обсидиана с ребрами, стальными с ребрами и плоскими пирамидальной формы, а также тупыми деревянными и металлическими наконечниками.
Эти стрелы пускали при одинаковых условиях. Целью были сосновые доски толщиной 2 см и имитации тел животных. Последние были сделаны из коробок без боковых стенок, набитых оленьими шкурами с зашитыми в них внутренностями животных. Стрелы с тупыми наконечниками отскакивали от этих мишеней, но пробивали тела небольших животных и останавливались только при попадании в кость, которую ломали. Стрелы с обсидиановыми и тяжелыми металлическими наконечниками пробивали имитированное тело животного. Ни один из гладких металлических наконечников не был столь эффективен, как обсидиановый, волнистое ретушированное острие которого буквально впивалось в мишень.
До нас дошли сведения об искусстве индейских лучников периода завоевания испанцами Флориды. Пленному индейцу конкистадоры пообещали свободу, если он на расстоянии 150 шагов пробьет кольчугу. Индеец пустил из своего лука тростниковую стрелу с кремневым наконечником, которая пробила кольчугу на глубину двух колец. Испанцы ужаснулись и тут же сменили кольчуги на жилеты, подбитые войлоком. В XX веке экспериментаторы повторили это опыт. Мишенью был манекен с кольчугой из булатной (дамасской) стали XVI века. Стрела со стальным наконечником, пущенная из лука весом 34 кг с расстояния 75 м, пробила кольчугу и проникла в манекен на глубину 20 см.
Последние испытания, целью которых было изучение пробивной способности стрел, экспериментаторы провели в природных условиях. Бегущий олень был убит ими одной стрелой, пущенной с расстояния 75 м. Стрела пробила грудь животного насквозь. Таким способом они убили восемь оленей. Двух взрослых медведей убили стрелами, попав в грудь и сердце с расстояния 60 и 40 м.
Секстон Поуп, врач по профессии, исследовал также действие стрелы и пули в теле животного. Пуля при проникновении в тело отрывает большой кусок ткани, который отчасти закупоривает рану, стрела же разрезает кожу и ткань, что ведет к быстрой потере крови и к смерти. Сильной кровотечение позволяет также быстрее найти раненое животное. Поэтому Поуп пришел к выводу, что лук является более «гуманным» и спортивным оружием охоты, чем ружье.
Вторым древним дальнобойным охотничьим приспособлением были метатели дротиков (атлатлы), широко применявшиеся в доколумбовой Америке. Какие же результаты получили экспериментаторы при сравнении действия этих приспособлений с луками?
В опытах использовали копии деревянных метателей, известных в среде американских индейцев, а также лук весом 27 кг. Оба вида оружия применял один и тот же экспериментатор. Только шесть дротиков из 30, брошенных с помощью метателя, попало в мишень, расположенную на расстоянии 30 м, в то время как из 36 стрел в цель попала 31. Исходя из этих результатов, экспериментаторы сделали вывод, что метатели с дротиками ввиду их низкой точности попадания применялись при стрельбе по окруженному стаду диких животных. На расстоянии 30 м точность попадания дротиков и стрел с металлическими наконечниками в деревянную доску была одинаково хорошей. Максимальное расстояние, на которое можно было бросить дротик из метателя, — 100 м, попадание же было эффективным до 40 м. Эти виды оружия применялись иногда и при ловле рыбы. Гарпуны, которые бросали с помощью метателя, давали хорошие результаты, в то время как лучник с гарпунами не поймал почти ничего.
Все экспериментаторы, исследовавшие луки и метатели, пришли к выводу, что это было оружие высокой эффективности, которым можно было убить животное с расстояния от 50 до 100 м. Но к сожалению, не только животное. Остатки скелетов древних людей свидетельствуют о том, что жизненный путь многих из них был прерван дротиком или стрелой. В эпоху палеолита и мезолита люди жили чаще всего далеко друг от друга. Стыки между ними происходили довольно редко и главным образом из-за охотничьих угодий. С появлением земледелия столкновения участились. И это понятно, ибо увеличивалось население, а это вело к продвижению людей в новые районы, где они вступали в борьбу с местными охотниками и собирателями. Скотоводы же, используя свое преимущество — подвижность, добились военного превосходства над земледельцами, насильно отнимая у них плоды их труда. Они смерчем проносились на своих конях через районы оседлых земледельцев. Казалось, что нет никакой возможности защититься от их наездов. Но вскоре возникают городища с крепкими стенами и рвами. Здесь оружие нападения воинственных скотоводов было уже не так эффективно.
Правда, в более поздние времена, например в Древнем Риме, были изобретены всевозможные осадные и метательные орудия, которые с успехом использовались при завоевании чужих городов. Сюда относится римская баллиста. Археологи установили, что римляне использовали ее, к примеру, при осаде одного из городищ на юге Англии. Городище было укреплено несколькими поясами валов. Защитники запаслись большим количеством камней для пращей. Это должно было удерживать нападающих на значительном расстоянии от валов. Однако камень, брошенный из пращи, пролетал не более ста метров. Но тяжелый железный наконечник, обнаруженный в позвонке одного из защитников, свидетельствовал о том, что нападающие это расстояние преодолели с помощью баллисты.
Как показали эксперименты, баллисты бывали различных калибров, зависевших от толщины тетивы, пускавшей стрелу. Римляне применяли вариант баллисты, у которой D. Конструкция всех частей баллисты зависела от D, так как все они были кратными D и все калибры геометрически были идентичны. Баллиста состояла из горизонтальной рамы с желобом и вертикальной рамы с тетивой из пучка скрученных кишок. Тетива натягивалась с помощью зубчатого зацепления, прикрепленного к пусковой доске, соскальзывающей в желоб, в котором лежала стрела. Проведенные тесты показали, что это оружие давало римлянам примерно такое же преимущество над противником, какое дает ружье против лучника. Стрела, пущенная из баллисты, попадала в цель с расстояния 500 м.
Для индивидуальной защиты использовались щиты и доспехи. Джон Коулз испытал прочность копий круглых, кожаных и бронзовых щитов бронзового века. На металлическом щите толщиной 3 мм он в центре сделал выпуклость, а также укрепил щит гибкими ребрами, в результате чего прочность его соответствовала оригиналу. В загнутый обод одного из щитов для прочности он вложил еще и проволоку. Дротик с бронзовым наконечником пробил этот щит насквозь, а меч эпохи бронзы с первого же удара рассек его пополам. Только проволока в ободе не дала щиту развалиться на части. Таким же испытанием ученый подверг и кожаный щит. Дротик с трудом его пробил. А после пятнадцати сильных ударов мечом на внешней стороне кожаного щита появились только легкие порезы. Результаты эксперимента показали, что кожаные щиты с успехом могли использоваться для защиты. Бронзовые же щиты, по всей вероятности, служили для каких-то культовых целей, так как полагаться на них в бою было слишком рискованно. Это же относится и к бронзовым доспехам той отдаленной эпохи.
В следующей главе мы вступаем в совершенно иную эпоху, развитие которой определяло прежде всего земледелие. Поэтому в заключение повторим основные черты хозяйственного уклада охотников и собирателей. Добыча охотников и собирателей в эпоху палеолита и мезолита давала им все необходимое для жизни человека: еду, одежду, материал для сооружения жилья, технические материалы для изготовления орудий, инструментов, оружия, посуды, украшений и ритуальных предметов. Даже после появления земледелия охота и собирательство оставались важным дополнением продукции, которую давала обработка земли и скотоводство. Со временем охота превратилась в спортивное занятие и школу подготовки искусных бойцов.
5. Земледелие. Вечный двигатель существовал уже в доисторическую эпоху
Представление о продуктивности почвы для нашей городской цивилизации является чем-то второстепенным. У нас она больше связывается с сетью магазинов и открывалкой для консервных банок, чем с самой почвой. А если наша мысль уходит намного глубже, к самому производству, то в нашем представлении возникает человек за рулем трактора или идущий за лошадиной упряжкой. Представление это очень красочно, но никакой тесно связи с нашими каждодневными заботами о хлебе насущном оно не имеет.
Любовь к земле присуща сельскому населению всего мира, однако, по моим наблюдениям, на земно шаре нет другого такого района, где у людей было бы более мистическое отношение к продуктам земли, чем
