Всю следующую неделю Надежда вертелась, как белка в колесе, разрываясь между институтом, где оформляла академический отпуск, и предсвадебными делами.
С отцом особых проблем не возникло. Он, как и прежде, воспринял ее решение выйти замуж за Олега Хлебникова положительно, был согласен со всеми условиями и изъявил желание принять участие в расходах. Однако ему надо лететь на неделю с лекциями в Сибирь, – встречу с родителями жениха пришлось отложить.
За это время Надя успела провернуть массу дел. Вместе с Олегом собрали все необходимые документы и подали заявление в загс. Большая забота – вовремя сшить подвенечное платье. Чтобы расшевелить мать и отвлечь от горестных мыслей, Надя возложила на нее эту ответственную миссию, и Лидия Сергеевна взяла ателье на свой контроль – проснулась привычная энергия.
Наконец вернулся из командировки Степан Алексеевич. Заехал за Надей и Лидией Сергеевной на такси, и они втроем прибыли к назначенному времени в дом на Котельнической набережной.
Олег с родителями уже ждали. Хлебниковы – в полном параде: Сергей Тимофеевич – в дорогом твидовом костюме, неплохо сидевшем на его приземистой, плотной фигуре и придававшем ему еще более важный и представительный вид; крупная, ростом выше мужа и не менее величественная Лариса Федоровна, в элегантном темно-сером костюме, по торжественному случаю сверкала бриллиантами. Олег, похожий в клубном пиджаке с золотыми пуговицами и водолазке на олимпийского чемпиона – тяжеловеса, с приветливой улыбкой вышел им навстречу и представил своим.
Мать и отец Надежды тоже не подкачали. Степан Алексеевич, как всегда, привлекателен и осанист; темно-синий финский костюм из переливающейся ткани прекрасно сидел на его высокой, подтянутой фигуре; волнистые волосы, усы и короткая, «профессорская», бородка красиво подстрижены – по-прежнему он выглядел красавцем киноактером. Лидия Сергеевна, отдохнув, подкрасившись, смотрелась очень эффектно: в нарядном, в меру ярком туалете, слегка подчеркивающем ее цыганский стиль, с модной пышной прической.
Олег и Надежда были в восторге от своих «стариков» – чувствовалось, что родительские пары сразу понравились друг другу.
Все уютно расположились в гостиной вокруг журнального столика; хозяева поставили угощение по- европейски – ликеры, шоколадный торт, предусмотрительно нарезанный на куски, фрукты. Завязалась непринужденная беседа. Для затравки Сергей Тимофеевич поведал о трудностях торговли с развивающимися странами:
– Поставляем им оборудование и вооружение на миллионы долларов, а полезной отдачи – почти никакой. Не хотят платить долги, сволочи!
И с усмешкой взглянул на родителей Нади, – видимо, этот прискорбный факт его не слишком заботил.
– Уж очень снисходительно к ним наше руководство. Конечно, друзей-коммунистов мы должны поддерживать, но не в ущерб жизни своего народа. – Сделал паузу и добавил, округлив глаза: – Мой заместитель на совещании предложил приостановить поставки, пока не выплатят долги, – так его чуть с работы не сняли! Присутствовал Микоян, кинул реплику: «Убрать этого дурака!» Еле отстояли хорошего специалиста!
Сергей Тимофеевич обвел слушателей глазами, как бы приглашая разделить его открытие.
– До этого считал, что «двадцать седьмой бакинский комиссар» – самый премудрый пескарь из старого руководства, а после случившегося усомнился: да в здравом ли он уме?
– Интересно, а почему вы назвали его «двадцать седьмым бакинским комиссаром»? – поинтересовался Розанов. – По-моему, их расстреляно двадцать шесть.
– А потому, что, как шушукаются историки, выдал их англичанам «двадцать седьмой», спасая свою шкуру, – хохотнул Сергей Тимофеевич. – Ему и сейчас никого и ничего не жалко. Лучшего своего друга Никиту Хрущева и то предал. – И спохватился, что зашел в своей критике дальше, чем следовало. – Что же, давайте выпьем ликерчику за наше приятное знакомство!
В течение всего вечера Сергей Тимофеевич Хлебников инициативно поддерживал беседу, варьируя темы по своему усмотрению.
– Вот о чем хотел бы спросить вас, Степан Алексеевич. Думаю, и нашим дамам это будет интересно. Чем вызван такой спрос на методы Макаренко в наше время? Разве они не устарели? Мне довелось слушать ваше выступление, и Ларочке тоже. Вот и сейчас вы вернулись из Сибири, где тоже проповедовали эти методы. – И замолчал в ожидании ответа.
– Не знаю, получится ли коротко объяснить, но попробую, – охотно откликнулся Степан Алексеевич. – Главное – традиционные методы и официальная пропаганда не дают нужных результатов. Посмотрите, чем дышит, во что верит поколение, которое приходит нам на смену, – о комсомольских руководителях уж не говорю. Карьеристы, стяжатели. С такими не только коммунизм – нормальную жизнь не построишь. А Макаренко – гениальный педагог; самородок! Без красивых теорий сделал из отбросов общества порядочных, хороших людей. – Кажется, он слишком увлекся любимым предметом. – Я понятно говорю? Меня нужно останавливать – на эту тему я могу говорить часами.
Больше всего Надю удивила и обрадовала мать, неожиданно поддержавшая бывшего мужа.
– Вот это очень верно! Современная педагогическая наука никуда не годится! То, чему учат наших воспитателей, на практике не дает нужного эффекта. Вот в детском саду, которым я заведую, специалисты прекрасные – считаются лучшими в стране. Стараются, бьются, а дети сами по себе растут и родители предъявляют претензии.
В общем, поговорили на самые разные темы, обсудили все насущное, что связано с подготовкой к свадьбе, и состав гостей тоже. Хлебниковы, люди состоятельные, все расходы пожелали взять на себя: по традиции, мол, это долг родителей жениха. Но Розанов настоял на том, что и родители невесты примут участие – «на приданое».
– Я вот гонорар недавно получил за свою последнюю монографию – хочу преподнести молодым на обзаведение. Думаю, эти деньги им в хозяйстве пригодятся. – Он обращался больше к Олегу и Наде.
– Благодарствуем, Степан Алексеевич, за подарок. Но мы же уезжаем. – напомнил Олег.
– Запас никогда не жмет, – с улыбкой возразил Розанов. – Не там, так по приезде понадобятся.
Так, к взаимному удовлетворению, закончилась эта важная для них встреча. И родители, и молодые с еще большей энергией и радостным ожиданием стали готовиться к свадьбе.
С момента первого своего тайного свидания Михаилу и Светлане удалось быть вместе всего два раза. Медового месяца не получилось.
После возвращения из клиники слегла с гриппом Вера Петровна. Отправляться в больницу категорически не захотела, лечилась дома. Свете пришлось заниматься хозяйством, ухаживать за мамой да еще сдавать зачеты к консерватории О какой личной жизни тут речь!
А потом Михаила перевели на казарменное положение на загородной базе – вырваться не получалось. Вот и выдалась вместо месяца только медовая неделя, но зато какая незабываемая неделя!
Волею судьбы Светлана осталась одна на целых девять дней: Иван Кузьмич улетел с инспекцией в Казахстан; Вера Петровна приняла приглашение Вари провести декаду в загородном пансионате, где та отдыхала с детьми.
Миша как раз находился в Москве, так что все вечера и ночи в их распоряжении. Этот драгоценный период в их жизни стал настоящим подарком судьбы. Обожая друг друга, полностью растворяясь в своем ненасытном чувстве, отдавая ему всю силу молодости, они превратили его в подлинный пир любви.
Никогда не забыть им того упоительного наслаждения, какое испытывали, проводя ночи в объятиях друг друга – без сна и устали. Освежал и бодрил их лишь прохладный ночной воздух, струившийся в открытые фрамуги, да истошные крики мартовских котов.
Переживая этот короткий, но счастливый период своей жизни, полный радости и наслаждений, они старались не думать о том, что близости их скоро придет конец и наступит момент расставания. А момент этот настал еще раньше, чем следовало.
В середине апреля Светлана, придя домой после экзамена в консерватории, услышала, как ее зовет Вера Петровна:
– Светочка, тебя к телефону!
Звонила Ольга Матвеевна. После памятного разговора они больше не виделись и по телефону не
