– Это для вас, как, я угадал с цветами? Такая незадача, понятия не имею, что вы любите. Знаю, женщины обижаются, когда им дарят «не те» цветы!
– Я никогда не обижаюсь на цветы! – Ирина с улыбкой разглядывала букет, состоящий из розовых лилий, зеленых хризантем и ветки белых орхидей. Он выглядел свежо, необычно, и во всяком случае говорил о тонком вкусе составлявшего его флориста и выбиравшего его покупателя. – Да еще на такие! А у меня для вас тоже есть подарок!
Она достала коробку с бантом и поставила ее перед мужчиной. Тот мгновенно справился с упаковкой и, вытащив стакан в подстаканнике, рассыпался в восторгах. Слушая его, Ирина не могла понять, действительно ли он настолько тронут подарком, или это дань вежливости, но, в общем, ей было все равно. Главным оставалось то, что при виде Сергея она вновь испытала волнение, которое уже было ей знакомо. «Значит, я ничего не придумала, не преувеличила, меня к нему тянет, хочется его видеть. И какая разница, плохо это или хорошо, имею я на это право или нет? В жизни, кроме правил, должно быть еще немного счастья!»
– Знаете, у меня предложение, – поставив стакан в сторону, Сергей вдруг посерьезнел. – Раз уж мы снова встретились, предлагаю перейти на «ты». Это будет както удобнее!
– Согласна.
– Я давно хотел предложить, но случая не было. Мы с вами… Прости, с тобой, сталкивались в какие-то критические моменты. То ты в снегу завязнешь, то я тебе машину царапну, то ты мне дом подожжешь… Сегодня, кстати, первый раз встречаемся в спокойной обстановке. Ты уже решила, что будешь есть?
Получив утвердительный ответ, Сергей снова подозвал официанта, и женщина почти наугад указала несколько строк в меню. Есть внезапно расхотелось, от одного воспоминания о пережитом за последние дни у нее пропал аппетит. «Но, похоже, я буду это помнить очень, очень долго!»
– Ты вдруг перестала улыбаться, – заметил собеседник, от которого не укрылась перемена в ее настроении. – Отчего?
– Знаешь, тема о сгоревшем доме меня не очень веселит, – призналась женщина.
– Да, но что поделаешь? – невозмутимо возразил тот. – Уж если это случилось, надо все принять, как есть.
– Я вижу, ты принял… А мне до сих пор трудно. Особенно, когда я вспоминаю о…
Сергей поднес палец к губам, призывая к молчанию, и вовремя. К столику приблизился официант, открыл минеральную воду и разлил по бокалам вино. Когда тот удалился, Сергей первым поднял бокал:
– Да, это ужасно печально, и все же я предлагаю отнестись к этому событию философски. Тем более, Ира, ты ведь не знала эту женщину.
Она внутренне содрогнулась, встретив его пристальный, испытующий взгляд, как будто Сергей пытался что-то прочитать в ее душе. Отпив глоток вина, Ирина поставила бокал и отломила кусочек хлеба. Приход официанта с подносом, уставленным закусками, она восприняла, как избавление, и принялась есть, опустив глаза в тарелку. Сергей же, ничуть не смущаясь печальной темой, продолжал:
– Есть люди, для которых смерть является неким избавлением, как ни ужасно это звучит. Нет, я не циник, во всяком случае, не считаю себя таковым, но убежден, что иногда запутанный узел возможно только разрубить.
Ирина положила вилку, не в силах больше изображать аппетит, и взглянула ему прямо в глаза:
– Так ты считаешь, твоей жене лучше было умереть?
– Она была очень нелепым и несчастным человеком, – задумчиво ответил Сергей, не отводя глаз, таким будничным тоном, точно речь шла о чем-то очень обыденном. – Не умела наслаждаться жизнью, получать удовольствие, быть счастливой. Не знаю, почему. Когда я ее встретил, она уже была такой. Может, ее бы изменило материнство, но и в этом ей было отказано. Единственное, к чему она питала привязанность… Нет, Ира, не я. Алкоголь, – мужчина легонько постучал лезвием ножа по горлышку стоящей рядом бутылки. – И опять же, она приучилась пить еще до нашего брака, так что я обнаружил это уже потом… Просто проклятие какое-то, отец отравил мне первую половину жизни, потом эстафету перехватила жена… Но заметь, я все терпел, даже когда она стала совершенно невыносимой.
Он залпом допил вино, и Ирина машинально последовала его примеру. Откровенность Сергея и смущала, и приятно волновала ее, его тон был искренним и доверительным, и она верила своему спутнику, тем более что до сих пор его рассказ сходился с тем, что ей пришлось выслушать от Давида.
– Пьяные истерики, сцены на пустом месте, когда мне хотелось только упасть и уснуть после каторжного дня на работе… Она-то не работала никогда, у нее даже трудовой книжки, кажется, не было. Сперва сидела за папиной спиной, потом на моей шее… Счета деньгам не знала, и попадись она кому другому, он бы живенько ее ограбил! Но, Ира, чем тебе поклясться – я не присвоил ни копейки из ее состояния! Да, пользовался деньгами из ее приданого, пускал их в оборот, но все, чем я владею, заработано лично мной! Больше того, я очень много потратил уже своих, кровных денег, чтобы спасти бизнес ее покойного отца. Теперь думаю, зря. Это был бессмысленный героизм. Дело все равно на ладан дышит, после Нового года все ликвидирую, подсчитаю убытки, залижу раны и начну что-то новое. Надеюсь, справлюсь.
– Тем более, ты же получишь страховку! – не удержалась Ирина.
Она рассчитывала на любую другую реакцию, но не на смех. Сергей откинулся на спинку стула и расхохотался, запрокинув голову, так громко, что на них оглянулись из-за соседних столиков. Женщина ждала ответа, напряженно выпрямившись, не касаясь лопатками спинки стула. Успокоившись, Сергей доверительно пояснил:
– Нервы сдали, я не первый раз слышу эту чепуху! Да, умерла нелюбимая жена, сгорел неудачный дом – ловко я с ними разделался, одним махом, чтобы денежки получить! Я только вчера общался с одним типом, который всерьез пытался меня убедить, что я у него в руках. Между прочим, он имел наглость ссылаться на знакомство с тобой. Я его даже вспомнил, это он заезжал к тебе в гости, когда дом впервые загорелся. И чего он ни наговорил – и про причину пожара, и про сумму страховки, и про свои связи в страховой компании… Якобы выступал от имени этого слизня Давида, который хочет возбудить уголовное дело. Врал что-то про какого-то свидетеля, который будто видел мою мертвую жену в загоревшемся доме, только отказался назвать его имя. Думаю, это мистификация, но он был так убедителен, что я едва не поверил ему.
Сергей проговорил все это, подавшись вперед и не сводя глаз с собеседницы. Та слушала его, по- прежнему вытянувшись в струнку, ощущая, как в ней дрожит каждый нерв. Ирина пыталась выдержать взгляд Сергея, но в конце концов отвернулась к окну и стала смотреть на прохожих, спешащих мимо ресторана по мокрому тротуару, залитому апельсиновым светом витрин и фонарей. Мужчина внезапно замолчал. В следующий миг она ощутила прикосновение его пальцев на своей руке, чуть выше запястья. Женщина содрогнулась, и машинально отдернула руку. Она тут же пожалела об этом, но поздно – когда Сергей снова заговорил, его голос изменился до неузнаваемости, стал жестким и язвительным:
– Значит, правда, ты с ним заодно, с этим шантажистом?
– Неправда. – Ирина повернулась к нему, с надеждой вглядываясь в его лицо. – Я отказалась ему помогать, он соврал, что я на его стороне. Они вместе с Давидом пытались меня уговорить, но я послала их к черту.
– А собственно, почему?
Она ответила, чуть охрипшим от волнения голосом:
– Я думаю, ты не убивал свою жену. Ирина едва не сказала «знаю», но слово вовремя замерло у нее на языке. Сергей, помедлив, откинулся на спинку стула. После тягостной минуты молчания, пока не удалился официант, принесший горячие блюда, мужчина проговорил, беря вилку и нож:
– Лестно слышать, особенно после того, как тебя сто раз подряд назвали убийцей. Но откуда у тебя такая уверенность в моей невиновности?
– Неважно. – Помедлив секунду, женщина тоже придвинулась к столу. – Считай, интуиция.
– И она тебя не подвела!
Произнеся это, он с завидным аппетитом принялся есть. Ирина последовала его примеру, тем более, что, понервничав, ощутила сильный голод. Расправляясь с содержимым тарелки, она попутно давала себе зарок не поднимать больше опасной темы. «Кем бы ни была женщина, тело которой он выдал за труп жены, это вряд ли возможно узнать, во всяком случае, мне. И стоит об этом заикнуться, как все будет кончено. Разве этого я хочу?»
