– Нам туда, капитан. – Гречишина кивнула головой в сторону двери, видневшейся в небольшом ответвлении коридора. – Быстрее, надо успеть.
– Хрусталь! – Куминову показалось, что он крикнул старшему лейтенанту Хрусталеву, услышав сзади дикий рев, что мохнатый зверь воскрес. Он обернулся и увидел капитана.
– Что?
Со стороны тоннеля вылетело несколько рубчатых и дымящих яиц, Хрусталев пригнулся за один из нескольких металлических ящиков. Которые давно свалились со второй тележки. Грохнуло, в ушах у него зазвенело, и ответа он не расслышал. Зато увидел, как чекистка, командир, Воронков и девушка профессор несутся к незаметной двери. И Куминов машет ему рукой, указывая на нее. Рядом шевельнулась куча отбитой с потолка штукатурки и из-под нее, мотая головой, выбрался Шутяк.
– Расула не видел?
Шут лишь кивнул головой. Хрусталев посмотрел в ту сторону и увидел темное нечто, покрытое густой белой пылью и кое-где пробивающимися через нее темно-красными пятнами. Лейтенант вздохнул, пробормотав что-то. Со стороны тоннеля, с металлическим лязгом, из-за небольшого поворота, выглядывала стена соединенных вместе щитов.
Хрусталев крест-накрест перехлестнул на груди ремни «штюрмера» и ПП. Встал на колено за их с Шутяком маленькой баррикадой, понимая, что вот это уже все. Да, можно еще попробовать отойти в сторону двери, где сумели скрыться оставшиеся четверо товарищей. И это нужно сделать, дав им хоть немного времени.
Со стороны тоннеля загрохотало, воздух засвистел и зажужжал, застучало по стенам, по перевернутым ящикам, по металлу тележек. Шутяк выматерился, когда одна из пуль, пробив все-таки тележку, попала ему в мякоть ноги.
– Сволота поганая! – он высунулся, выстрелил несколько раз. Потом снова вжался в металл каталки. Когда Шутяк повернулся к Хрусталеву, правая сторона лица оказалась залита кровью. Она небольшими ручейками сбегала сверху, где пролетевшая вскользь пуля сняла у него солидный кусок кожи вместе с волосами.
– Красавец… – Хрусталев ухмыльнулся. – До двери доберемся?
– Попробуем, это точно. Не вижу ничего, глаз на месте?
– На месте… пошли?
– Пошли…
Когда два разведчика двинулись, отстреливаясь, немцы были уже очень близко. Шутяка достали, когда он практически добрался до заклинившей на ведущем ролике двери. Зацепили за плечо, попав в ранец, который разведчик отвел за спину, чтобы метнуть в проем. Возможно, что штурмовики только прибыли с очередной ночной контрпартизанской операции, кто знает? Но две пули, пробившие плотную, хорошо выделанную кожу ранца, изготовленного где-то в Баварии по заказу Оберкомманде дес Хереес, оказались трассирующими. В ранце было три сигнальных ракеты, в состав химического вещества которых входил цирконий[32], рванули все, прочертив свой путь огненными росчерками. Чуть позже рванули шесть плоских брусков тринитротолуола, находящихся в соседнем кармане ранца.
Взрывом разметало баррикаду из ящиков, отбросило назад первых штурмовиков, не успевших понять, что произошло. И обрушило свод коридора, перегородив несколькими метрами ломаного бетона, армированной стали и дерева проход в коридор, в котором скрылась убежавшая часть РДГ. Проход в основной тоннель тоже оказался блокирован. Облако пыли и дыма от сгоревшего пороха, взрывчатки, сажи и копоти от занявшегося кое-где дерева затянуло тоннель.
Куминов все понял по одному звуку, долетевшему до них. Глухой рокот, последовавший после короткого звукового удара по ушам, разъяснил многое. Ощутимо тряхнуло гладкий бетон под ногами, позади недолго трещало и хрустело. Но прекратилось все быстро. Чуть позже, раздирая перепонки, сработала сигнализация, истошно завопив, наконец, о проникновении на объект. Капитан усмехнулся, понимая, что их наглейший рейд все-таки дал возможность довести дело до конца. Сработай сигнализация раньше – кто его знает, что было? Проследил глазами, как сверху, сломав фальшивый простенок, построенный явно для красоты, опустилась стальная переборка, отрезая участок, где наверняка занялся пожар.
Отлепившись от стены, в которую остатки РДГ вжались сразу после взрыва, Куминов краем глаза заметил откатывающуюся в сторону светлую и широкую полосу двери. Дверь была непривычно прорезинена по краям, ручка сверкала хромом. Воронков выпустил короткую очередь. За дверью чуть вскрикнули, послышался звук падения. Под потолком продолжали выть и орать сирены тревоги, заливая красными светящимися кругами потолок и верхнюю часть стен.
– Нам туда… – Гречишина махнула головой. И они побежали, понеслись вперед, как могли, стараясь не наделать глупостей. А из короба вентиляции, ответвления того самого, по которому они двигались, вытекал в коридор плотный серый дым. Едко воняло чем-то, горевшим там, позади, где остались еще трое друзей. Но сейчас было не до этого, лишь бег, палец на спусковом крючке, короткие, в два-три патрона очереди, остановки, отстреляться, и снова бег. Лишь успевай делать то, что так хорошо умеешь.
Выдох-вдох, выдох-вдох, Венцлав между ним и Воронковым, стерегущим тыл. Гречишина мелькала впереди, первой убирая непредвиденные помехи, строчила, строчила. «Шила» из своего ПП, как хорошая швейная машинка, но и она не была автоматом, хотя сейчас Куминов видел, на что способна лейтенант госбезопасности.
Трое немцев, стандартные мышиные мундиры, высокие пилотки на головах, автоматы наперевес, ждали их, терпеливо ждали. Но не успели, лишь видели на самой периферии зрения, как вылетело в коридор перед ними, на развилке трех разных дорог внутри объекта, что-то темное и быстрое. Выстрел, второй, третий, точно в головы, экономя боеприпасы и не давая шанса врагам. Гречишина замерла, выжидая остальных, оглянулась. Что-то крикнула перекошенным ртом, нечленораздельно, быстро, как из пулемета. Куминов понимал, что надо держаться ее, кивнул головой, поражаясь побелевшим глазам, на которых так выделялись полностью занявшие радужку зрачки. Думал про себя, а сам, сам какой? Потому что внутри все бурлило, прорываясь наружу, движения стали такие четкие и скорые, что Куминов не верил самому себе.
Дальше, дальше, перепрыгивая через стол, на котором лежит журнал дежурств, ударил ногой в голову (в прыжке?!!) совсем молодому офицерику, выскочившему было из кабинета рядом. Хрустнуло под твердым каблуком, вбивая орла на тулье фуражки куда-то внутрь черепа. Немец отлетел, пропал внутри темного каземата помещения смены охраны. Оттуда начали бить очередями, но Воронков уже сорвал с одного из караульных гранату, дернул за кольцо. И вот она полетела, подкручиваясь в полете, чуть блестя металлом рубашки, лениво дымясь. Сержант одним движением захлопнул дверь, навалившись весом, и тут же, турманом развернувшись, подтолкнул стол. Там, внутри, оглушительно хлопнуло, кто-то заорал, дико, разрывая голосовые связки. А они уже неслись дальше.
Бег, торопливый бег по коридорам. Мерно стреляя по медленным целям, успевая прикрыть Сашу, надеясь на то, что Воронков сможет сделать то же самое позади. Гречишина снова, после небольшой задержки, ушла вперед, мелькая серой тенью, пробиваясь авангардом. То, что она вытворяла, раньше капитан не мог себе даже и представить. А представить он мог многое. Хотя оставленные позади помещения и паутина коридоров, через которые они пробивались, не жалея никого, в том числе и себя, были не просто странными.
Зверей, подобных тому, на каталке, не было. Куминов поверил в Гречишину, как в проводника, понимал, что они идут какими-то запасными ходами, и это было верно и правильно. Пойди они через основные линии, соединяющие Берлогу, напоролись бы на новых штурмовиков, и все.
Одними обычными людьми, пусть и подготовленными, Берлога их не встретила. Были на пути несколько неповоротливых, медлительных переростков, одетых в одинаковые серые мешковатые костюмы. Безоружные, навалились массой, пытались добраться голыми руками. Бочковатые тела, с раздутыми мышцами, видневшимися в прорехи от попаданий. На каждого пришлось выпустить по половине магазина, настолько неожиданно натолкнулись на них, казавшихся медлительными. Мишки в тайге тоже медлительны… на первый взгляд, а поди ж, ты, попробуй, удери. Лишь один упал сразу, когда, неожиданно для всех, Саша попала одним четким выстрелом прямо между запавших свинячьих глазок, разворотив из
