М. К. Мамардашвили
Современная европейская философия (XX век)
Беседа 1
Введение
Мой курс, который я собираюсь читать, представляет собой обзор основных направлений и школ современной европейской философии. Повторяю, европейской, поскольку о философии, как таковой, мне будет говорить трудно из-за отсутствия у вас специальных знаний. Поэтому в дальнейшем я буду исходить из того, что вы практически ничего не знаете о том, о чем нам придется беседовать.
Попытаемся сделать так. Я не буду пересказывать вам содержание философских учений. Для этого есть учебники и учебные пособия, не говоря уже о самих философских текстах, которые, я надеюсь, вы прочитаете, если они вас заинтересуют. Для понимания того, о чем я буду говорить, особой необходимости в знании философских систем не будет по одной простой причине. Я попытаюсь, как сказал, не излагать содержание текстов, а постараюсь выявить основные сквозные идеи современной философской культуры, которые в разных выражениях, в разных формах встречаются у разных авторов и в разных философских направлениях, создавая тем самым и акт моего говорения, в сущности, противоречит самому себе, поскольку я пытаюсь посредством его сообщить вам что-то, а говорю, что философия не сообщаема, ее нельзя преподавать. Это абсурдно. Почему? Потому что философия есть нечто, что случается с двумя людьми. На полдороги. То есть, когда, скажем, я один и вы, как учащиеся, как студенты, уже проделали какой-то жизненный путь и своим личным опытом, своими личными испытаниями приведены к тому, чтобы поставить в дилетантской форме или форме любознательства перед собой какие- то вопросы, которые являются философскими. И тогда вам необходима встреча с профессиональной философией.
Вы и сами можете не знать при этом, что уже половину пути прошли, а можете догадаться. Но если вы половины пути не прошли, то никакого философского знания передать вам я не смогу, ибо оно, повторяю, не сообщается, а есть личный акт.
То есть, философия имеет непосредственное отношение к личности. И это, я думаю, главное. Потому что личность такой феномен, который не существует сам по себе, не рождается натуральным образом, а может возникнуть или не возникнуть, может родиться в человеке, а может и не родиться. Это не значит, конечно, что только философия способна помочь ее рождению. Личность создается особыми актами и особыми переживаниями. Это особая структура в человеке, некий образ его совершенства. Но чтобы понять этот образ, а не только его почувствовать, чтобы понять в себе себя и подняться над собой, нужна философия, нужен философский акт, а он труден. Ну, скажем, мы часто в нашей обыденной речи употребляем выражения, которые указывают на мудрость независимо от нашей личной мудрости. Есть гений языка, на котором мы говорим. И мы, поэтому точно употребляем термины, порой не отдавая себе в этом никакого отчета. Ибо через нас, повторяю, говорит гений языка. Например, мы различаем поступки, вызванные какими-то причинами — страхом, радостью, голодом, сытостью, желанием что-то изменить, сделать и т. д. И говорим: человек поступил так-то, потому что… То есть, наш язык содержит в данном случае причинные термины. А иногда мы вдруг говорим: личностный поступок. А что такое личностный поступок? Или личное решение? Это и есть поступок, причиной которого является сам человек. Других причин нет.
«Он совершил личностный поступок». Такие выражения мы употребляем и, как правило, точно знаем, когда их употреблять, ибо имеем дело с феноменом личности, т. е. с тем, что не объяснимо и не выводимо ни из каких вне личности лежащих обстоятельств. Тогда мы говорим: он поступил, как личность. Совершил личностный акт. Так вот, совершение таких личностных актов, в том числе и в сфере мысли, — потому что мысль ведь тоже поступок, — повторю еще раз, имеет прямое отношение к философии. Причем, философия не обязательно должна выглядеть при этом в виде какого-то философского трактата, написанного с использованием специальной терминологии. Она не обязательно существует в форме учений. Она может быть просто философией на уровне состояний сознания писателя, художника, ученого. И вообще — личности. Профессиональная философия лишь эксплицирует, переодевает в специальные термины то, что независимо от нее существует в культуре, не нося этого названия. Так что не смущайтесь, если вы встретитесь с философией в самых неожиданных местах, а не только на философских кафедрах. Кстати, иногда именно на философских кафедрах вы ее и не найдете.
Сказав о том, что философия связана с феноменом личности, т. е. с тем — есть этот феномен или нет, я хотел бы теперь вновь вернуться к вопросу о расшифровке и показать на конкретном примере, что это значит. Это приблизит нас к пониманию сути философского, а значит и личностного, акта. К пониманию его особого характера, выраженного в языке. К примеру, зачем и о чем такие встречающиеся в современных философских текстах очень странные порой фразы, как «человек есть бесполезная страсть» — цитата из Сартра. Что она значит?
На первый взгляд, эта фраза кажется понятной. Так ведь? Она говорит о пессимизме, унынии, неверии в человеческие силы и т. д. То есть, я расшифровываю ее, предполагая, что она относится к некоторым состояниям, которые философы называют эмпирическими, психологическими состояниями человека. Уныние, страх, пессимизм — это психологические термины. И, казалось бы, они указывают на что-то реальное в человеке. А в действительности эта фраза означает совсем другое.
Она вовсе не выражает никаких психологических состояний. Ни состояния уныния, ни состояния пессимизма, ни страха, а означает нечто другое и может быть понята только как элемент в цепочке философского рассуждения. А философское рассуждение не есть рассуждение о психологии людей, а есть рассуждение, выражаясь метафорически, о делах божественных. В нем нет дела до нашего уныния, до наших состояний подавленности. Поэтому, если вы встречаетесь с подобной фразой, то сразу можете сделать предположение, что она совсем о другом, хотя, к сожалению, часто, из-за неумения читать, такие фразы воспринимаются как признак декадентства, упадничества и пр. Повторяю, в философском контексте (и мы к этому еще вернемся) выражение «бесполезная страсть» означает нечто иное. А именно, что человек как таковой должен прежде всего мыслить, стремиться стать Богом. Которым он быть не может. То есть, я прошу обратить внимание на этот оборот: человек есть страсть (это, чтобы вы поняли теперь слово «страсть») есть страсть быть чем-то, а не что-то. То есть, человек не есть предмет, а есть направленность к какому-то состоянию. Такого предмета, как человек, в мире нет. Он есть бесполезная страсть, так как есть его стремление выйти из себя и стать Богом. Или можно сказать так: человек существует лишь в той мере, в какой он в себе преодолевает человека. Или, как сказал бы Ницше, для того, чтобы быть человеком, нужно стремиться к сверхчеловеческому. И тогда последствием стремления к сверхчеловеческому будет человеческое. Как в известной ситуации: хотите занять сто рублей, просите пятьсот. Этим примером лучше всего, видимо, можно пояснить странное желание философа иметь что-то с избытком, чтобы обрести или иметь минимум.
Кстати, отсюда, в виду сложности понимания философского языка, появляется и фигура «белокурой бестии». Знакомое вам, видимо, словосочетание. Я опять имею в виду Ницше и его идею сверхчеловека или в просторечии — «белокурой бестии» со всеми сопутствующими этому выражению обвинениями Ницше в расизме и прочих немыслимых грехах, о которых скучно говорить; вы сами, очевидно, легко можете заполнить этот словесный ряд. У Ницше этого нет. Он говорил на философском языке. Он не имел в виду какую-то расу, а тем более — немцев. Он презирал, ненавидел их и был далек от мысли восхвалять их настолько, что выдавал даже себя за потомка польских князей, лишь бы не быть немцем. Это фигура речи философская. И означает она лишь то, о чем я только что говорил. Сверхчеловеческое. Это главное в человеке. Человеком можно быть лишь преодолевая в себе человеческое, «слишком человеческое». Опять цитирую Ницше. Словосочетание «человеческое, слишком человеческое» — это классическое, или вернее, ставшее классическим, выражение Ницше.
Итак, что я сказал? Я пытался пояснить вам специфику философского языка и одновременно необходимость с ним осторожно обращаться. Повторяю: «Человек есть бесполезная
