предсмертной судороге лицо на первых страницах всех крупнейших газет мира и узнал, что его «крестник» возглавлял группу из трех человек, пытавшихся совершить покушение на Фиделя Кастро.
Яан не подписал ни одного документа о сотрудничестве и тем не менее понимал, что угодил в капкан, выбраться из которого можно было только ценой публичного саморазоблачения. Через двадцать четыре месяца его годовое содержание было повышено еще на двести тысяч долларов, а в последние годы составляло полмиллиона. Понятно, что американцы крепко держали его в руках, хотя и обещание Брендта в принципе соответствовало истине: Яану ни разу не пришлось переступать рамки своей работы в полиции, и все просьбы «федерального бюро» так или иначе были связаны с его работой: периодически он получал от «частных осведомителей» наводки на группы левых экстремистов, задумавших подложить взрывчатку под ангар молодежной дискотеки, уникальную информацию о перемещении железнодорожных грузов со стратегическими материалами, маршруты следования гигантских сухогрузов под флагом нейтральных государств, в трюмах которых, вместо занесенных в судовые документы зерна и хлопка, находились танки или компактные ракетные установки… Стурхольд старался даже не думать о том, КАКИМИ делами на самом деле занимаются его могущественные клиенты. Во-первых, понять все он никогда бы не смог, — с его помощью осуществлялись операции стратегического характера, об истинном масштабе которых можно было только догадываться. А во-вторых, Стурхольду вполне хватало горького понимания, что его самым циничным образом, за 400 тысяч долларов в год, ИСПОЛЬЗУЮТ. И даже тот факт, что использовали его весьма корректно, с умом и тактом, щадя самолюбие и честь профессионального полицейского, с каждым годом утешал Яана Стурхольда все меньше и меньше…
Через десять лет карьера Яана Стурхольда стала классическим примером, который неизменно приводили преподаватели Академии полиции Нидерландов в назидание будущим стражам общественного порядка: обычный детектив, который, благодаря усердию, таланту и безупречной честности, стал комиссаром и занял вторую ступень в криминальной полиции королевства.
…Официально записавшись на прием к министру юстиции Вилли Стурхольду, своему тридцатичетырехлетнему младшему брату, который на деньги Яана с отличием закончил престижнейший юридический факультет Гарвардского университета, сделал блестящую карьеру в консервативной партии и стал самым молодым министром в правительстве за всю историю, Стурхольд- старший толком даже не знал, зачем он это делает. Яану было уже сорок четыре года, свалившиеся на него совершенно случайно, непредсказуемо деньги, карьера, профессиональное уважение так и не смогли изменить его характер. Будучи человеком принципиальным и даже прямолинейным, он так и не приобрел навыков самообмана, не смог забыть ИСТИННЫХ причин, так разительно переменивших его жизнь… Если бы Яан был человеком верующим, он бы давно уже пошел в церковь, чтобы исповедоваться, излить духовному лицу свою боль — боль смертельного израненного самолюбия и чести и получить отпущение грехов. Но Яан Стурхольд был убежденным атеистом и потому в критический момент, когда его возможности были исчерпаны, а необходимость платить по векселям нависла над ним, как гильотина, направился к единственному человеку на свете, которого любил беззаветно и преданно и который мог оказать ему конкретную помощь — к своему младшему брату…
Стурхольд отдавал себе отчет в том, что тайные контакты с ЦРУ стали органической частью его жизни и запутались так, что разобраться в них не смог бы ни один суд, ни одна комиссия по расследованию служебной деятельности. И если, скажем, эта тайная и хорошо оплачиваемая связь стала бы вдруг предметом официального судебного разбирательства, второе лицо в голландской криминальной полиции, скорее всего, был бы оправдан за отсутствием конкретных улик. И не только потому, что Нидерланды являлись верным политическим союзником США, его партнером по НАТО, вот уже много лет безвозмездно предоставлявшим заокеанскому покровителю свои базы для размещения межконтинентальных ракет, стратегической авиации и подводных лодок с «Трайдентами». Действия Яана Стурхольда могли быть квалифицированы как «профессиональное сотрудничество с секретной службой США, направленное на укрепление безопасности и обороноспособности стран Североатлантического блока и не несущее в себе элемента ущерба интересам национальной безопасности Королевства Нидерланды». И даже если бы Стурхольд признался в том, что в течение четырнадцати лет находился на материальном содержании ЦРУ, американская сторона никогда бы этот факт не подтвердила, обвинив Стурхольда в стремлении дискредитировать США и его внешнюю политику в глазах западноевропейских партнеров.
*
* *
…Вилли Стурхольд — высокий, стройный и рано поседевший мужчина, всем свои обликом словно доказывавший, что молодость — вовсе не помеха, а серьезный плюс для преуспевания в политической карьере, — принял старшего брата в своем роскошном кабинете, обставленном мебелью в стиле Людовика XVI. За его сиренево-розовым письменным стулом с выгнутыми ножками и бесценным бюваром висел гигантский коллективный портрет членов королевского дома и оранжевобелый флаг Нидерландов в прозрачном футляре из пуленепробиваемого плексигласа.
—
Что случилось, Яан? — лицо министра юстиции, вскочившего из-за стола и направившегося к старшему брату, выглядело озабоченным. — К чему весь этот официоз?! Ты что, не мог дождаться конца рабочего дня и встретиться со мной дома?..
—
Значит, не мог, — флегматично улыбнулся Яан и положил руку на плечо брата. — Ты выглядишь усталым, малыш.
—
Ты тоже, Яан.
—
Присядем?
—
Давай…
Усадив брата на полукруглый диванчик, обитый светлым репсом, Вилли Стурхольд перегнулся через письменный стол и, дотянувшись до кнопки селектора внутренней связи, вежливо произнес:
—
Госпожа ван Клаасен, пожалуйста, не соединяйте меня ни с кем в течение получаса…
—
А если позвонит премьер-министр? — голос личного секретаря министра юстиции прозвучал недовольно. Так заботливые мамы пекутся о распорядке дня любимого сына, который заявил, что хочет поиграть с мальчишками в футбол.
—
Будем надеяться, что в течение тридцати минут этого не случится, — улыбнулся Вилли и отключил селектор.
—
Ну, рассказывай, что стряслось, господин вицешеф криминальной полиции, — вздохнул Стурхольд- младший, усаживаясь в кресло напротив. — Кто-то решил выкрасть наши польдеры?..
—
Только не перебивай меня, Вилли…
И Яан Стурхольд рассказал брату все, начиная с той злосчастной вечеринки на вилле Морриса. Он подробно перечислил все задания, полученные от американцев, способы их получения, не скрывая от Стурхольда-младшего собственные догадки относительно того, зачем именно понадобилась американцам та или иная операция, какую цель они преследовали, почему настаивали или, наоборот, охотно соглашались на контрпредложения Яана…
—
Все? — тихо спросил министр юстиции после того, как Яан Стурхольд замолчал и начал раскуривать трубку.
—
Мало?
—
А теперь признайся честно, Яан: зачем ты все это рассказал мне?
—
Ты мой брат…
—
Я был твоим братом все эти четырнадцать лет, пока ты… делал все это… — Стурхольд-младший расстегнул верхнюю пуговичку белой сорочки и ослабил узел галстука. — Почему же сейчас, когда я выбился наконец наверх и в тридцать четыре года достиг того, о чем люди не мечтают и в шестьдесят, когда я хоть как-то могу отплатить тебе за все добро, что ты для меня сделал, ты рассказал эту жуткую историю?
—
Я не могу больше с этим жить, Вилли, — отрывисто произнес Яан. — Как ты этого не понимаешь?! Я устал быть мальчиком на побегушках, устал чувствовать себя приживалкой…
—
А обо мне ты подумал, брат? — тихо произнес Вилли Стурхольд. — О моей
