Бичер молчал.
Лицо у Токхью стало хитрое. Он наклонился к Бичеру. – Слушай, Джордж, – таинственно заговорил он. – Смоллвуд велел мне посадить тебя в тюрьму и избить до полусмерти. Но я этого не сделаю. Я – твой друг… Ты слышишь?
Гимн, звучавший в ушах Бичера, затих. Снова – машина, белые понятые, девятифунтовый молот, тюрьма и хлыст. Он услышал, как шериф повторил: – Я твой друг, Джордж. – И неведомый, далекий голос, доносившийся откуда-то из глубины его существа, заговорил опять: «Нет, он не друг, белый шериф не друг!» Бичер поднял голову. – Да, босс, – с привычной покорностью сказал он, – спасибо вам, босс.
– Вот плохо только, что глаза у тебя смышленые, – сказал шериф. – Плохо, когда у негра смышленые глаза.
– Слушай, Сэм, двинемся, что ли? – спросил Таун. – Ведь жарко.
Токхью многозначительно погрозил Бичеру костлявым пальцем. – Нехорошие у тебя глаза, парень.
– Нет, босс, – робко сказал Бичер.
– А я говорю – нехорошие. – Голос у него был строгий. – Ты со мной не спорь, Джордж.
– Слушай, Сэм, – сказал Таун, – жарища, просто сил нет. Поедем, сделай такую милость.
– Джордж, – сказал Токхью, – зачем ты ударил белого?
Бичро молчал.
– Ну! – Токхью толкнул его ногой. – Отвечай, когда тебя спрашивают.
Бичер медленно приподнялся. – Вы знаете зачем, босс.
– Вот оно что! – Токхью злобно оглядел Бичера. – Ах ты, дрянь эдакая… У Смоллвуда все негры дерзкие. Да, сэр! Его негров сразу отличишь.
Гаррисон Таун застегнул пояс и наклонился к Бичеру.
– Зачем ударил Эда Бэйли? Это твоя девчонка была?
– Она ничья не была, – угрюмо ответил Бичер. – Она маленькая.
– Ну, и что же, – расхохотался Токхью. – Ты любишь податливых. А Бэйли таких не любит. Да, сэр, податливые ему не по вкусу.
Таун захихикал.
Бичер лег и отвернулся от белых. Токхью перестал смеяться. Он не спеша протянул руку, схватил Бичера за подтяжки и приподнял его, заставив сесть.
Негр и белый посмотрели друг другу в лицо,
– Бичер, – мягко проговорил Токхью, – ты мне не нравишься. Ты – негр Смоллвуда. У тебя смышленые глаза. Я вижу, придется мне тебя поучить немножко. Ты, Бичер, у меня будешь ползать на четвереньках.
Бичер снова услышал горячий внятный голос; непокорная волна вздымалась, сдавливала ему горло. – Мне надоело ползать, босс, – сказал он. – Больше я ни перед кем не буду ползать.
Токхью уставился на негра. Его маленькие, похожие на кремешки глазки засверкали. – Бичер, – мягко сказал он, – ты скоро узнаешь, в каком мире мы живем. Ты узнаешь, какая она жизнь на самом-то деле. Все ползают, Бичер. Я ползаю перед мистером Смоллвудом, понятой Таун ползает передо мной, а негры ползают перед белыми. Вот оно как бывает!
Юноша провел языком по губам. – Я больше не стану ползать, – сказал он. – Хватит с меня!
– Мистер Таун, – мягко проговорил Токхью, не сводя глаз с лица Бичера, – садитесь за руль – поедем.
Таун перелез через спинку сиденья и дал газ. Шериф медленно разжал руку и отпустил Бичера. Юноша лег. Токхью глотнул виски и закупорил бутылку. Он все еще смотрел на Бичера налитыми кровью, сверкающими глазами.
Бичер лежал, опустив голову на руки. Он не глядел на шерифа. Машина рывком тронулась с места. Пение доносилось все слабее, слабее и, наконец совсем смолкло. «Все равно, – нашептывал неведомый голос, – Все равно, все равно».
Шериф Токхью откинулся на спинку сиденья. Голова у него шла кругом от выпитого виски. Он знал, что хватил лишнего, но чувствовал себя неплохо. Он чувствовал себя замечательно. У него было приятное ощущение полноты, свободы и силы, точно где-то внутри в нем мчалась бурная река. Хорошо бы повидать сейчас Смоллвуда. Положить бы Смоллвуду руку на загривок и сдавить шею – так, самую малость. Запустить бы пальцы поглубже. Фу, чорт, – замечательно! И ту бабенку тоже недурно бы повидать. Полная, покачивает бедрами – хороша! На этот раз она его запомнит. Не поторопится забывать. Положить бы ей руку на грудь – пусть визжит. Пусть! На этот раз будет его помнить. Токхью вцепился в борт машины. Ему нужен послушный негр? Он, Смоллвуд, хозяин? И ему нужен послушный негр? Ладно! Негр будет ползать на четвереньках. Токхью берет это на себя. Он будет лизать пол под ногами белых. Дрянь эдакая! Упрямый, как мул! Забрал себе в голову бог знает что! Говоришь, хватит с тебя? Вот это мне нравится! У Смоллвуда все негры такие. Ладно, он Бичера выутюжит. И при этом даже не коснется его. Пальцем не тронет, Токхью вдруг расхохотался. Он хлопнул рукой по обивке сиденья. Рот у него был широко открыт, тонкие губы поползли в сторону, обнажая длинные, лошадиные зубы.
– Гаррисон! – крикнул Токхью. – Гаррисон! Чтоб тебя чорт побрал! Подъедем к Шэйни, остановись там: я прихвачу бутылочку.
– Слушай, ведь у тебя еще осталось? – ответил Таун. – Потерпи до дому.
Токхью захохотал. – Остановись у Шэйни, Гаррисон, остановись, чорт тебя подери! – сказал он.
– Ладно. – Понятой покорился и втихомолку ругнул шерифа.
