– Да не собираюсь я ничего доказывать, что вы пристали, как милиционер! – раздраженно ответил Дмитрий, демонстративно отворачиваясь к телевизору. – Стерва она, вот и все доказательства. А то вы этого не знали?
Елена молча повернулась и ушла. Она снова пустилась в бесконечное путешествие по этажам, останавливая служащих, спрашивая у каждого, не видел ли кто старшую горничную. Веры нигде не было, и она никому за последний час не попалась на глаза.
Лишь ближе к полуночи, в десятый раз стучась в запертую бельевую, Елена разобрала слабый звук, послышавшийся за дверью. Она принялась стучать сильнее, окликая приятельницу по имени. Ей в голову приходили самые ужасные мысли. «А если она в самом деле любила этого жиголо, этого альфонса? Вдруг что-то сделала с собой сдуру? У нее двое детей… И виновата в этом буду я! Не надо было ничего говорить этому красавцу, пусть бы его выкинули из отеля, Верку бы все равно не тронули!»
– Пожалуйста, открой, – умоляюще сказала она в скважину замка. – Я слышу, что ты там. Ну ты же не хочешь, чтобы я позвала ребят, и они сломали дверь?
Послышался негромкий стук, затем шаги. Щелкнул замок, и дверь распахнулась. Вера, против ожиданий, даже не была заплакана. Напудренная, с тщательно подведенными глазами, причесанная волосок к волоску – она бы выглядела абсолютно безупречно, если бы не отсутствующий и вместе с тем яростный взгляд, устремленный куда-то поверх головы оторопевшей Елены.
– Что тебе? – отрывисто спросила старшая горничная.
– Хотела с тобой поговорить.
– На тему? – Та упорно не смотрела ей в глаза.
– Вера, меня вынудили сообщить всем служащим без исключения, что отныне романы на работе будут преследоваться. Я ведь не по своей инициативе ходила к твоему Диме… Ну как я могла смолчать? Вам же было бы хуже.
– Хуже? – В голосе Веры послышалась плохо скрытая, злая ирония. – Ну, наверное. Ты имеешь в виду, хуже, чем сейчас?
– Вера… Я сказала ему то же, что всем. А то, что он решил этим воспользоваться, говорит о том, что он тебя не стоит.
Старшая горничная наконец перевела взгляд на собеседницу и фыркнула прямо ей в лицо:
– А, ну да, конечно. Это же твоя любимая тема. Любовник тебя недостоин! Муж тебя не стоит! Всех выгнала, живешь одна, свободная и счастливая! Такая счастливая, что на тебя скоро можно будет зонтики вешать вместо вешалки. Посмотри, на что ты стала похожа!
– При чем тут моя жизнь? – Елена почувствовала себя уязвленной. – У меня были причины так поступать. Но сойтись с таким ничтожеством, как этот бармен, можно было только в шутку! Я и думала, что ты завела с ним шашни от нечего делать. Кто же знал, что ты так расстроишься!
– Ну конечно. – Вера продолжала говорить каким-то странным, приподнято театральным тоном, будто играя для невидимой публики. – Я и не расстроилась. Всегда мечтала жить одна. Мне тридцать два, двое ребят на шее, замужем ни разу толком не была. Пашу как лошадь, нет, хуже – как крот, который и солнца-то никогда не видит! Меня собственные дети в лицо уже не узнают, я же появляюсь дома, когда они на учебе! Конечно, я всегда мечтала так жить! А выйти замуж, вести хозяйство, жить на зарплату мужа – это не для таких, как я. К этому нужно привычку иметь, а я всегда сама этот воз тащила!
– Ты что же, надеялась выйти за Дмитрия?! – изумленно воскликнула Елена. – Да у него же семья в Ростове-на-Дону! Жена, двое детей.
– А ты мне на совесть не дави, – прошипела Вера. – И вообще, отстань! Я тебе больше душу изливать не собираюсь! Думала, ты одна тут человек, не потащишь на хвосте начальству, так нет! Долго молчала, да звонко заговорила!
– Между прочим, – Елену душила обида, которую она уже не могла сдерживать, – я сегодня о тебе тоже немало интересного узнала. Тебя эти слухи не очень красят. Уже два человека рассказали, что ты писала на меня доносы.
– Хочешь верить всяким свиньям – твое дело. – У старшей горничной даже бровь не дрогнула.
– Так это неправда?
– Плевать я хотела на сплетни, – так же молниеносно ответила та.
– Ты прямо скажи – писала или нет?
– Да что прицепилась? Катись, вынюхивай дальше! Может, еще на кого донесешь? Сергея уже сжила со свету, Андрея Николаевича увольняют, а преемника ему ты подбираешь. Думаешь, никто ничего не знает? О, ты та еще стерва!
У Елены перехватило дыхание. Когда она снова смогла заговорить, ее голос заметно дрожал:
– Ты ведь знаешь, я ни при чем… Уж Сергея-то на меня не вешай…
– Ничего я не знаю. – Потеснив ее назад, Вера вышла из бельевой, щелкнув выключателем и заперев за собой дверь. – С тех пор как ты тут появилась, у нас одни неприятности. Вот что бывает, когда берут на такую должность черт знает кого!
– Раньше ты говорила, что я справляюсь…
– Мало ли что было раньше. Теперь я тебе цену узнала.
– Ну хорошо. – Елена ощущала в груди сосущий мятный холодок, смесь растущего гнева и нестерпимой обиды. – Узнала так узнала. Я в друзья никому не набиваюсь. А вот скажи, зачем ты донесла на горничную, на ту молоденькую, Оксану? Ее ведь выгнали. Завидно стало, что девочка встречается с парнем, и он ее, несмотря ни на что, не бросил? Так, что ли?
Но Вера, казалось, не слышала. Она уже шла прочь по коридору, чеканя шаг, откинув назад голову, увенчанную на затылке башней из крашеных черных волос. Стук ее высоких каблуков поглощали толстые ковры, но когда ей случалось ступить на паркет, шаги звучали, как сухие щелчки выстрелов в тире. Елене вдруг вспомнилось, как старшая горничная направляла на нее пистолет, найденный в 517-м номере. Женщина содрогнулась. «Какое счастье, что она получила его до того, как бармен ее бросил! Иначе она запросто могла бы меня пристрелить!»
Они еще несколько раз пересеклись за ночную смену, но ни разу не взглянули друг на друга, не обменялись ни словом. В отеле мгновенно узнали об их ссоре, Елена ловила на себе любопытные взгляды, слышала шепоток по углам. Она делала вид, что не происходит ничего особенного, и кружила по коридорам, то решая вопросы, то впустую, и хотя уже не чувствовала под собой ног, ни разу не остановилась.
Только утром, когда плафоны на стенах погасли и все коридоры были залиты яркими солнечными лучами, женщина задержалась у открытого окна на пятом этаже. Свежий воздух, вливающийся широкой волной из переулка, опьянил ее. На миг она забылась, перестав думать о своих неприятностях. Обиды на Веру она больше не чувствовала, не чувствовала ничего, кроме страшной, изнурительной усталости, терзающей каждый сустав ее тела. Сзади кто-то подошел и осторожно кашлянул. Обернувшись, Елена увидела начальника охраны.
– Мне поручено всем раздать эти листовки, – он вынул лист бумаги из пачки и протянул Елене, – и если кто-то узнает парня, сразу отправлять к следователю.
– Сделали фоторобот? – Она взяла листовку и с минуту разглядывала серое, плоское лицо со странными, будто слегка стертыми чертами. Примечательного во внешности этого парня ничего не было. Разве что глаза, довольно близко посаженные к переносице, судя по всему, очень светлые.
– Видели вы его? – спросил Глеб Иванович.
– Нет, никогда. – Женщина сложила листовку и сунула ее в карман пиджака.
– А с портье на шестом этаже что-нибудь решили?
– Я никого не могу рекомендовать на эту должность. Лучше бы остался Андрей Николаевич.
– Вот как… – Начальник охраны топтался рядом, явно желая сказать еще что-то, но не решаясь.
Елена с удивлением следила за его колебаниями.
– А тут многие думали, – после заминки произнес мужчина, – что у вас кто-то свой есть на примете. И потому вы нашего старика за пьянство и карты выжили и Сергею такую характеристику накатали… Говорят даже, что и убили-то парня не случайно.
– Что?!
– Я в это не верю, но дуракам ведь только палец покажи – они целую историю придумают.
– Я не только никого не собираюсь тащить на вакантные места, но и сама хочу уволиться, – отрезала
