…Небо затворится и не будет дождя из-за того, что они согрешили пред Тобою. Но когда они помолятся на этом месте и прославят имя Твоё, а от греха своего отвернутся, тогда услышь их с небес и прости грех рабов Твоих и народа Твоего, Израиля, и пошли дождь на землю Твою, которую Ты дал народу Твоему в наследие”».
«Тут наш король, наверное, вспомнил цорянина Габиса, строителя Храма», – подумал писец Офер бен-Шиши, отпил из чашки и продолжил чтение свитка с первой молитвой короля Шломо в Храме:
«“…И чужеземца, который не из народа Твоего, Израиля, а придёт из страны далёкой ради имени Твоего, и придёт он, и будет молиться в доме этом
– Ты услышь его с небес, с места обитания Твоего, и сделай всё, о чём будет взывать к Тебе чужеземец”.
Когда закончил Шломо молитву, огонь сошёл с неба и поглотил жертвы.
И все сыны израилевы, увидев, как огонь и слава Господня опустились на Храм, пали ниц и славословили Господа, ибо Он благ. И король Шломо, и вся община израилева, собравшаяся к нему перед Ковчегом, принесли в жертву мелкий и крупный скот, который невозможно было сосчитать.
После жертвоприношения и молитвы король Шломо отпустил народ. Иврим благословили короля и пошли в шатры свои, радостные и с весёлым сердцем из-за всего того добра, что сделал Господь Давиду и Шломо и Израилю, народу своему».
Дочитав свиток, писец остался доволен, потому что ничего не забыл из событий того дня, самого важного для народа иврим.
Жрецы и звездочёты при дворцах правителей стран Плодородной Радуги, ещё ничего не знавшие об освящении Храма в Ерушалаиме, отметили удивительную перемену: внезапный покой сошёл на мир.
Свирепый и беспощадный ассирийский царь, много лет готовивший поход на страну Урарту, обнаружил, что в ночь перед самым выходом на войну, все стрелы из его обоза унесли вороны, а муравьи набрались в колчаны, так что те пришлось выбросить, а поход отложить.
Правителю великой страны Хатти, уже три года воевавшему со своим взбунтовавшимся сыном, жрецы капища бога Грозы предсказали землетрясение в горах и нашествие кочевников на побережье, если он немедленно не прекратит войну. Послушный богам правитель Хатти велел своей армии оставить подготовленные для сражения позиции и вернуться домой.
А царь морской державы Угарита вынужден был остановить сражение с соседним морским народом, ибо течение у берегов Верхнего моря внезапно переменилось и непобедимый флот Угарита сел на оголившиеся скалы.
Строители из Цора остановились у подножья Храмовой горы и смотрели на её вершину. В этот день они покидали Ерушалаим и возвращались на родину. Цоряне впервые увидели свою работу законченной.
Они смотрели на Храм и не могли ни оторвать от него взглядов, ни двинуться с места.
Никогда ещё люди не видели, чтобы здание, сложенное человеческими руками, так вознеслось над землёй – будто его притянуло к себе само небо. Цоряне, построившие не одно капище и у себя дома, и в соседхних странах, долго стояли, глядя на парящий над городом Храм. Провожавший их Габис сказал своему подмастерью:
– Вроде и гора – не гора, так, холм какой-то. А вон как высится на ней дом бога иврим!
– Да-а, – согласился подмастерье.
Они ещё долго стояли и покачивали головами, прежде чем пойти к Долинным воротам, где их ожидал верблюжий караван, гружёный товарами и золотом – тем, что цоряне заработали, строя Храм и Дом леса ливанского, а также подарками короля иврим Шломо, многочисленными и дорогими.
Глава 14
Проводник караванов Яцер бен-Барух с отцом и старшими детьми – сыном Элияу и дочерью Отарой – вместе с другими паломниками возвращался из Ерушалаима домой. Добираясь до своих селений, люди присоединялись к их семьям, работавшим на полях и в виноградниках, и когда караван вошёл в надел Ашера, в нём насчитывалось человек пятьдесят, не больше. Среди них был и приятель Яцера бен-Баруха – Омри. Они всегда встречались в Ерушалаиме на праздниках, а познакомились ещё в Леваноне, когда молодым мужчинам из племён Ашера и Нафтали пришёл черёд рубить кедры для Храма.
– Помнишь, – начинал при встрече один из них, – каждое дерево, как столб Боаз перед входом в наш Храм. А мох! Белый, сухой, чистый!
За воспоминаниями приятели не замечали, как проходит время.
Возле Хэлкита семья Яцера попрощалась с попутчиками.
Трое шли по своему селению и бормотали благодарность Богу за благополучное возвращение: никто в караване не заболел, ни разу не пришлось достать копьё или меч ни против зверей, ни против разбойников.
– Мир вам! – приветствовали их соседи, попадавшиеся навстречу, и паломники приглашали их на субботу, обещая рассказать, как праздновали Шавуот в Ерушалаиме.
Яцер бен-Барух глядел по сторонам, улыбался и думал, что подошла пора окапывать виноградник, очищать землю от камней и укреплять изгородь.
После того как паломники совершили омовение и переоделись, семья расселась в тени дома среди расставленных на траве кувшинов с колодезной водой и глиняных тарелок с выпеченным утром хлебом, сыром и овощами. Младшие дети получили подарки – по павлиньему пёрышку и по морской раковине с ерушалаимского базара – и убежали поить верблюдов. А Яцер, его отец, Отара и Элияу, едва перекусив, отодвинули чашки и тарелки, и начались рассказы. Жена Яцера Мирьям, младшие дети и слуги – все хотели услышать побольше об Ерушалаиме и о Храме.
Начал старый Барух:
– Шли мы мимо ячменных полей, где крестьяне сжинали колосья и передавали их идущим мимо караванам – для храмового жертвенника. Ерушалаим выглядел нарядно. Мы смотрели на него с моста через ручей Кидрон и не могли оторвать глаз. Дворец короля – Дом леса ливанского – почти закончен. Говорят, Шломо строил его тринадцать лет!
– Расскажите с самого начала, – попросила Мирьям.
– С начала так с начала, – охотно согласился старый Барух. – Утром наш караван подошёл к Ерушалаиму, и в город послали самого красивого юношу оповестить о прибытии новых паломников.
– Конечно, нашего соседа Ионатана, – подсказала Мирьям и подмигнула Отаре.
– Нет, – покачал головой старый Барух. – Совсем другого парня, ты его не знаешь.
– Рассказывайте дальше, – заёрзали младшие дети.
Барух продолжал:
– С этого момента всю дорогу к Храму перед нами шли левиты с шофарами, и глашатаи выкрикивали: «Вот братья наши! Они пришли с миром!» У подножья Масличной горы мы привязали верблюдов и пошли по мосту к Храму.
– Я шёл впереди, – похвастал Элияу, – и погонял нашу овечку Махли. Отара несла корзину с первинками граната, винограда и ячменя на плече, как положено по Закону. По дороге мы видели, как на другом берегу ручья Кидрон ерушалаимские женщины спускаются с кувшинами к источнику Тихон. Дедушка остановил нас на середине моста и говорит: «Да, наш король Давид выбрал самое лучшее место для главного города иврим. Если появятся враги, стражники подожгут мост, а вскарабкаться по таким обрывистым берегам под стрелами и камнями никому не под силу”.
– Дедушка знает, что говорит, – улыбнулся Яцер бен-Барух. – Он у нас старый воин. Рассказывай, Элияу.
– Рядом с нами к Храму шли иврим со всех концов Эрец-Исраэль: с побережья Верхнего моря, с
