сильный удар в потолок. Конечно, очень испугались и удивились – ведь над ними никто не жил. Но шум не повторился, никаких последствий (трещин, протечек) не было, и потому они не стали проверять, что случилось.
Также один жилец с двенадцатого этажа показал, что примерно в то же время, вчера после трех часов, ему привиделось, будто мимо окон пролетело что-то большое и темное. Он слышал какой-то звук, но, когда выглянул из окна, ничего подозрительного не увидел.
Сперва оперативники не могли понять, в чем дело. Почему никто из жильцов, подходивших вчера к окнам, не заметил тела? Как такое могло произойти?
Ведь свидетели должны были найтись на всех семи этажах, возвышавшихся над местом трагедии! Тело лежало на виду, ничем не прикрытое, почти сутки!
На этот счет скоро появилась версия. Олег, глядя вниз с балкона семнадцатого этажа, обратил внимание на место падения:
– Видишь рекламный щит на краю крыши?
Щит трудно было не увидеть. Он нес на себе название крупной телефонной компании и вполне соответствовал ее размерам.
– Сейчас два часа, солнце стоит высоко, щит почти не отбрасывает тени. А вот в три тридцать под щитом будет уже довольно большая тень. Тело упало прямо туда!
Посмотрели на крышу и убедились, что он прав – под щитом уже пролегла косая прямоугольная полоса тени. С каждым часом она должна была увеличиваться.
– Да, часам к четырем она, наверное, достигнет трех метров, не меньше, – согласился с ним напарник. – Тело могли и не заметить, тем более что оно ударилось о крышу возле самого щита.
Соседи с шестнадцатого этажа утверждали, что не слышали наверху никаких звуков борьбы. И не только вчера, вообще никогда. Все в один голос твердили, что жилец был тихий и неприятностей не доставлял. Никаких гулянок наверху не было, гости туда не ходили.
К вечеру встретились с хозяйкой, та жила на другом конце Москвы. Узнав, в чем дело, женщина только ахнула: такой был приятный жилец! Она почти ничего о нем не знала. Квартиру он снял в конце февраля, как раз в праздничный день, а осматривал ее вместе с женой – представительной такой дамой, хорошо одетой, полной. Описание, которое дала хозяйка, вполне совпадало со словами соседа.
– Это его жена? Хозяйка слегка замялась:
– Я бы не сказала. Не знаю!
– Как он ее называл?
– По имени. Странное имя… Оперативники переглянулись.
– Не Ольга? Может быть, Ирина? Та замахала руками:
– Да что в них странного, у меня у самой племянница Ирина. Нет, какое-то нерусское имя. И дама вроде нерусская. Хотя я не знаю точно, говорю вам! Я ее видела один раз. Ей квартира не понравилась, а ему – да. Он и заплатил. – Женщина вздохнула. – Она все повторяла: «Снимай, если хочешь, мне все равно тут не жить!» И смеялась.
– Почему ей не понравилась квартира, раз она не собиралась в ней жить? Хозяйка снова вздохнула:
– Последний этаж, вот почему. Она сразу сказала, что высоко, а она боится высоты.
– Актуальное замечание, насчет высоты, – заметил Олег, когда они возвращались. – Если это не его жена, значит, любовница?
Его друг ответил, что прежде всего желает пообщаться с Ириной Владыкиной, кем бы та ни оказалась. Найти ее было проще простого, ведь у них на руках была телеграмма с адресом.
Им долго пришлось набирать номер квартиры на домофоне, прежде чем откликнулся женский голос из динамика. Услышав, что пришла милиция, женщина страшно возмутилась:
– Хоть в воскресенье оставьте меня в покое! – и дала отбой.
Мужчины переглянулись.
– Что значит «хоть»? – спросил Олег. – Чем плохо воскресенье? Можно подумать, мы к ней каждый день ходим.
– Может, к ней другие ходят. Откуда ты знаешь, что это за дама?
Но в конце концов они все-таки проникли в подъезд следом за какой-то старушкой. Та потащилась выше, на третий этаж, мужчины остановились на втором. Позвонили. За высокой стальной дверью, обитой дерматином, зашаркали тапки.
– Кто? – спросил все тот же женский голос.
– Телеграмма.
– Опять?!
Дверь приоткрылась, и женщина узрела вместо телеграммы два удостоверения. Изучив их, она пожала плечами и впустила гостей в квартиру.
– Проверили пояс? – спросила она, почти не глядя на вошедших. Ирина сосредоточенно размешивала в мисочке жидкое тесто для оладий.
Из дальней комнаты показалась долговязая бледная девочка. Она тоже не выказала ни страха, ни любопытства. Прошла мимо мужчин и скрылась на кухне.
– Какой пояс?
– Потеряли? – возмутилась Ирина. – Так я и знала, давай вам после этого ценные улики! И конечно, ничего не нашли! А где Самохин?!
– Простите, вы Ирина Владыкина? – Женщину удалось перебить с большим трудом. Она кипела от негодования.
– Да! И вы это сами знаете!
– Скажите, кем вам приходится Виталий Иванович Владыкин?
Та прищурилась, обводя мужчин холодным взглядом, будто прикидывала, кого именно убьет первым:
– Издеваетесь? Вы кто такие? Я сейчас позвоню Самохину и все выскажу! Мало того что ничего до сих пор не нашли, так еще лезут с глупостями! Что, следователя сменили?!
После короткой неразберихи и взаимного недовольства удалось немного прояснить ситуацию. Ирина сообщила, что является потерпевшей стороной в деле об ограблении квартиры и потому часто общается с представителями закона. Оперативники, в свою очередь, признались, что явились совсем по другому делу.
– Он мой муж, – ответила Ирина после повторного вопроса. – То есть бывший. Что он натворил?
– Да как вам сказать… Кое-что натворил, конечно. Вы ничего не знаете?
Та покачала головой. Ее темные быстрые глаза обыскивали лица визитеров. Женщина неожиданно занервничала, и это было очень заметно. Она поправила прическу, убрав со лба темную прядь, облизала губы и севшим голосом, совсем не похожим на прежний, пронзительный, спросила, что все-таки случилось.
– Ваш бывший супруг погиб. Вчера он выбросился с семнадцатого этажа.
Она чудом не вылила на пол тесто из миски. Слепо присела на подвернувшийся пуфик.
– Или его выбросили, – добавил Олег. – Ирина… Женщина снова облизала губы. Голос прозвучал так, будто она умирала от жажды:
– Юрьевна.
– Ирина Юрьевна, как давно вы виделись с Виталием Ивановичем?
– Давно, – прошептала она. – Когда, вы сказали, он погиб?
– Вчера. А именно в три тридцать пополудни.
– В три тридцать, – механически повторила женщина. И вдруг вскрикнула:
– Таня, иди сюда! Ты теперь сирота!
Последовала бурная истерика, причем рыдала и убивалась только мать, а дочка с угрюмым видом подавала ей воду и корвалол. Потом Таня принесла тряпку и вытерла с пола пролитое тесто. Унесла миску на кухню, вернулась, остановилась рядом с матерью, будто в ожидании каких-то указаний. На мужчин она по-прежнему совсем не смотрела. Казалось, девочка существует в своем мире, параллельном реальности,
