— Что нас с вами увидят рядом?
В трубке замолчали. Анжелика проклинала свой длинный язык — слишком явно она дала этой особе понять, что все про нее знает. И про связь с Игорем, и про внешнее сходство с ней самой. Наконец она услышала ответ:
— Я-то ничего не боюсь. А вот ты, кажется, боишься. Кто тебя напугал?
— Я не приду.
— Не придешь — очень пожалеешь. Алиби-то у тебя липовое.
— А зачем вы мне его сделали? Я же не просила! Что — решили меня к рукам прибрать? Зачем вам вообще все это нужно? — взорвалась Анжелика. — Ничем я вам не обязана!
— Ну, тише, тише! Не ори так. Тем более если ты не одна, — снисходительно ответила та. — Я тебе добра желаю.
— Да уж!
— Серьезно. Если я помогла с алиби, то только для того, чтобы тебя в покое оставили. А теперь я хочу поговорить. Короче, если ты не придешь, пожалеешь. И сильно.
— Я… — начала было Анжелика, но услышала только гудки — трубку повесили.
На кухню она не пошла. Сидела у телефона, тупо глядела на него и повторяла про себя, что эту дрянь надо убить, избить, сделать с ней что угодно, только бы она больше не звонила. Один ее голос и невыносимо начальственный тон вызывали у Анжелики аллергию. Юра на кухне не подавал признаков жизни, зато оттуда непрерывными волнами полз сигаретный дым. Когда звякнул телефон, Анжелика схватила трубку, рискуя оборвать контакт:
— Да!
— Привет, Лик, — услышала она смущенный голос. — Узнала?
— Конечно! Она мне только что звонила! — захлебнулась Анжелика.
— Ну?!
— Она уже два раза звонила! Я что — тебе не рассказывала?
— Вот гадина, — ругнулся Женя. — Слушай, давай, я к тебе приеду?
— Да? — нерешительно переспросила она. — Ну, давай…
— Ты не против? Может, ты не одна?
«И этот туда же!» — усмехнулась Анжелика и ответила:
— Да я не против, только…
— Что — только? Если нельзя, так сразу и скажи, — довольно независимо ответил Женя, но заметно было, что прохладное согласие его разочаровало. Анжелика глянула на пышный букет, красовавшийся в напольной вазе, и, ощутив что-то вроде признательности, сказала:
— Приезжай! Я жду.
Положив трубку, крикнула на кухню:
— Ты не уснул?
Юра, шумно шаркая ногами, приплелся на зов и остановился на пороге. Уныло посмотрел на розы и спросил — Мне уйти?
— Конечно, уйди, — кивнула она. — Хорошо, что ты сразу все словил.
— Можешь посоветовать, что мне теперь делать со следователем?.. Я всех подвел Машу, маму…
— Себя самого ты главным образом подвел, — заметила она. — Потому что постоянно всем врал.
Будет теперь тебя этот Владимир Борисович мурыжить за ложные показания! Вот симпатяга! Не знаю, что тебе делать.
— Ну, ладно… Как там Саша? — спросил он, так же уныло глядя, как Анжелика идет отпирать входную дверь. По всей видимости, депрессия его усугублялась с каждой минутой.
— Нормально, — дипломатично отозвалась Анжелика. — Только Лена болеет.
— Это его жена?
— Да. Ты ему лучше сейчас не звони.
— Что-то серьезное? — без особого интереса спросил Юра. Ему просто не хотелось уходить.
— В основном она плохо спит, — ответила Анжелика и в общем не покривила душой.
— Хорошо, не буду звонить. Маша, знаешь, тоже не хочет, чтобы я ей звонил. Как ты думаешь, а можно все-таки это сделать? А ее телефон можно следователю дать?
В его голосе звучало такое неистовое желание пообщаться, поделиться своими горестями, что у Анжелики возникли некоторые сомнения — хорошо ли выставлять человека в таком состоянии? Но ей сейчас было не до него, и она слегка, дружески толкнула его ладонью в спину:
— Все уладится. Все уже улаживается. Вы же не виноваты, ну а все остальное — пустяки. Ладно, спокойной ночи.
— Знаешь, Лика, — он цеплялся за дверной косяк. — А ведь тогда, когда я к тебе первый раз пришел, я решил, что это ты убила мужа.
— Что?!
— Помнишь, ты мне говорила, что тебе кажется, будто в комнате чего-то не хватает?
— Не хватало малахитовой подставки!
— Да, теперь-то я знаю… Но тогда, знаешь, я решил, что ты говоришь о кубке. Понимаешь, ведь мать принесла ему кубок, когда он был еще жив, разумеется. Потом, до того, как я пришел и увидел его труп, прошло часа полтора. За эти полтора часа его убили. Тот, кто убил, обязательно видел кубок! Он даже мог его украсть, но почему-то не украл… А потом я его забрал. И вот ты мне сказала, что из комнаты что-то пропало…
Анжелика посмотрела на него расширенными от гнева глазами и в конце концов заявила, что это у него в голове чего-то не хватает, а чего — пусть соображает сам. Сказала также, что в жизни не видела такого типа, как он, что от него одни неприятности и что пусть он выкинет свои дурацкие идеи из головы, если хочет еще когда-нибудь прийти к ней в гости. Резко оторвала его пальцы от косяка, распахнула дверь и велела ему идти к своей мамочке. Он вылетел как ошпаренный, и последнее, что она увидела, захлопывая дверь, были его изумленные, обиженные, совершенно лягушачьи глаза.
Женя явился через час с небольшим. За это время она переоделась, сделала свежий и особенно тщательный макияж, прибралась в обеих комнатах и покрасивее расставила в вазе его цветы. Потом рассердилась на себя за эти приготовления и сказала себе, что уж в первый-то раз, когда он ее сюда втолкнул, ему было наплевать, как она выглядит, значит, нечего теперь стараться. Но при этом в глубине души понимала, что злится не на него, а на себя — за свое волнение.
— Ничего, что я так вломился? — спросил он, проходя за ней на кухню и почему-то потирая руки, будто вошел с мороза.
— Я же тебя пригласила. — Анжелика старалась держаться спокойно, но удавалось это плохо. — Будешь что-нибудь?
— Да я ел.
— Я же не предлагаю тебе пообедать. Может, кофе?
Он согласился, что чашечка кофе не помешает. И пока девушка возилась с кофеваркой, гость, сидя за столом, который был ему определенно тесен, непрестанно покашливал, похмыкивал, так .что ей хотелось спросить, не подавился ли он чем-нибудь. Наконец Анжелика поставила перед ним чашку:
— Ничего к кофе нет, уж прости. Не успела купить, весь день бегала.
— Да мне ничего не нужно, — немедленно отозвался он, по вежливой традиции всех непрошеных гостей. — Что нового?
— У меня есть адрес женщины, которая знает адрес близняшки… Вот.
Она выложила перед ним клочок бумажки, на котором записала Машины координаты. Тот вчитался и нерешительно кивнул:
— Здорово… Но может, ты сама ей позвонишь?
Мне как-то неудобно, она же меня не знает. Пошлет подальше, и все…
— Ну, давай.
Она сбегала и набрала номер, записанный на бумажке. Долго никто не подходил к телефону, наконец в трубке раздался хриплый, надсаженный голос:
— Але.
