— Знакомьтесь, девушки, вот мой попутчик, самый верный союзник и друг, который спас меня от любовной хандры.
Я очень тронут такой аттестацией. Девушки аплодируют, насмешливо строя мне глазки.
— Извини, Джек, — добавляет Мельес, — но сейчас я вынужден покинуть тебя на несколько веков ради укрепляющей сиесты в своих покоях.
— А как же твое путешествие на Луну?
— Все в свое время, друг мой, не так ли? Нужно уметь изредка давать себе роздых. Это очень важно — сделать паузу, ибо она являет собою часть творческого процесса!
Мне хотелось поговорить с ним о приезде Джо, попросить взглянуть на мои шестеренки, задать еще пару вопросов о жизни с Мисс Акацией, но я вижу, что выбрал неподходящий момент. Его прокуренные клуши уже кудахчут в горячей воде; придется оставить его в покое, пускай блаженствует с ними в ванне.
— Мисс Акация, может быть, заглянет ко мне сегодня ночью, если ты не против…
— Ну конечно, мальчик, чувствуй себя как дома.
Я возвращаюсь в павильон «Поезда призраков», чтобы забрать оставшиеся вещи. Сознание того, что я навсегда покидаю это место, добавляет новую толику печали к той, что поселилась у меня за стрелками часов. «Поезд призраков» полон чудесных воспоминаний, связанных с Мисс Акацией. Кроме того, я уже начал было входить во вкус: мне понравилось забавлять посетителей.
Большая афиша с портретом Джо наклеена поверх моей. Комната заперта на ключ. Вещи, не уместившиеся в чемодан, свалены в кучу на скейтборде и ждут меня в коридоре. Вот теперь я стал настоящим призраком: по-прежнему никого не пугаю и никто, столкнувшись со мной, не смеется, меня попросту не видят. Я не отражаюсь даже в деловитом взгляде Бригитты Хейм — похоже, я прозрачен, как воздух. Можно подумать, что и вовсе не существую.
Выхожу, и тут меня окликает какой-то парень, стоящий в очереди на наш аттракцион:
— Извините, сеньор, это не вы случайно человек-часы?
— Кто, я?
— Да, вы! Я вас признал по тиканью. Значит, вот оно как — вы вернулись в «Поезд призраков»?
— Нет, наоборот, я ухожу отсюда.
— Но вы должны вернуться, сеньор! Вы обязательно должны вернуться, вас здесь очень не хватает…
Я не ожидал такого горячего проявления симпатии; что-то вдруг дрогнуло под моими шестеренками.
— Знаете, в вашем «Поезде» я впервые целовался с девушкой. Но теперь, когда здесь хозяйничает этот верзила Джо, она больше не желает сюда ходить. Боится его. Не бросайте же нас на верзилу Джо, пожалуйста, сеньор!
— Верно! Раньше мы тут здорово развлекались! — вторит ему другой парнишка.
— Возвращайтесь! — добавляет третий.
Пока я раскланиваюсь перед своими поклонниками, моя кукушка начинает громко куковать. Трое парней аплодируют, следом робко хлопают и несколько взрослых зрителей.
Я становлюсь на скейт и еду по улице под ободряющие возгласы людей из очереди:
— Вы должны вернуться! Надо вернуться!
— Надо уехать! — неожиданно заглушает эти голоса чей-то мрачный бас.
Я оборачиваюсь: позади возвышается Джо с ухмылкой победителя. Если бы тираннозавры могли улыбаться, они бы, я думаю, делали это точно как Джо. Не часто, но весьма устрашающе.
— Я собирался уходить, но теперь предупреждаю: я вернусь. Ты выиграл битву за «Поезд призраков», зато я завоевал сердце… сам знаешь чье!
Толпа начинает подзуживать нас, точно смотрит петушиный бой.
— Значит, ты так ничего и не понял?
— О чем ты?
— Ты не замечаешь, что Мисс Акация начинает относиться к тебе иначе?
— Давай-ка улаживать это дело между собой, Джо, не называя имен!
— Однако вчера вечером я слышал, как вы ссорились в ванной…
— Что же тут странного, ведь ты ей наговорил столько гадостей обо мне!
— Я всего только и сказал, что ты выколол мне глаз ни с того ни с сего. Война есть война, я так думаю!
Большая часть толпы склоняется на сторону Джо; другая, малочисленная, на мою.
— Но ведь ты обещал мне честный рыцарский поединок! Лжец!
— А ты трюкач, вся твоя жизнь проходит в мечтах, и эти дурацкие поэтические бредни — сплошная ложь. Просто ты действуешь в другом ключе, да результат от этого не меняется… Ладно, кончили разговор. Ты видел ее сегодня?
— Нет… нет еще…
— Я занял твое место в «Поезде», занял твою комнату, а ты — ты все потерял. Да-да, ты и ее потерял, little Jack! Вчера, после вашей ссоры, она постучалась ко мне в комнату. Ей нужно было утешиться после твоего приступа ревности, которой ты ее замучил вконец… Заметь, я не стал говорить с ней о твоих глупых фокусах с часами. Я говорил о других, настоящих вещах, что касаются нормальных людей. Например, в каком городе ей хотелось бы жить, в каком доме, собирается ли она иметь детей и все такое, ясно?
Жгучий укол сомнения. Мой позвоночник превращается в дребезжащую погремушку. Я слышу, как эта дрожь разносится по всему телу, звучит под кожей.
— А еще мы вспомнили тот день, когда она чуть не провалилась под лед. И тут она бросилась в мои объятия. Как тогда, совсем как тогда.
— Я тебе сейчас второй глаз выколю, мерзавец!
— И мы обнялись. Как тогда, совсем как тогда.
У меня кружится голова, я чувствую, что теряю сознание. Слышу вдали голос Бригитты Хейм, зазывающей толпу на «Поезд призраков»:
— Спешите, спешите, скоро отправляемся!
Сердце не дает мне дышать; наверное, сейчас я выгляжу уродливей жабы, обкурившейся сигарами.
Перед тем как идти выступать, Джо наносит мне последний удар:
— Ты даже не понял, что теряешь ее. А я-то думал, что буду сражаться с достойным противником. Нет, ты действительно ее не стоишь.
Я бросаюсь на него, выставив вперед стрелки. Но могу ли я — бычок с пластмассовыми рожками — противостоять блистательному тореро, уже готовому вонзить в меня смертоносную шпагу?!
Его рука хватает меня за воротник и с размаху, без малейшего усилия, швыряет в дорожную пыль.
Потом он входит в «Поезд призраков», и за ним валом валят клиенты. А я лежу на земле еще бог знает сколько времени, не в силах двинуться, привалившись к своему скейту.
В конце концов я кое-как добрался до мастерской Мельеса. На это у меня ушла целая вечность. И всякий раз, как одна из моих стрелок отсчитывала очередную минуту, мне казалось, что в грудь между ребрами все глубже вонзается острый нож.
На часах моего сердца полночь. Я жду Мисс Акацию, не спуская глаз с картонной луны, которую мой друг-фокусник смастерил для своей дульсинеи. Десять минут первого, двадцать пять, сорок. Никого. Механизм моего сердца накаляется, от него уже пахнет горелым. Похлебка из ежей грозит стать чересчур острой, совсем несъедобной. А ведь я сделал все, чтобы не приправлять ее своими сомнениями.
Мельес выходит из спальни в сопровождении веселого кортежа аппетитных попок и грудей. Даже пребывая в эйфории, он всегда замечает, что мне плохо. Нежным взглядом он велит красоткам угомониться, чтобы разница между нашими настроениями не усугубила мою тоску.
Она так и не пришла.
