напряженно. Уж они точно не улыбались.
— Извините, я в этом не разбираюсь, — неожиданно сухо сказал он.
Девушка склонила голову. Несколько раз тренькнула звонком, прислушалась к этому звуку.
— Вы не дадите сигарету? — спросила она, уже не глядя на Михаила. Он протянул ей пачку. Она вытащила две штучки, заложила их за ухо, вежливо поблагодарила и неторопливо поехала прочь. Михаил смотрел ей вслед, и насколько он видел — велосипед шел нормально, ничуть не хуже, чем всегда. Теперь он был уверен, что цепь была в полном порядке, девушка просто искала предлог для знакомства.
«Ну, если она любительница таких развлечений, то действительно могла попасть в нехорошую историю, — подумал он, отпирая дверь подъезда и поднимаясь по лестнице. — Все-таки удивительно — насколько родители ничего не знают о своих детях! Ее мать уверена, что дочка не интересовалась парнями. А дочка использовала велосипедные прогулки для случайных знакомств».
Он оборвал себя, заметив, что нечего клеветать на девушку, о которой ничего не знает. Может, это был единичный случай. Может, у нее в самом деле возникли неполадки с цепью. Но эту искусственную улыбку, которой одарила его Ольга, он забыть не мог. Ведь он к ней не приставая, день был ясный, солнечный, вокруг — толпы народу.
Так чего же она боялась?
Глава 2
На другой день с утра у него было назначено интервью.
Потом он заехал в редакцию и провел несколько часов, читая корректуру своей большой статьи о службе спасения. У одной из редакторш был день рождения, его угостили конфетами, позвали пить водку. Михаил редко просиживал в редакции до конца рабочего дня, чаще работал дома или разъезжал по заданиям. Но сегодня он просидел там до пяти часов. Погода резко менялась, в окна с силой бил северный ветер, на улице резко темнело — надвигалась гроза. У него разболелась голова, и он отправился домой. Пока он добирался до дому, у него была одна мечта — принять горячую ванну и завалиться спать. Этой ночью он спал мало — ему никак не удавалось отключиться от впечатлений дня. Но когда Михаил вошел в квартиру и прослушал сообщения на автоответчике, сонливость как рукой сняло. Сообщение было только одно, и это звонила Милена. Девочка с запинкой объяснила, что сестра все еще не вернулась, зато у нее появилась мысль, где ее можно поискать. Она не хочет впутывать в это родителей, но без посторонней помощи вряд ли справится. Может, Михаил согласится помочь? Если да — она ждет его в шесть часов перед входом в кинотеатр… Этот кинотеатр Михаил хорошо знал. Здание находилось на Измайловском бульваре, в двадцати минутах ходьбы от его дома. Он взглянул на часы и понял, что к шести туда уже не успеть. Оставалось всего десять минут. «Хотя можно поймать машину», — подумал он и сам удивился. Зачем такая срочность? И почему он — взрослый, занятой человек, у которого страшно болит голова, должен мчаться в такую погоду на зов этой сумасбродной девчонки?
Ну, насчет сумасбродства гы брось, — сказал он себе и натянул кожаную куртку. — Этого в ней ни капли нет'. Он взял зонт и отправился ловить машину.
К тому времени, как он оказался перед кинотеатром, уже вовсю лил дождь. Милена не обманула — она ждала его под козырьком у входа, нахохлившись от холода и спрятав кисти рук в растянутые рукава свитера. Велосипеда поблизости не было.
— Как хорошо, что вы пришли. — Она толкнула стеклянную дверь и поманила его за собой-. — Я сейчас все вам расскажу.
Оказывается, именно в этом здании занималась самодеятельная театральная студия, которую посещала Ольга. Студия называлась «Жест», и три дня назад, пятнадцатого мая, у них был в этом здании первый спектакль. Все это Милена рассказывала, утащив Михаила в закуток между гардеробом и туалетом. В вестибюле было пусто — только старуха-вахтерша скучала вдали за большим желтым столом.
— А я тебе зачем понадобился? — поинтересовался Михаил.
Милена дунула в ладони, чтобы согреться, и пояснила — с ней никто разговаривать не будет, ее, может, и не пропустят туда. У Ольги был пропуск для посещения студии. А вот Михаил — журналист, его точно пропустят. А вместе с ним и ее. Он слушал и уже ничего не понимал.
— Ты думаешь, твоя сестра здесь? — переспросил он. — Зачем ты туда рвешься?
Милена раздраженно дернула плечом:
— Вы что — за дуру меня принимаете? — Она опять заговорила знакомым ему грубым голосом. — Конечно, ее здесь нет. А может, и не было.
И, увидев его растерянное лицо, уже спокойнее пояснила':
— Хотя вы же не знаете, как она пропала.
И она вкратце рассказала, как все произошло. Всю эту весну Ольга посещала репетиции, готовилась к спектаклю. Студия была только что создана, актеры были новичками, и Ольге, как самой талантливой, по ее собственным словам, досталась одна из главных ролей. Она уезжала из дома на своем велосипеде часов в шесть, возвращалась в девять вечера. Иногда репетиции происходили через день, иногда, чуть реже, но обязательно пару раз в неделю. Четырнадцатого мая должна была состояться генеральная репетиция. Ольга предупредила родителей, что прогон может затянуться до поздней ночи и она переночует у подруги, которая тоже занимается в этой студии и живет совсем рядом. Они согласились на это условие, впрочем, возражений Ольга не принимала.
— Уж если ей что-то западет в голову — конец, спорить бесполезно. А папа даже обрадовался, что не нужно за ней заезжать, — мрачно сказала Милена. — Я думаю, что она и велик брала для того, чтобы он не забирал ее после репетиций. Знаете, как он не любит грузить велосипед на машину?! Мне вчера за это досталось…
Поздней ночью, в сущности уже ночью пятнадцатого мая, Ольга позвонила и устало сообщила матери, что прогон прошел прекрасно. Она сказала, что завтра пойдет на спектакль прямо от подруги. Ей нужно сосредоточиться, а домашняя обстановка этому никак не способствует.
— Папа дает уроки немецкого на дому, — пояснила Милена. — К нам постоянно ходят какие-то ученики, а комнат у нас всего две.
Пятнадцатого вечером был еще один звонок. Ольга коротко сообщила, что спектакль прошел очень успешно. Что она сейчас ложится спать и вернется домой завтра. Затем повесила трубку. Больше от нее никаких известий не было.
— Неужели нельзя было позвонить этой подруге? — удивился Михаил.
— Она не дала ее телефона, — отрезала Милена. — Ни адреса, ни телефона. Только сказала, что подругу зовут Наташа. Родители даже названия этой студии не могли припомнить. Это я сама вспомнила, оно было напечатано на ее пропуске. Ольга мне его как-то показала.
— А почему твои родители не пошли на спектакль? — продолжал недоумевать Михаил. — Неужели неинтересно посмотреть на дочь в главной роли? Я бы уж как-нибудь нашел на это время…
И тут Милена поставила точку, заявив, что Ольга категорически запретила родителям являться в студию. Она выдвинула условие: если увидит их в зале — не выйдет на сцену.
— Вы пойдете со мной в зал или нет? — спросила Милена. — Как, по-вашему, должны мы их спросить, с кем она дружила?!
— Конечно. — Он взял ее ледяную руку и слегка пожал. — Не волнуйся так, ты начинаешь кричать.
Он показал свое удостоверение вахтерше, и та охотно его пропустила вместе с Миленой. Они вошли в небольшой зрительный зал. Низкая сцена, деревянные кресла.
На передних рядах и на сцене было оживленно — там шумела и смеялась молодежь, мелькали цветастые театральные тряпки. Михаил посмотрел туда и увидел среди молодых людей диковинную фигуру — крохотную жирную женщину с очень заметным горбом на спине.
— Это их руководительница, — шепнула ему Милена. — Оля говорила, что она горбатая.
На них уже начинали посматривать — как видно, посторонние сюда не допускались. Наконец их заметила и руководительница. Она направилась к ним, и Михаил удивился, с каким достоинством шествовала по проходу эта крошечная женщина — сущий гном из сказки. Однако, когда она подошла ближе, обнаружилось, что лицо у нее молодое, приятное, даже привлекательное. Голос у нее тоже оказался красивый — низкий, мягкий, немного хрипловатый.
— Здесь идут занятия, — сказала женщина, переводя взгляд с Михаила на Милену. — Пожалуйста, покиньте зал.
