объяснял физкультурнику, что таким образом он всех когда-нибудь подставит, но толку от этих внушений было мало.
Однажды Геннадий Сергеевич вбежал в офис Вадима необычайно возбужденный.
– Вадим, я принес такой праздник души! Это что-то невероятное! – крикнул он с порога.
Ларчиков со скепсисом посмотрел на учителя:
– Вы меня пугаете, Геннадий Сергеевич. И вообще, сядьте. А то сейчас от радости вылетите в окно.
– Ласточкой! – Он присел и стал доставать из поцарапанного «дипломата» содержимое. Надкусанный белый батон, запечатанный пакет молока, журнал «Андрей», четыре электрошокера.
– Блин, что за фигня? – раздраженно воскликнул Вадим.
– Это? Это электрошокер. Хотите? Продам недорого. Сто долларов. Срубает наповал.
– Я говорю, что вы мне тут повываливали на стол? Тут, между прочим, документы лежат. Сейчас своим молоком все зальете. А ну, убирайте!..
– Секунду, секунду. Просто у меня все паспорта на дне.
Наконец он вытащил из «дипломата» толстенький конверт и вытряхнул перед Вадимом кучу красных книжиц.
– Вот, пятьдесят штук, – сказал Геннадий Сергеевич удовлетворенно. – Золотые яички! Сейчас все доложу по порядку. У меня есть один состоятельный знакомый. Кстати, это он электрошокеры производит… Время от времени он подкидывает мне и клиентов на Германию. Вчера звонит и приезжает с мешком ксив. Посмотри на эти рожи!
Ларчиков раскрыл первый попавшийся паспорт и расхохотался. Учитель тоже стал хихикать, нервно закидывая голову назад. Когда Вадим резко оборвал смех и с усталой ненавистью посмотрел на Геннадия Сергеевича, лицо того уже было сосредоточенным и как бы готовым к битью. Впрочем, он мгновенно перехватил инициативу и торопливо заговорил:
– Я акробат в прошлом, но не клоун. Я все понимаю, однако тут конгениальный случай. За каждого клиента здесь платят по две тысячи долларов.
– Сколько? – наморщил лоб Ларчиков.
– Две тысячи долларов. За каждого, – тихо повторил физкультурник. – Дело в том, что это не наши люди.
– Ну, я заметил. Зато фамилии какие – Иванов, Шатунов! Азербайджанцы или чеченцы?
– Это курды, – почти шепотом произнес акробат. – Но паспорта настоящие, я гарантирую. Желают переправиться в Германию.
Ларчиков усмехнулся:
– Я тоже желаю в Германию. Но кому я там нужен?
– Наша задача – визы поставить. А как они там устроятся, их проблемы. Ты просто пойми, Вадик: такие деньжищи надо год зарабатывать. А тут паспорт к паспорту. Золотые яйца!
– Да подождите вы со своими яйцами!
– И аванс стопроцентный.
– Неужели?
– Вот тебе крест.
Ларчиков задумался. Риск серьезный, очень серьезный – можно влегкую спалить канал. С другой стороны, а зачем его палить? Не тот ли это случай, когда надо воспользоваться дальновидностью Любы и просто-напросто свалить с курдскими деньгами в никуда…
– Сколько вы хотите с паспорта? – поинтересовался Вадим.
– Двести. Тысяча восемьсот твои. За риск и усердие. Кстати, давно хотел спросить: через кого ты делаешь визы? Ну, не телефон и адрес, так, для информации: через какую организацию?
– Минобороны, – соврал Ларчиков и быстренько посчитал в уме возможный навар: за минусом десятки акробата – девяносто тысяч баксов. Половину Любе, родимой мамочке. Остальное себе, драгоценному. Как хорошо, что она засекретила свой центральный офис! Как умна, чертовка! Как дальновидна!
– Значит, аванс стопроцентный? Так, Геннадий Сергеевич?
– Этот человек мне доверяет. Стопроцентный аванс – железно.
– Вы поймите, я бы, может, сразу все и не брал. Но тут надо завалить генералов деньгами, задавить. Я же делюсь. Я большую часть отдаю.
– Я понимаю. И не имею привычки считать чужие деньги. Мне и десяти штук – во как хватит.
Ларчиков улыбнулся и с жалостью посмотрел на акробата:
– У вас есть квартира в Москве?
– Есть. А что?
– Большая?
– Трехкомнатная. Я живу с женой и тещей. Теща совсем больная. Заработаю деньги – повезу ее в Карловы Вары.
– Вы так любите свою тещу?
– Да, люблю. – Геннадий Сергеевич стал очень серьезным. – Она поставила меня на ноги, когда я сломал позвоночник. А почему ты спросил про квартиру?
– Потому что у меня нет квартиры. Но после нашего с вами дельца, надеюсь, куплю.
– А! Конечно купишь. Такие деньжищи! Добавишь немного и что-нибудь подберешь. Могу, кстати, помочь – есть знакомый маклер.
– Да нет, спасибо, – отказался Вадим и подумал: «Маклер тебе еще самому пригодится, когда будешь свою трехкомнатную срочно за долги продавать».
…Гурская оценила идею подчиненного.
– Растешь, растешь, – сказала она, – скоро станешь великим комбинатором.
– У меня уже был один знакомый турецко-подданный. Плохо кончил, – парировал Ларчиков.
Затем обсудили детали. Курдские паспорта решили оставить в ящике стола.
– В ларчике, – сострила Люба. – В ларчике Ларчикова. А то твоего акробата повесят за одно место. И квартирой он своей не отделается. Знаешь, сколько стоит каждый такой документ? От трех до пяти тысяч долларов.
– Вау!
Ликвидировать офис в Варсонофьевском постановили сразу после получения денег. Пока физкультурник не опомнился. Аферу не обмывать, как тогда, с Рио-де-Жанейро. Не до этого. В Краснодар уезжать тоже не следует. В Салтыковке, под Москвой, есть дачка. Так себе дачка – стенки фанерные и дровами надо топить. Но поскольку сейчас лето, хлопот особых не будет. А баксы лучше сразу положить в банк. Через пару месяцев Вадим уже, наверное, сможет вернуться. Потому что в милицию Геннадий Сергеевич звонить не станет – это уголовное дело, с курдами-то. Либо сбежит из Москвы, либо, рассчитавшись в долгами, сам заляжет на дно. И вряд ли когда-нибудь всплывет. Будут ли искать Вадима? На этот вопрос Люба отвечать впрямую не стала.
– Там, в Салтыковке, – проговорила она, – есть хорошая церковь. Точнее, батюшка хороший. Походи, посоветуйся. Авось пронесет… Да, и еще. Дачку мою девочка сторожит. Она сирота, ты ее не обижай. Поможет по хозяйству и вообще.
– Как зовут девочку?
– Дашенька, – ответила Гурская и по-сестрински поцеловала Ларчикова в лоб.
Глава 7
Вернувшись после хлопотных звонков по Куршевелю домой, Вадим обнаружил следующую картину. Складный рассказчик Лев Фрусман лежал в гостиной на диване – в пыльных ботинках на белой простыне. Его глубокий чувственный храп был мало похож на тот колоритный баритон, который Ларчиков слышал утром из ванной. В правой руке Фрусман держал цепко, словно гранату, бутылку пива «Туборг». Вадим попытался вырвать ее у Левы, но тот резко дернулся и выкрикнул несколько слов на иврите. «Нет, это не радистка Кэт, – мелькнуло у Ларчикова. – Этот себя не выдаст».
Потом он вдруг похолодел: Фрусман вряд ли пил в одиночку. Постучался к супружеской паре.
– Входи! – откликнулась Даша.
Он вошел и тут же споткнулся о валяющегося на полу Димку.
