– Счастливо, Боря!
Она крепко пожала мне руку, глядя прямо в глаза своими широко открытыми глазами, совсем такая же, какой запомнилась по школе…
…Возвратившись в Иваново, я стал думать, что мне, инвалиду 2-й группы, делать дальше. Мечта об институте затерялась среди сражений и военных дорог. Как и многие мои сверстники, вернувшиеся с 'солей смерти', я считал, что дорога в институт закрыта. Казалось, из головы все выбито и вымолочено снарядами и пулями, нервы не в порядке, ничего не выйдет. Решил, что буду работать военруком в школе. Но отец думал иначе. Ему очень хотелось – и он сказал об этом,- чтобы я поступил в энергоинститут, где учился Лева. Я понял: для отца будет нестерпимо больно, если не решусь идти но стопам Левы, и подал заявление в Ивановский энергетический институт имени В.И.Ленина на электромеханический факультет.
Через несколько дней пришло извещение о моем зачислении. Я снова стал студентом! Мама перешила мне Левин костюм. Когда облачился в него, непривычная гражданская одежда показалась плохо сшитым балахоном.
Первый день занятий стал праздником не столько для меня, сколько для отца и матери. Я вышел из дому, и отец, открыв окно, помахал мне рукой, хотел что-то сказать, но только улыбнулся сквозь слезы.
В первые же дни учебы стало ясно, что мои опасения не были напрасными: я почти ничего не понимал на лекциях, особенно по математике, физике и химии – моим любимым школьным предметам. Часто, читая в который раз учебник и разозлившись на свою неспособность запомнить прочитанное, на тяжелую боль в голове, бросал ни в чем не повинную книгу в угол. Потом брал ее снова и читал текст еще и еще раз. Настойчивость, привитая в армии, внимание, которое проявлялось к фронтовикам в институте, помогли. Начал втягиваться в учебу. Боли в голове стали понемногу проходить. Со второго курса, как отличнику учебы и активному общественнику, мне назначили повышенную стипендию имени М.И. Калинина. Тепло родного дома, учеба, появившаяся семья постепенно заслонили собой годы войны, влили новые силы, возвращали утраченные надежды.
Жизнь продолжается
После окончания института я поступил в аспирантуру Института электротехники АН УССР в Киеве. В 1953 году защитил кандидатскую диссертацию: 'Исследование и разработка триггера на магнитных усилителях'. Тему для исследования предложил академик С.А. Лебедев – создатель первой в СССР электронной вычислительной машины. Следующие десять лет были отданы созданию и внедрению первой в СССР полупроводниковой управляющей машины широкого назначения 'Днепр'. По результатам этой работы в 1963 году защитил диссертацию на соискание доктора технических наук. Один из первых образцов машины хранится в Политехническом музее в Москве: она сыграла большую роль в создании первых систем контроля и управления различными производственными процессами.
Ни в детстве, ни тем более на фронте, ни в институте я не мечтал быть ученым. Труд на заводе, в учреждении, а тем более в научно-исследовательском институте мне представлялся очень сложным, и не раз думалось – справлюсь ли? Может быть, поэтому поступив в аспирантуру, а, позднее, работая научным сотрудником, я 'выкладывался', насколько позволяли силы, оставляя время только на сон да еду. Работавшие со мной молодые инженеры, только что кончившие институт, видя мое увлечение, старались не меньше. Да и время было такое – страна вставала из руин, расправляла плечи, ее авторитет был огромен.
В эти годы так работали не только мы, как бы возмещая потерянное на войне. Ее горечи и беды уходили в прошлое. Это было главным, рождало всеобщий энтузиазм. Вспоминать войну еще приходилось, но в первую очередь чтобы подбодрить себя и окружающих: на фронте было труднее, а в мирное время с любым сложным делом можно и нужно справиться!
В 1969 году меня избрали членом-корреспондентом АН УССР.
Начало моей научной деятельности совпало с началом развития управляющей вычислительной техники. Пришлось участвовать в разработке ЭВМ различных поколений – от ламповых великанов до современных полупроводниковых гномов. Многие из моих аспирантов стали докторами и кандидатами наук, успешно продолжают исследования, начатые 40 лет назад. Рассказать об этом в нескольких словах невозможно – может быть, удастся в будущем. Скажу только, что сейчас, когда в стране началась перестройка, вижу, что мог бы сделать больше, если бы не пришлось тратить так много времени на преодоление ненужных трудностей, которых было немало в годы застоя.
Мои дети (их трое – два сына и дочь) уже имеют свои семьи. Старший сын, наш первенец, назван именем моего погибшего брата. Среди пяти внуков растет и мой тезка – Малиновский Борис Николаевич.
В первые послевоенные годы никому ничего не рассказывал о пережитом, да и сам не мог читать книги о войне: события, сконцентрированные на немногих страницах или в нескольких строчках, преломлялись в сознании в развернутые и яркие картины, где литературные герои жили и умирали словно рядом со мной. Их переживания становились моими, а я теперь уже не был способен выдержать то, что можно и нужно было выдержать тогда… Зато запоем читал книги Толстого, Горького, Диккенса, Шолохова, Бальзака, Стендаля, других великих писателей.
Тогда, в молодости, книги восстановили во мне многое, казалось, безвозвратно утерянное на войне. На всю жизнь запомнилась мысль Диккенса, которую записал в самодельном блокноте, заведенном еще на Порккала-Удде, из его книги 'Давид Копперфильд':
'Талант и счастливый случай могут служить лишь продольными брусьями лестницы, по которой человек поднимается вверх, но поперечные перекладины, образующие собою ступени, должны быть, во всяком случае, сделаны из устойчивого прочного материала. Терпеливое и постоянное напряжение энергии одно только и может служить таким материалом. Никогда не хвататься всего одной лишь рукою за то, чему можно отдаться всем своим существом, и никогда не относиться с кондачка к делу, за которое берешься, каким бы ничтожным оно само по себе не представлялось'.
Через двадцать семь лет после окончания войны счастливый случай помог мне связаться с однополчанами. Я словно обрел второе дыхание. Организатором встреч ветеранов дивизии стал Николай Борисович Ивушкин. После окончания службы он поселился в Москве, разыскал многих однополчан и через 25 лет провел их первую встречу. Он же организовал Совет ветеранов, председателем которого был 15 лет, Музей боевого пути нашей дивизии в школе № 826. Николай Борисович написал две прекрасные книги о боевом пути стрелковых полков дивизии: 'За все в ответе' и 'Место твое впереди'.
За годы войны через дивизию прошли десятки тысяч людей, а отыскалось лишь 529 ветеранов.
Следопыты Мозырской школы №10 продолжают поиск. Они собрали несколько тысяч экспонатов – фотографий и писем фронтовиков, документов о боевом пути дивизии. С помощью общественности города рядом со школой построено двухэтажное здание музея. Сейчас он уже работает, получил название народного.
Каждый школьный музей – частица народной правды о войне. Все вместе – отеческое завещание воевавших будущим поколениям: беречь нашу Родину.
Низкий поклон вам, дорогие школьные следопыты!
Первые два десятилетия после войны не были легкими для уцелевших. И все-таки, думаю, для большинства они были самыми счастливыми в жизни!
В эти годы доучивались, влюблялись, обзаводились семьями, получали рабочую квалификацию, становились специалистами. Трудились по-фронтовому, не считаясь со временем, не гоняясь за легким заработком, излишним материальным достатком, видя в активном труде главную задачу жизни. Послевоенные успехи страны были во многом связаны с самоотверженным трудом воевавших.
Бывший сержант-радист Саша Ипполитов окончил институт, его здоровье поправилось, он вернулся в армию, стал полковником. Долго работал в Генеральном штабе Советской армии. Несколько лет назад перешел на работу в Министерство радиопромышленности. Награжден орденами за многолетний, самоотверженный труд. Живет в Москве. Николай Мартынов вернулся в родное Ликино (под Москвой) к своей любимой работе столяром на заводе, где трудился в довоенные годы. Но беды войны не прошли
