увереннее, пояснил:
– Мы с тобой успеем пожениться до моего отъезда. Впереди почти пять недель. Нам предстоят учебные сборы с таможенниками по изучению техники. Так что проведем законный медовый месяц! Ну будет кукситься! – Он ласково прижал Свету к себе и, видя, что она затихла, услышав его предложение, с преувеличенным энтузиазмом добавил: – А как ждут своих мужей жены моряков дальнего плавания? Разве мало у них счастливых семей? У меня в роду было много предков, которые всю жизнь провели в походах и сражениях. Их жены любили и ждали. Так говорит мама. А почему у нас должно быть иначе? Если мы по- настоящему любим друг друга – перенесем любую разлуку и будем счастливы! Вернувшись домой в расстроенных чувствах, Светлана не пошла в консерваторию: приняла успокоительное и заперлась в своей комнате; бросилась на постель и стала размышлять над предложением Миши, все еще переживая постигший ее удар судьбы. Она и не думала отказываться от своего избранника, попытаться забыть его. Она любит Мишу всем своим существом, и ей не нужен никто другой во всем мире! Ей нетрудно представить себе, как плохо жить без него, – понадобится вся ее воля, все душевные силы, чтобы справляться с долгой разлукой и всем, что с ней связано. О худшем лучше просто не думать... Но в глубине души таилась страшная мысль: ведь он может вообще не вернуться с этой необъявленной войны...
Но пока, сейчас... так жарко пульсирует кровь, так часто и сладко бьется сердце... Она пойдет на все, лишь бы быть вместе с ним. Она жаждет этого, живет ожиданием своего женского счастья... Так она лежала, переживая случившееся и обдумывая, как поступить. Настойчивый телефонный звонок ворвался в тишину...
Светлана подняла трубку: Мишина мама, Ольга Матвеевна...
– Светочка, здравствуй! Наверно, ты удивлена? – Она не скрывала волнения. – Никогда раньше тебе не звонила, но тут у нас, сама понимаешь... – Голос ее прервался, она помолчала немного и продолжала: – Нам нужно с тобой срочно поговорить – о вас с Мишей. Он сегодня задержится – тренировка на стрельбище, – и мы сможем спокойно, как мать с дочерью, все обсудить. Ведь мы обе любим Мишу, правда? Давно к тебе присматриваюсь и все вижу. Так ждать мне тебя?
О, как это вовремя! Ей ведь надо с кем-нибудь поделиться, посоветоваться... К разговору с родителями она не готова – разобраться бы сначала в собственных чувствах.
– Конечно, приеду! Спасибо большое, Ольга Матвеевна! – с чувством ответила она, полная признательности. – Мне так сейчас тяжело!
Торопливо оделась и, бросив на ходу удивленной Вере Петровне: «Обедать не буду!» – выскочила на улицу. Голода она не чувствовала – аппетит пропал. Пометавшись несколько минут напрасно в поисках такси, она быстрым шагом направилась в сторону Арбатской площади, благо до нее рукой подать.
Ольга Матвеевна встретила Светлану в дверях и, не говоря ни слова, проводила в комнату. Там они уселись друг против друга за круглым столом, покрытым старинной бархатной скатертью, и только тогда хозяйка заговорила:
– Спасибо, Светочка! Я знала, что ты примчишься по первому зову. Миша все делает правильно. – Выпрямилась на стуле, строго и требовательно взглянула на Свету и наставительно произнесла: – Буду говорить с тобой как с невестой моего сына, ты для меня как дочь. Миша мне сказал о своих планах, и я считаю, что он поступает мудро. В нем говорит кровь его славных предков.
Сделала паузу и, убедившись, что Светлана уважительно ее слушает, торжественно продолжала:
– Вы правильно делаете, что женитесь. Я уверена, что ваш брак благословили небеса, – так идеально вы с Мишей подходите друг другу. Закрепите его по Божьему закону – а вы повенчаетесь, такова традиция нашей семьи, – и вам не страшны любые испытания! Господь соединит вас неразрывными узами навсегда!
Ольга Матвеевна остановилась, перевела дыхание и уже без прежнего пафоса тихо произнесла:
– Если же вам выпадет тяжелый жребий, то, даст Бог, останется живая память о моем дорогом сыне. Не допустит Господь, чтобы угас древний русский род! – И, не выдержав душевного напряжения, она всплакнула, утирая глаза изящным батистовым платочком.
Понимая, что творится у нее в душе, сама еле сдерживая готовые прорваться слезы, Светлана встала, подошла к ней сзади, ласково обняла за плечи.
– Успокойтесь, дорогая Ольга Матвеевна! Все будет в порядке. Миша обязательно вернется! – И прижалась щекой к ее мокрой щеке, шепча: – Я... я это сердцем чувствую! Можете не сомневаться – не оскорблю памяти Мишиных предков, хоть сама я черная крестьянка, – не удержалась она от мягкого упрека: ее задели нотки, как ей показалось, дворянского высокомерия, прозвучавшие у будущей свекрови.
Ласковое объятие и слова Светланы подействовали, и Ольга Матвеевна немного успокоилась. Не замечая укора в последних словах, она решила показать ей семейные реликвии, сохраненные в самые тяжелые времена как святыня. Ей и в голову не приходило, что подобный тон может как-то обидеть Светлану. Наоборот: приобщаясь к их старинному боярскому роду, она должна испытывать, казалось ей, такую же гордость, свойственную ей самой от рождения.
Ольга Матвеевна открыла секретер и достала из потайного отделения маленький резной ларец. Когда она подняла крышку, в комнате будто стало светлее от сияния бриллиантовых украшений, переливающихся разноцветными огнями; они стоили целое состояние.
– Наши фамильные драгоценности. В основном – моей семьи, Стрешневых. Наш древний боярский род не имел титулов, но после царя и Троице-Сергиевой лавры был третьим землевладельцем в России. Многое, как ты понимаешь, сохранить не удалось, но здесь у меня – самое ценное, священное, что переходит из поколения в поколение.
С этими словами Ольга Матвеевна вынула из ларца старинной работы диадему, ожерелье, серьги и браслет, усыпанные драгоценными камнями.
– Эти украшения передаются по семейной традиции жене старшего сына, – пояснила она, показывая их Свете. – Но я была единственной наследницей, и они остались у меня. Теперь по законному праву их обладательницей станешь ты. – Подняла строгие глаза на девушку, пораженную красотой и роскошью этих музейных экспонатов, и невозмутимо продолжала: – Я расстанусь с ними без сожаления, потому что верю: ты будешь носить их с достоинством Стрешневых! Прошу тебя лишь об одном: ни при каких обстоятельствах не отдавай в чужие руки! Пусть после тебя они достанутся жене твоего старшего сына.
Светлану тронули до глубины души доброта и доверие к себе этой бывшей аристократки. Она не разделяла ее дворянской гордости, считая всех людей равными по рождению. Но в душе у нее все-таки шевельнулось что-то, – мысленно она дала себе твердое слово хранить фамильную честь Мишиной семьи.
– Доченька, почему так рано? – удивилась Вера Петровна, когда Светлана вернулась домой из консерватории раньше обычного. – У вас сегодня отменили занятия? И вообще, ты последние дни будто в облаках витаешь. – Она тревожно смотрела на дочь: какое-то у нее отсутствующее выражение лица... – Что с тобой происходит?
– А я пришла пораньше, чтобы посоветоваться с тобой и отцом, – серьезно ответила Света. – Откладывать дольше нельзя. Второй день думаю, как вам об этом сказать.
– Что же такое случилось и почему понадобился отец? – всполошилась Вера Петровна, пытливо вглядываясь в бледное, озабоченное лицо дочери. – Он же придет, как всегда, поздно, усталый и сразу ляжет спать. Ты знаешь, мы с ним последнее время не ладим.
– Пора бы уже помириться... Столько лет прожили вместе! – проворчала Света, занятая своими мыслями. – Ладно, сама ему позвоню – оторву от строительства коммунизма. – И усмехнулась, не выдержав серьезного тона. – Все равно ведь не построит! Вот Хрущев обещал к восьмидесятому году, а где он, коммунизм? И с Брежневым не построит, хоть они все время и «ускоряются»:
Когда удалось дозвониться до отца, ей немедленно ответил секретарь:
– Иван Кузьмич занят. Просил ни с кем не соединять. А кто его спрашивает?
Света в очень редких случаях звонила отцу, и секретарь не узнал ее голоса.
– Скажите – его дочь. Думаю соединится, – весело ответила она.
Действительно, в трубке сразу послышался голос Ивана Кузьмича:
– Доченька, в чем дело? Говори побыстрей, я очень занят!
– А ты всегда очень занят... – хотела добавить «сам собой», но сдержалась, – но сегодня я прошу тебя отложить дела и срочно приехать домой на семейное совещание. Я выхожу замуж.
