тебе сказал?
Абдулла спросил, не хочет ли она съездить в гости к Сафару. Настроение у Лены еще больше поднялось, когда она услышала это имя. Сафар был милейший человек, самый лучший из арабов, которых она знала. Мягкий, очень добрый, интеллигентный, совершенно незаносчивый, как большинство из них, Сафар работал на одном из оптовых складов, где Ариф когда-то брал товар. Он тоже был женат на русской девушке, и у них уже было двое маленьких детей.
– Сафар в Москве?
– Он совсем остался в Москве, – пояснил Абдулла. – У него ведь жена москвичка. А учебу он закончил.
– По-прежнему на складе?
– Да, сейчас занимается духами. Хочешь его увидеть? Он про тебя спрашивал.
– Как мило с твоей стороны, что ты это предлагаешь… Я прямо сегодня поехала бы туда.
– Мы вместе поедем.
– Как? Ты со мной? – Лена немного поостыла. Она совершенно не предполагала, что Абдулла захочет ее сопровождать. Это было тем более странно, что Сафар Абдуллу недолюбливал. Он не высказывал это прямо, но было понятно и без слов…
– Мухамед просил тебя развлекать.
– Но зачем же понимать буквально… Мухамед и так слишком много для меня сделал, не знаю, как я смогу его отблагодарить… – замялась Лена. – Чего стоит мой долг! Чего стоит то, что он предоставил мне комнату… Хотя у него, как я поняла, проблемы с жилплощадью, раз вы тут часто ночуете…
– Не часто, вот только сегодня.
– А как же твоя работа?
– Сегодня я свободен.
Дальше отбрыкиваться было бы невежливо. Пришлось сделать веселое лицо и согласиться.
Они собрались и поехали вдвоем – Сашка до того заигрался с Иссой, что разлучить их было невозможно. Лена услышала, выходя из квартиры, что Сашка что-то кричит по-арабски новому другу. "Быстро все происходит у детей… – с горечью подумала она. – Кто с ним ласков и щедр, того он и любит… Я, конечно, строгая, со мной ему скучно…
А Инну и Оксану он, наверное, уже забыл. А я? Почему не позвонила вчера, когда сюда приехала? Она могла решить, что я обиделась… Впрочем, нет, она ведь уехала в клуб. Но сегодня утром я могла позвонить? Но Инна наверняка еще спит, бедная… Обязательно позвоню. Нельзя быть свиньей! Из-за кого нам ссориться? Кого делить? Арифа, который никому не нужен? Детей? У каждой – свое дитя… Горести? Вот они у нас общие…"
До склада, где работал Сафар, они добирались часа полтора – помещение находилось на другом конце Москвы. По дороге Абдулла развлекал ее глупыми разговорами, смеялся, пытался взять за руку, а она смотрела на него непонимающими глазами – что это ему так весело? Он, казалось, никуда не торопился – часто останавливался, чтобы рассказать какой-то случай из жизни или анекдот, в метро пропустил две электрички подряд – ему все казалось, что они слишком полные… Наконец она не выдержала и сказала, что хотела бы поскорее доехать.
– Почему? – удивился Абдулла. – Погода приятная, торопиться тебе некуда…
Она чуть зубами не заскрипела от ярости. Наконец они добрались до магазина, где в подсобном помещении располагался оптовый склад. Еще идя через торговый зал, Абдулла был очень весел, брал ее под ручку, рассказывал чепуху… Но когда они подошли к двери в конце зала и он набрал код, все изменилось. Теперь он шел спокойно и даже прибавил шагу – ей пришлось быстро семенить на каблуках. Для этого визита она надела подаренный Инной костюм – он ей так нравился, что казалось, будто он всегда принадлежал только ей, будто она так в нем и родилась.
В конце длинного коридора, выкрашенного унылой желтой краской, виднелись две распахнутые двери. В одной Лена увидела продавщиц в серых синтетических передниках – они перекладывали со стеллажа на стеллаж коробки обуви. Из другой двери несся узнаваемый запах хорошего кофе. Туда они и вошли.
Лена увидела небольшой стенд, на котором выстроились флаконы с духами и туалетной водой – все сирийского или египетского производства. Тут же стояла косметика. Рядом со стендом – письменный стол, на нем – папки с бумагами, телефон, калькулятор. Дальше располагалось несколько длинных рядов с вешалками, на которых висели вперемежку самые разные вещи – мужские, женские костюмы, купальные халаты, нижнее белье, свитера… Кофе пахло из закутка в конце комнаты. Там кто-то звякал чашкой и булькала вода.
– Сафар? – громко сказал Абдулла и прибавил что-то на своем языке.
Сафар немедленно высунулся, увидел гостей, вздрогнул. Лена ему улыбнулась и с удивлением увидела, как Сафар отводит глаза.
– Не узнаешь? – спросила она, по инерции продолжая улыбаться – Правильно, забыл.. А я вот тебя помню Как твоя жена? Как девочки?
– Лена. – Он наконец посмотрел ей в лицо, подошел, пожал руку ей и Абдулле. – Когда ты приехала? Надолго?
– Нет, ненадолго. Мы тебе не помешали? – Теперь она ясно видела – с ним делалось что-то неладное. Он был бледен, чего не могла замаскировать Даже смуглая кожа. Улыбался через силу, как-то виновато или испуганно… Не знал, куда девать глаза, пытался скрыть замешательство, предлагая гостям кофе, конфеты, печенье… Лена уже пять минут как сидела с чашкой кофе и сигаретой, а он все не мог прийти в себя. Абдулла заговорил с ним по-арабски, Сафар что-то кратко ответил. Потом Абдулла стал звонить по телефону и снова говорил, довольно долго, Сафар молчал, а Лена сидела, зажав руки в коленях и не притрагиваясь к кофе. «Спросить у него – что я тебе сделала? – проносилось у нее в голове. – Да ничего я ему не сделала, Боже мой! Сафар! Милый добрый Сафар, который один одолжил нам денег, у которого две такие славные девочки и русская жена, не такая, наверное, несчастная, как я… Сафар слишком мягкий для того, чтобы наорать на кого-то, зато позволяющий орать на себя… Я ведь помню, как Абдулла орал на него в моем присутствии! Безобразная сцена… Я ничего не поняла, все было по-арабски, а спрашивать потом, в чем дело, – неделикатно и глупо… Как он тогда мучился, какой был бледный! Но почему сейчас такой замороженный вид, такие виноватые глаза?! Мы ведь приехали в гости, а не для разборок!»
Абдулла все еще говорил по телефону, Сафар молчал. Она встала, стараясь держаться естественно, не показать, что обижена и удивлена, сказала негромко:
– Я посмотрю вашу косметику.
И пошла к стенду. Здесь, где ее не могли видеть, она быстро покусала губы – верный способ прийти в себя. Она так часто кусала их в последнее время, что губы сохли и трескались – помогала только жирная помада. Потом решила не вбивать себе в голову глупости. Наверняка у Сафара какие-то личные неприятности. Кто-то болен или плохо с деньгами… «На такой дрянной косметике много не заработаешь, – подумала она, разбирая товар на стенде. – Духи пахнут нафталином. Тушь…» Она развинтила футлярчик с тушью, понюхала кисточку и зажмурилась от ядовитого запаха. "Как такой гадостью красить глаза?! Вылезут последние ресницы… А еще пишут «Ланком»! Египетский кустарный «Ланком»… Сидит какая-нибудь бедная семья в тени пирамиды и штампует «французский шик».
– Тушь плохая, Лена, а вот помаду посмотри… – раздался позади тихий голос Сафара. Она быстро обернулась, встретила его взгляд. Теперь он не прятал глаз – напротив, смотрел как-то напряженно, и это напряжение не вязалось с его словами:
– Ты пользуешься коричневыми тонами?
– Пользуюсь, – ответила она.
Абдулла не показывался из закутка, оттуда слышался его голос – он все еще говорил по телефону. Она знала его привычку говорить часами и поняла, что Сафар нарочно подошел к ней.
– Тогда я посмотрю для тебя помаду… – Он стал копаться на полках, разбирая красные коробки, в которых помада была упакована по двадцать штук. – Вот красивый тон, золотистый. Его у нас больше всего берут. Вот розовый бледный. Тебе нравится? Где ты живешь?
Последний вопрос он задал едва слышно, и она не была уверена, что правильно его поняла. Но, увидев его отчаянные глаза, так же тихо спросила:
– Что происходит, Сафар?
