– Жалко, но мне уже пора. Спасибо за приглашение, у вас, как всегда, было хорошо.
Юлия Борисовна тоже встала, настойчиво пытаясь поймать взгляд гостьи:
– Ты что, Саша, обиделась?
«Ну, уж этого я тебе не покажу!» – поклялась про себя девушка. И посмотрела в лицо хозяйки с самой ясной, солнечной улыбкой:
– На что, Юлия Борисовна? Просто мне пора, Корзухин не ждет! – И она значительно помахала бумажкой с подписью, прежде чем спрятать ее в сумку. – Передайте от меня привет супругу. Его, кажется, сегодня нет дома?
И надо было видеть, как поджала губы хозяйка.
Она проводила Сашу до двери и натянуто улыбнулась, пожелав всего доброго… И только в лифте девушка позволила себе расслабиться. Она почувствовала, что на глаза набегают слезы, но не стала их сдерживать. Почему все думают, что Федор женился на ней из-за прописки?! Она выбежала из подъезда и с наслаждением вдохнула морозный воздух.
Ей стало легче, и она приказала себе забыть об этом неудачном визите. Впрочем, в чем-то он был очень даже удачным!
Саша взглянула на часы. Почти половина шестого. Это было самое лучшее время, чтобы застать в художественном салоне кого-то из владельцев.
К вечеру они обычно приезжали туда. Это были муж и жена – Ирина и Павел Житные. Саша познакомилась с ними в Питере, куда они приезжали покупать картины на одном из аукционов. Их свел преподаватель из академии. Картины самой Саши хозяев салона не заинтересовали. Но они были молодой супружеской парой, очень разговорчивые, очень общительные. И Саша несколько раз встречалась с ними, после того как вернулась в Москву.
Картины Саши их по-прежнему не интересовали…
Но это не мешало хорошим отношениям. Саша не заискивала перед ними, чтобы они купили у нее что- нибудь, и наверное, эта ее независимость нравилась.
В салоне-магазине оказалась одна Ирина. Павла, как сказала она, вообще нет в Москве – поехал во Псков, «за добычей».
– Ты по делу или просто так? – спросила Ирина, зорко оглядывая посетительницу. Убедившись, что у Саши нет при себе никакой картины, она кивнула:
– Кофе будешь? Я как раз собираюсь выпить чашечку. Весь день мотаюсь, как собака, и хоть бы похудела…
Пройдя в свой крохотный кабинетик на задворках магазина, Ирина вздохнула и опустилась в старое, обтянутое порыжевшей кожей кресло. Мебель предательски заскрипела под ее весом. Ирина толстела день ото дня и ничего не могла с этим поделать. Ее разносило, несмотря на все диеты, которых она придерживалась. Но даже при чудовищных габаритах, которых она достигла этой осенью, лицо у этой белокурой женщины оставалось милым, обаятельным и казалось не оплывшим. Саша расставляла чашки, кипятила чайник и насыпала кофе. Хозяйке лень было сделать лишнее движение. Все, на что оказалась способна Ирина, – это распечатать пачку печенья для диабетиков. Саша откусила кусочек, ощутила на языке пресный вкус мюсли и положила печенье обратно на тарелку.
Ирина снова вздохнула:
– Не нравится? Мне тоже. Ем всякую дрянь.
А толку никакого. За последний месяц, представь, я прибавила… – И тут же она осеклась:
– Ты что, торопишься куда-то?
А Саша и в самом деле сидела как на иголках.
Она изо всех сил старалась это скрыть, но, как видно, ничего не получилось.
– Да нет, не тороплюсь. – Саша, наконец, решилась. – Ира, у меня к тебе вопрос. Ты когда-нибудь занималась картинами Корзухина?
Ирина слегка нахмурилась:
– Дай Бог памяти… Я такого и не знаю. А что, новый гений объявился? Так он еще не скоро начнет продаваться. – Она спокойно дожевала свое безвкусное печенье и пояснила:
– Даже если он закончил на пятерки нашу академию – это все равно ему славы не прибавит. А кто он вообще, такой?
– Если он и заканчивал академию, то очень давно, – разочарованно ответила Саша. – Ему уж, наверное, за сорок. Был довольно популярен в начале восьмидесятых. Неужели не знаешь?
Вместо ответа, Ирина взяла телефонную трубку и сделала Саше знак подождать. Девушка знала – Ирина терпеть не может, если ее упрекают в неосведомленности. Она интересовалась каждым мало- мальски заметным именем в художественной среде. Но то, что она не знала Корзухина, говорило уже о многом. Саша от волнения покусывала губы: «Значит, его картина никак не может стоить десять тысяч баксов! Заказчица меня обманула! Но что мне делать? Осмеять ее?! Но я ведь подписала, что обязуюсь вернуть ей деньги в случае порчи картины… Значит, я признала, что для меня картина таких денег стоит. Дура я, дура! Беспросветная идиотка! Надо было сразу позвонить Ирине, о чем я только тогда думала!»
Ирина тем временем окончила короткий телефонный разговор. Она удовлетворенно положила трубку, и девушка насторожилась:
– Ты что-то выяснила?
– Кое-что, – кивнула та. – Картины этого Корзухина есть у одной моей знакомой, Альбины. Если хочешь – отправляйся туда, она тебе их покажет.
Кстати, стоят они смешные деньги. Она отдает штуку за пятьдесят – шестьдесят долларов. Сама понимаешь – Альбина с такой цены ничего себе уже не берет. Ей просто жаль его несчастную жену. – Ирина сделала короткую паузу и закончила:
– Ты сделаешь доброе дело, если что-то купишь. Потому что ни одной картины еще не продано, а жена этого Корзухина чуть ли не с голоду помирает. У нее всего-то парочка натюрмортов да какой-то пейзажик двадцать на пятнадцать сантиметров… Ну, так дать тебе адрес и телефон?
У Саши перехватило дыхание.
– Чей?
– Альбины, чей же? Да что с тобой сегодня? – Ирина изумленно глядела на девушку. – Тебе плохо? Глотни водички!
Но Саша отказалась и от воды, и от лекарств, которые в изобилии оказались у хозяйки салона. Она записала адрес галереи, где нашлись картины Корзухина, и как бы между прочим спросила:
– Он что же, умер?
– Я поняла, что да, – кивнула Ирина. – Иначе, наверное, сам бы продавал свои картинки.
А может, просто спился или попал в дурдом. Но ты меня удивила, честное слово! Назвать московского художника, о котором я и понятия не имею… Долго же ты его искала! Скажи на милость, Корзухин какой- то…
Саша поблагодарила ее и, выйдя на улицу, поймала такси. Ей нужно было торопиться. Первый день, отпущенный ей по условиям договора, близился к концу, а она все еще была далека от своей цели.
Ее грела только одна надежда – может, тот пейзаж, который висит в галерее, окажется копией того, который она уничтожила? Ведь часто бывает, что художник выполняет несколько картин на одну тему.
А если нет… Тогда, решила Саша, она найдет жену Корзухина, а через нее попытается что-то узнать о нем самом. И если только он жив – Саша поклялась дать ему даже не шестьдесят, а сто, двести долларов! Только бы он повторил свое произведение – заново, для нее!
Крохотный магазинчик в переулках возле Старого Арбата был заметен издалека. Его единственная, маленькая витрина была щедро иллюминирована. А в ней на черном бархатном постаменте красовалась освещенная фиолетовыми лампами статуя Венеры Милосской. Это должно было информировать публику, что здесь продаются предметы искусства. Саша неодобрительно оглядела статую, потянула на себя тяжелую дверь. Забрякал колокольчик, потянуло теплом, и девушка оказалась в небольшой квадратной комнатке, где не было ни прилавков, ни кассы, ни продавцов. Единственным предметом мебели была длинная кушетка, обтянутая фиолетовым потертым бархатом. На кушетке сидела женщина, почти такая же полная, как Ирина. Это было настолько курьезно, что Саша не удержалась от улыбки.
Женщина читала какой-то журнал и едва подняла глаза, чтобы оглядеть посетительницу. Саша
