добротного темно-синего пиджака председателя.
Войдя в полузатемненный кабинет (горели только старинный торшер в углу и настольная лампа под зеленым «сталинским» абажуром) и получив молчаливое приглашение сесть, Воронцов сразу отметил про себя нездоровый цвет лица председателя и набрякшие больше обычного мешки под глазами. Андропов был почечником и находился под неусыпным контролем спецов из «кремлевки». В то же время Воронцов хорошо знал поразительную дисциплинированность этого немногословного политика, функционировавшего с точностью швейцарского хронометра и скрупулезно — как, впрочем, и все свои многочисленные обязанности — выполнявшего предписания врачей. Мешки под глазами — это явный недосып. А если Андропов недоспал, значит, ситуация действительно того заслуживала.
— Вызывали, Юрий Владимирович?
— Вызывал… — Андропов закончил чистить яблоко, изящным серебряным ножом разрезал его на четыре дольки, ткнул острием в одну из них и аккуратно отправил ее в рот. Тщательно прожевав яблоко, председатель чуть прищурился и неожиданно спросил:
— Любите яблоки, Юлий Андреевич?
— Честно говоря, не очень.
— А ведь это, наверное, самый полезный для здоровья плод в природе.
— Да, я что-то читал об этом, — вежливо откликнулся Воронцов, пытаясь понять, куда же гнет его могущественный босс.
— Десять минут назад у меня был очень неприятный разговор с Громыко… — Андропов насадил на нож очередную дольку, поднес ее к губам, потом передумал и положил нож на тарелку. — В ответ на официальный запрос нашего посольства в Вашингтоне госдеп заявил, что в последние шесть месяцев на территорию США не въезжали подданные СССР, носящие фамилию Ксантин, Евлампиев и Торосов. Возможно, у Тополева были при себе паспорта и на другие фамилии?
— Нет, Юрий Владимирович, только на эти три.
— Скверно!
— Что именно, Юрий Владимирович?
— Скверно то, что Тополев, скорее всего, в руках американцев.
— У вас есть какая-то информация на сей счет? — осторожно поинтересовался шеф внешней разведки.
— А разве я могу получить информацию подобного рода, минуя ваше ведомство, Юлий Андреевич?
Воронцов молча снес язвительный выпад председателя и, не меняя тона, сказал:
— Пока никаких подтверждений тому, что Тополев попал в руки ЦРУ, у меня нет.
— Если бы его убили, нам было бы уже известно, — флегматично заметил Андропов. — Следовательно, он жив. А коли Тополев жив, то либо он дома, либо… — председатель выразительно повел подбородком в сторону окна, освещенного слабыми всполохами скудной вечерней рекламы. — Ну да ладно. Кого прошляпили ваши люди в Амстердаме?
Воронцов был готов к этому вопросу. С его стороны было бы непростительной глупостью недооценивать такую личность, как Андропов. И тем не менее когда вопрос прозвучал, шеф внешней разведки остро ощутил укол досады.
— Это был человек ЦРУ. Через несколько часов я получу полную информацию.
— Хм! — Андропов потянулся к яблоку. — Женщину вели по меньшей мере четверо ваших людей, а кадрового офицера иностранной спецслужбы упустили. Странно, Юлий Андреевич.
— Да, это грубая ошибка, Юрий Владимирович… — Воронцов сделал секундную паузу и добавил: — Моя ошибка.
— Что с тем человеком, который пытался задержать американца?
— Он уже в Москве.
— Здоров?
— Вполне. Короткий болевой шок. У него только было изъято оружие…
— Сообщил какие-нибудь детали?
— Существенных — нет.
— Вы что же — новичков на такие задания посылаете?
— Юрий Владимирович, я не оправдываю его и сам не оправдываюсь. Но ситуация была неординарной. Наши люди искали Мальцеву. Искали Тополева. Искали Мишина… Вам известен масштаб поисков и дефицит времени. Были подключены лучшие кадры из наших европейских резидентур. Задача была поставлена достаточно четко, но ограниченно. А тут нужна была импровизация, надо было выйти за рамки приказа, проявить инициативу…
— А тот человек ее не проявил?
— Проявил, Юрий Владимирович. Но поздно.
— Жаль… — Андропов откинулся на высокую спинку кресла и закинул руки за голову. — Очень жаль, Юлий Андреевич. Потому что этот американец, которого ваши люди проворонили в Схипхоле, сейчас нам очень бы пригодился. Теперь уже нет сомнений, что он прибыл в Амстердам, чтобы скоординировать всю операцию против группы Тополева. Имей мы его у себя, было бы чем поторговаться с американцами. А так…
— То есть, Юрий Владимирович, вы хотите сказать, что Мишин был связан с этим офицером ЦРУ?
— А что, это совершенно нереальная версия?
— Н-да… — Воронцов молниеносно просчитал мрачные перспективы председательской идеи. — Тогда действительно скверно.
— Подведем итоги! — Андропов резко придвинулся к столу и положил перед собой руки ладонями вниз. — Худший вариант: Тополев у них — и начинает говорить. Я не хочу рассуждать о степени вероятного ущерба: нет смысла портить себе настроение, когда лишен возможности ликвидировать причину. Но! — Андропов поднял указательный палец. — Мне нужны немедленно все данные о том американце из аэропорта. Фамилия, чин, степень осведомленности, связи с Мишиным, как он вышел на него и так далее. На данном этапе разведка кончается, уважаемый Юлий Андреевич, начинается политика. Могут возникнуть серьезные осложнения на самом высоком уровне, и мне бы не хотелось иметь лишних свидетелей по этому неприятному делу. Тополев — перебежчик, своей волей отдавшийся в руки ЦРУ и ставящий перед собой единственную цель — дискредитировать Советское государство и его органы безопасности. То же касается и Мишина. Прочие участники операции выбыли навсегда. Остается Мальцева…
— Только что я получил шифрограмму с борта «Камчатки»…
— Так… И?
— Пока никаких результатов.
— Значит, молчит? — Андропов брезгливо поджал губы.
— Не молчит, Юрий Владимирович, — крутит.
— Вы уверены, что с ней работали как следует?
— Офицеру, который допрашивает Мальцеву, я полностью доверяю.
— Ваши предложения, Юлий Андреевич?
— Она много знает. В этом нет сомнений. Думаю, следует привезти Мальцеву в Москву и уже здесь попытаться выбить необходимую информацию.
— А зачем?
— Простите, не понял, Юрий Владимирович.
— Я спрашиваю, зачем вам нужна информация от Мальцевой? Чтобы убедиться, что она спала с офицером ЦРУ? Что видела, как Мишин убирал наших людей? Что, скорее всего, ее действительно перевербовали? Так для этого вовсе не нужны протоколы допросов с ее подписью и чистосердечным раскаянием.
На сегодняшний день она — живой свидетель. А свидетелей в этом деле быть не должно. Понятно, Юлий Андреевич?
— Так точно!
— Повторяю: в этом деле остались два предателя, работающие на разведку противника, и четыре
