— Кажется, я погорел, — смущенно сказал он, не снимая руки с ее талии. — Когда нас толкали со всех сторон, я еще держался, а теперь честно признаюсь: сроду, кроме русского, ничего не танцевал!
— И еще смеется! Подумаешь — смешно! — девушка сердито свела темные брови, выскользнула из его рук, повернулась и молча пошла прочь.
Родион кинулся вслед, но танцующие пары оттеснили его к барьеру, и он потерял девушку из виду.
«Нехорошо как получилось!» — думал он, вышагивая тенистой аллеей сада.
Среди кустов гуляли юноши и девушки, на их светлые костюмы падали сетки теней, раздавался приглушенный смех; брызжущему тремоло мандолины вторил картавый говорок гитары.
Из глубины сада тянуло душным теплом, как из печи; низко, над макушками тополей, клубились грозовые облака.
Родион не успел выбраться из сада. Загремел гром, будто с треском разломали над головой сухое дерево, а аллею перегородили прозрачные прутья дождя.
Он бросился к эстраде, но люди там стояли так плотно, что протискиваться в середину пришлось, ворочая плечом.
Погасло электричество. Молния распарывала темноту, выхватывая из мрака мокрые смеющиеся лица. Пахло влажными волосами, одеколоном, горьким дымком папирос.
А на открытой площадке лихо, как босоногий мальчишка, отплясывал дождь.
Новая вспышка молнии ослепила всех, обрушился гром, кто-то ойкнул за спиной Родиона, он оглянулся и увидел приглянувшуюся ему девушку. Странное, похожее на озноб ощущение охватило его. Хорошо, если бы дождь не прекращался до утра.
Девушка тоже заметила его и отвернулась.
— Может, вы обиделись? — тихо начал Родион. — Честное комсомольское, я не думал… Как вас зовут?
— Груней.
По голосу девушки он почувствовал, что она улыбается.
Дождь стихал. Слышно было, как сочились по крыше струн, падали капли, остро пахло свежестью, — так пахнет в лугах только что скошенная трава.
Из сада Родион вышел вместе с Груней и ее подругой. За воротами он решил распрощаться с девушками, а потом догнать Груню и поговорить с нею наедине, но она неожиданно спросила:
— Может быть, вы проводите Машу?
— Да что ты, Груня? — удивилась подруга. — Товарищу, наверно, некогда…
— Нет, нет! Почему же? — забормотал Родион. — Конечно, провожу… Нет, пожалуйста, с удовольствием, — торопливо и горячо проговорил он.
— Ну что ж, тогда пойдемте, — снисходительно согласилась Маша.
«Влип, — подумал Родион, — вышло даже, что я сам навязался в провожатые».
Груня кивнула на прощание и скрылась в темном проулке.
— Далеко вы живете? — спросил Родион, с тоской глядя вслед девушке.
— А что, боитесь заблудиться? — Маша засмеялась. — Если хотите, я сама провожу вас…
— А Груня, наверно, близко живет?
— Что вы!. Она на самом краю деревни!..
«Может, я еще успею ее догнать, — подумал Родион. — Только как вот быть с Машей?..»
— А вас не заругают, что вы так поздно?
— Хоть до свету гуляй, мать сроду слова не скажет. У меня ведь своя голова на плечах есть!
С минуту они шли молча.
— Собаки у вас тут не злые? — ухмыляясь про себя, спросил Родион.
— До чего же вы пугливы! — Маша опять засмеялась. — А еще девушек беретесь провожать!..
«Надо с ней официальнее», — решил Родион.
— Большая у вас комсомольская организация?
— В нашем «Горном партизане»? Порядочная, человек двадцать…
— Ну, а, к примеру, какая проводится у вас политическая, массовая, культурная работа? — Родион говорил таким тоном, будто сейчас это больше всего на свете занимало его.
— Это вы о лекциях там, постановках, докладах, да? — удивленно глядя на строгое лицо парня, переспросила девушка. — Ну, конечно, есть… Ведь у нас свой клуб!
— Понятно, — Родион качнул головой. — А как у вас с кружками агротехники, громкими читками газет?
— Вот чудной вы какой! — воскликнула Маша. — Да затем вам это?
— А сколько у вас ворошиловских стрелков? — уже не слушая девушку, сурово допытывался Родион. — А организовали ли вы общество «Долой неграмотность»?
— У нас нет неграмотных! — вызывающе ответила Маша. — В прошлом году две старухи оставались, так они не захотела, сколько их пи уговаривали: дряхлые очень!.. Да на что вам это? Мы же с вами не соревнуемся?
— Ага! Так я к тому и веду. — Родион вспомнил последнее комсомольское собрание. На котором решили вызвать на соревнование комсомольцев «Горного партизана». — Наши ребята давно о договоре поговаривают. Только есть ли резон с вами тягаться: обставили мы вас сегодня по всем показателям!
— Загодя не хвастайтесь! Бегать да на лодках грести — это не в поле работать! Захотят ли еще наши с вами соревноваться — вот вопрос, — сухо отрезала Маша, поглядывая на густые высокие веники тополей, выметавших, казалось, с неба звездную пыль. — Ну, спасибо! Мне теперь близко — сама доеду, не заблужусь…
— Да вы понапрасну обижаетесь, — смущенно сказал Родион.
— И не думала даже! Мы не из обидчивых, а из драчливых. Всего хорошего!
Она пожала ему руку и пошла по темной аллее тополей.
«Ишь, рассердилась, — улыбаясь, подумал Родион. — И что у меня за характер такой — всем девчатам нравлюсь».
Но стоило ему пройти немного по пустынной — улице, как настроение изменилось. Мысли его снова вернулись к Груне. Где, в каком краю села, а какой задремавшей у плетня избушке скрылась девушка?
Поплутав, Родион пошел в Дом колхозника, залез па телегу, которая стояла посреди двора, отвалил пласт влажного сена и лег.
Пахло увядшей травой, всхрапывали под темным навесом кони, тоненько звякал колокольчик на шее у жеребенка.
Родион забылся перед рассветом и не слышал, как запрыгали лошадь, как заботливо прикрыли его девчата полушалком, как подвода выехала со двора.
Когда он проснулся, то спросонок не сразу понял, где находится — перед глазами, на зеленом поле полушалка, цвели алые маки, а сам он куда-то плыл.
— Где пропадал? Кайся, полуночник! — Григорий сдернул полушалок, и Родион зажмурился: солнце стояло высоко над просекой, бронзовым частоколом огораживал дорогу бор. — Ну, и здоров ты спать! Поздно явился? Девчата наши говорят, что тут наверняка свадьба предвидится.
— Вечно чего-нибудь придумают. — Родиону стало неприятно, что ребята так беспечно и легко шутят и смеются над тем, к чему он сам еще боялся прикоснуться. — От дождя прятался, а потом официальный разговор вел с одной тут…
— Слушайте! Слушайте! — перебивая его, Григорий замахал руками, и в телеге все дружно захохотали. — Сообщаю по секрету: Родька имел офи-ци-аль-ный разговор! — он подмигнул всем. — Какие же темы вас занимали — местные или международные?
— Насчет соревнования беседовали. Сами же на собрании решили, — угрюмо сказал Родион. — Вот отберут у нас районное знамя, небось, не до смеху будет.
— Уж не горнопартизанцы ли? — Григорий приосанился и строго взглянул на Родиона.
— Так мы их и испугались! — тряхнув рыжей челкой, проговорила Кланя.
— Ребята, — таинственно понизила голос Иринка, — а ведь Родион их сторону теперь держать будет: околдовала его та, зеленоглазая, — он с нее глаз не спускал…
