заметила Сара с понимающей улыбкой.
– Мне очень жаль, что я находилась в таком состоянии, – сказала Эми.
– Но ты не ответила на вопрос.
– Да, наверное, я его люблю. Потому что одна мысль о том, что больше я его никогда не увижу, разрывает мое сердце.
– А он тебя любит?
– Любит? Он отпустил меня без единого слова, – уголки ее рта опустились; казалось, она готова была снова заплакать.
– Это ничего не значит, – проговорила Сара со вздохом. Встав и подойдя к Эми, она положила руку на плечо девушки.
– Он может умирать от любви к тебе и все-таки не произнести ни слова. Эти турки горды, своенравны и независимы. Пантеры, точнее не скажешь.
– Пантеры? – с удивлением повторила Эми.
– Именно. Пантера – геральдический символ семьи моего мужа, но черты этого зверя проглядывают в характере каждого мужчины в этой стране. Все они молчаливы, яростны и скрытны. Проявить чувство для них – признак слабости, – она снова вздохнула. – Этих мужчин трудно любить. Тем более трудно, что они чертовски привлекательны, – Сара отпила из своей чашки.
– Ваш муж тоже таков? – удивленно спросила Эми. – Он кажется славным!
Сара едва не захлебнулась и поставила чашку.
