— Вы все ищете, молодой человек. Говорите, брат пропал. Так в психиатричках не пропадают, здесь живут. И подолгу. Вас самих, я слышу, надо к нам направить!
— Эх вы! У брата один только я, наши родители померли! Людоеды вы, больше никто!
Так шли дни. И наконец дядя Валя убедил-таки Андрея опять пройтись по моргам.
— Чем черт не шутит, — твердил он. — Морг — дело широкое, всеобъемлющее. От морга, Андрюша, никогда не отказывайся!
— Я и не отказываюсь, — угрюмо ответил Андрей. — Пройдемся и по мертвым.
— Вспомни этот стих, Андрюша:
Но выше всех узоры пустоты
На простыне заснеженного морга.
Я поцелую губы Вечной Тьмы,
Но манит бесконечность горизонта.
Так и мы, дорогой, — прослезился дядя Валя, — ищем то, что исчезает, чего нет. А уж вечной тьмы нацелуемся.
— Пойдем смотреть узоры пустоты, — помрачнел Андрей, но как-то весело.
С моргами, однако, оказалось несложно. Администрация там была услужливая, полупьяная и где-то заботливая. По телефону — на все вопросы отвечали, вникали в детали.
— Пропадают, пропадают, — вещал как-то далекий голос. — Но из пропащих к нам в морг редко кто попадает. Куда они пропадают — не поймешь, в воздухе, что ли, растворяются. Вы не в ту службу обращаетесь, вам надо найти тех, кто все знает. А мы все не знаем, мы тихие…
Один раз удалось даже просто, без телефонного звонка, зайти, но внутрь не пустили:
— В бумагах его нет — что же вы лезете к нам? Да еще вдвоем. У нас безымянных на данный момент нет, — возмутились в этом морге. — Хотите лицо? Думаете, что по подложным документам сюда попал, ваш-то? Такое бывает. Но то дело особое. К начальству надо идти. Объяснение писать. Так, мол, и так. Родственник шалил или его шалили…
Андрей махнул рукой: не пускают так не пускают. И через неделю энергия его выдохлась. Он загрустил. Хотя Андрей параллельно поиску работал, даже кутил, но почему-то как во сне. «Это не просто потому, что брат, — все время назойливо думал он. — Мало ли братьев умирает, в конце-то концов. Тут что-то особое, не наше».
Дядя Валя пел. Он любил петь, когда что-нибудь кончалось впустую. «Жизнь рассосет все», — думал он.
И дни крутились. Ксюша возмущалась, что куда-то пропал Степан. «Да никуда он от нас не уйдет, — возражала Алла. — Просто встретил кого-нибудь из полунепостижимых. Знаешь сама, его тянет».
А еще через несколько дней сестры пересеклись с Леной в том же застекленном кафе у метро «Парк культуры». Лена на этот раз была со своим Сергеем, а Ксюша — со своим толстячком Толей. Уютно расселись впятером в углу.
Алла сразу взяла быка за рога:
— Нил Палыч сподобил появиться. Ведь он обещал с нами поговорить, да все откладывал.
— Жутью от него веет и сыростью, — заметил Толя.
— И что же? Что-нибудь жутенькое брякнул? Новое? — спросила Лена.
— Удивительно, в принципе, ничего нового. А мы-то ожидали дикого откровения. В основном все то же, дескать, на событии лежит печать некоего извращения, а что за извращение — не известил.
— Да, может, он сам не знает, — вмешалась Ксюша, отпивая пивко. — Чует, что извращено, что сдвиг какой-то произошел, а в чем дело — не дано ему знать…
— Короче говоря, — вздохнула Алла, — ничегошеньки он о Стасе не знает, в плане где он и что. Во всяком случае, нам не говорит, может быть, скрывает…
— На него это похоже, — вставил Толя.
— Его не разберешь, — продолжала Алла. — Действительно, сырой какой-то, мокрый, а ведь дождя не было. Одним словом, подтвердил ситуацию: нам не нужно туда влезать. Дескать, подождать надо, если раскроется, то само…
— Что ж, он прав, — пожала плечами Лена. — А кстати, я звонила Самой.
— О Господи! — только и воскликнула Ксюша. — Даже холод по спинке прошел.
— Но она стала меня бояться. Встречаться не хочет, — проговорила Лена. — Только визжит по телефону и некие тексты из оккультных книг шпарит наизусть…
— Как смешно! — улыбнулась Ксюша. — Мы-то вас не боимся, а я ее боюсь, нервно, конечно, только, не метафизически…
Лена расхохоталась.
— Но вы же свои, мы с вами из одной бездны, а она — совсем из другой…
Сергей посмотрел на Лену.
— А я скажу одно: чем больше знаю свою жену, тем больше поражаюсь ее непостижимости. Я скоро стану ее тенью — вот и все. Все мои книжные знания, Рене Генон и прочее, так и останутся книжными, не перешли они в другое качество…
— Ладно, ладно, Сергей, брось, — прервала его Лена. — Всему свое время. Впереди — вечность, а не могила.
И друзья провели еще полтора часа в лихости мысли и в полете.
Глава 13
— Телефончик в морге оставляли? — из пустоты раздался слабый, но какой-то смрадный голосок.
Андрей еще не совсем проснулся и лежал в кровати с трубкой в руке.
— Что, что? — бормотнул он.
— Так вот вы не зря телефончик у нас оставили. Трупик братца у нас. Приходите в гости.
— Кто, кто вы?
Смрадный голосочек назвал сам себя, дал адресок своего морга.
— Станислав Семенович Нефедов. По паспорту трупа. С вашей записочкой сходится. Попал под машину. Насмерть. Милости просим, приезжайте опознавать.
Андрей ужаснулся.
— Вот и все. Все так просто. Попал под машину… А мы-то…
С полчаса Андрей метался по комнате, пока не остановился и решил: Алке пока не звонить, а сначала опознать.
Почему-то позвонил дяде Вале и обмякшего его прихватил с собой.
Ехали долго и молча. Морг оказался захудалым, полутемным.
Навстречу им выполз обладатель смрадного, тихого голоска и елейно поздоровался. Оказался он как будто стареньким, но полоумно-жизнелюбивым, однако без истерики, в тишине, существом, похожим на человека.
Андрей особо не обратил внимания, прошел вперед и тут же вернулся, сказав глухо:
— Он.
Похожий на человека улыбнулся и вежливо попросил зафиксировать сие.
Но тут вышла неувязка: Андрей забыл свой паспорт.
К тому же подвернулся какой-то начальник в белом халате и накричал:
— Шляются тут всякие. Наопознают Бог знает чего! Пусть приходит жена с паспортом, где отмечено, что она не стерва какая-нибудь, а жена!
Андрей, подавленный виденным, не возражал.
— Больше, говорите, у него родственников — нет? Одной жены хватит! Да и вы пригодитесь.
И Андрею пришлось сообщить обо всем Алле. По телефону, иначе было тяжело.
Ксюша тут же подъехала к сестре. Алла давно уже жила на своей квартире, от явлений не осталось ни следа, ни тени.
— Ты знаешь, Ксеня, — Алла говорила вся в слезах, лежа на диване, — мы же так любили друг друга. Да, были всякие несхожести, нелады в житейском, странности. Но он был редчайший человек, трудноопределимый какой-то. Но со скрытым ядром. С ним было тяжело. Но я и сейчас люблю его, несмотря
