встать на крышу, снеговую тучу можно тронуть рукой. На участке не было ни одной протоптанной дорожки – даже летом сюда почти никто не ездил, что уж говорить о таком ледяном ноябре…
Лариса вышла из машины и осторожно щелкнула дверцей. Вокруг не было видно ни души, но женщина почему-то старалась вести себя потише, будто ее кто-то мог услышать. Она сняла перчатку и положила руку на столбик ограды, смахнула спекшуюся снеговую шапку. Женщина и сама не знала, что с ней творится. Она не была здесь двадцать два года.
Последний раз – вместе с Иваном. Тогда он заканчивал ее портрет. Это было в августе, день выдался прохладный, и Лариса замерзла, сидя на бревне в своем белом сарафане. С тех пор она на даче не бывала. Слишком многое происходило в ее семье, в ее жизни. Свадьба Вики, выпускные экзамены, поездка на юг, нелепый, не нужный ей самой роман с Денисом… Беременность, которая тогда казалась ей не подарком судьбы, а наказанием, возмездием… Собственная свадьба, выкидыш, время, когда она пыталась жить «как все» – не любя мужа, не любя себя, пытаясь слепо слушаться мать, которая уверяла: все образуется, главное – не любовь, главное – уважение…
"И вот чем все кончилось. – Женщина поднесла ко рту озябшую руку и дохнула в ладонь. – Иван – алкоголик. Я это вижу. Мой муж – убийца. А я?
С чем осталась я? Неужели даже отомстить Денису нельзя? Нет, иллюзии к черту! Ничего у меня с ним уже не будет. А значит, нечего его выгораживать. Если он убил, он за это ответит. Иначе жизнь на этом свете – ложь и преступление".
Она обошла машину, открыла дверцу с той стороны, где сидел Иван, и отстегнула ремень.
– Приехали, – сказала она, легонько хлопая его по щеке.
Мужчина открыл мутные глаза, с изумлением уставился на Ларису… И вдруг встрепенулся, выглянув наружу:
– Ваша дача… Бог ты мой, сколько я о ней вспоминал!
– Вот-вот, мне и нужно, чтобы ты кое-что вспомнил!
Она вытащила мужчину на снег и за руку, будто ребенка, провела за калитку. Иван шел за ней, крепко сжимая ее пальцы, еще окончательно не проснувшись, растерянно озираясь по сторонам. Лариса провела его через малинник и остановилась на том самом месте, где они когда-то кормили друг друга недозревшими ягодами и где впервые поцеловались.
– Здесь стояла я, а ты пошел искать колодец и тут же вернулся, – сказала она, отпуская Ивана. – Теперь ты меня веди.
Он неуверенно пошел вперед, проваливаясь в сугробы и нелепо подпрыгивая, как ворона на первом снегу. Лариса шла за ним, пока не уперлась ему в спину. Иван остановился посреди снежной полянки. Впереди, метров через семь, виднелись криво всаженные в землю горбыли – остаток старого забора. Здесь кончался участок Ларисиных родителей, а через узенький проулок начинался чужой – совершенно бесхозный.
– На этой полянке был колодец. – Иван посмотрел на снег и приподнял одну ногу:
– Может, я на этом месте стою. Неужели я тебе тем летом не показывал?
– Нет. Тем летом меня интересовали совсем другие вещи. Например, ты.
– Понятно, – жалко сказал он. – Ну, я вышел в тираж… Теперь тебе нужен колодец. Только как ты собралась копать? Земля-то стала каменная, до апреля ее не поднимешь.
– Найму мужиков. Тем более, что мне нужны свидетели, если я найду то, что предполагаю найти.
– Ты всерьез думаешь, что твой Денис убил девушку и спрятал труп в колодец? – Иван помотал головой. – Он что – дурак?! Тут такая глухомань, зарыть тело можно на счет раз-два хоть бы и в лесу.
И никто не будет знать где. По-твоему, он не знал, что исчезновение колодца кто-то заметит? Чепуха!
Даже я – и то бы так не сделал, Господи прости!
Лариса запахнула полы шубки и промолчала. Она и сама начинала сомневаться в своей затее. «Наверное, Иван прав, – думала она, глядя, как он топчется, обозревая полянку. – Засыпать колодец – подвиг нешуточный… И куда-то же надо было спрятать доски, которые колодец накрывали… И у всех сразу бы возникли вопросы – почему засыпали колодец с хорошей водой? С какой целью? Ведь это же подозрительно! А Денис – не дурак. Черт, он же сам мне сказал этой ночью – там ничего нет… И он имел в виду труп. Но кольцо! Кольцо точно Яны, и он испугался, когда его увидел!»
– Вот это место, точно, – сказал Иван, исходив полянку вдоль и поперек. – Когда я рисовал пейзаж, то сел вот здесь. – Он указал на место возле самой ограды. – Прекрасно помню, что крышка от колодца была слева, в самом углу. Значит, тут.
Он выдернул из ограды длинную суковатую палку и воткнул ее в снег. Лариса подошла и задумчиво сощурилась, глядя на отмеченное место.
– Ты собралась копать? – поинтересовался он, будто ожидал, что Лариса сейчас откуда-то вынет лопату и возьмется за работу.
– Найму людей… – Она взглянула на часы. – Уже поздно, скоро стемнеет. Поехали в город. Спасибо тебе за все.
На обратном пути он не спал. Сидел, изредка поглядывая на Ларису, притихший, какой-то забитый.
Уже в городе он решился спросить, есть ли у Ларисы свободное время или она торопится. Может, они поедут куда-нибудь, посидят, поговорят? Пусть она не смотрит, что он так одет. Деньги у него есть, на днях подхалтурил, неделю до этого вообще капли в рот не брал. Лариса ответила не сразу. Она поняла, что ему не хочется с ней расставаться. Во всяком случае, расставаться вот так – после деловой поездки, безобразной истерики Ларисы, ополовиненной им самим бутылки коньяка… И она сказала, что время у нее есть, хотя знала, что быстро пожалеет о таком ответе.
На обед Денис обычно приезжал домой. С некоторых пор у него начались неприятности с желудком. Особенно это сказывалось после очередной пьянки, так что он стоял перед простым выбором – тянуть минералку у себя в кабинете или , кушать дома постный рисовый супчик. И сегодня, как всегда, он выбрал супчик.
Ему открыла дверь Светлана. Денис удивленно посмотрел на нее – к обеденному времени домработница, как правило, успевала уйти.
– Лариса дома? – Он прошел к вешалке и скинул пальто.
Светлана с готовностью отчиталась: хозяйка еще утром оделась и куда-то уехала, сказала, что вернется вечером, просила ее задержаться и покормить мужа обедом. Денис только кивнул. Он сидел на кухне и хлебал безвкусное варево, приготовленное специально для него, внимательно прислушивался к ощущениям в желудке и предавался философским размышлениям на тему: «Сколько же я вчера выпил?» Домработница грубо нарушила эту идиллию, войдя на кухню и положив на стол какую-то бумажку:
– Вот, я прибиралась в столовой и нашла на подоконнике. Наверное, ваше? Или выкинуть?
– Давайте. – Денис взял листок и прочитал его.
Сперва мельком, но потом так заинтересовался, что отложил ложку и совсем забыл о супе. – Так, заказчик… Ничего нет, неизвестен… Исполнитель:
Мордвинова Александра Юрьевна, паспорт, серия, номер… А это чего? Десять тысяч долларов США…
Давайте их сюда! В случае утраты или порчи картины выплачиваются исполнителем… Неплохо! Нет, это не мое.
Но когда домработница высказала мнение, что, наверное, бумага принадлежит Ларисе Николаевне, Денис поморщился:
– Спасибо, идите, сам разберусь. Идите, идите!
Когда Светлана вышла и прикрыла за собой дверь, Денис углубился в изучение договора. Мало-помалу с его лица исчезло хмурое выражение. Он даже заулыбался, что уже было большим достижением для человека с больным желудком.
– Вот дура… – пробормотал он, складывая листок. На обратной стороне был записан московский телефон и адрес. Он прочитал их и задумался.
Проглотив еще две ложки супа, встал и отправился к себе в кабинет. Светлану он отослал домой, и та ушла, даже не помыв посуду. Денис сказал, что это можно сделать в другой раз. Домработница всем рассказывала, что хозяева у нее хорошие. Жлобы, конечно, но не вредные и работой не перегружают.
