29 августа он совершенно серьезно предложил «обмен Императорской семьи на польского социал- демократического лидера Лео Джогишес, члена группы Спартак, который находился под арестом в Берлине». Радек сказал, что он немедленно обсудит этот вопрос с Лениным. Аналогично, Моисей Урицкий, член центрального руководства, предложил, использовать ситуацию для освобождения видного немецкого революционера Карла Либкнехта, находящегося в тюрьме в Германии. Эти предложения — самое сильное дипломатическое свидетельство о том, что императорская семья все еще была жива. Большевики не отнеслись бы легкомысленно к освобождению своих товарищей в Германии, особенно, когда это касалось Карла Либкнехта, который был не только учеником и давним другом Ленина, но и одним из самых видных политических деятелей Европы. Ленин очень хотел его освобождения.
Радек был экспертом Кремля по немецкому вопросу, и также как Ленин, был реалистом. Если бы Романовы были уже мертвы, не было бы никакого смысла торговаться с их защитниками для того, чтобы освободить тех, за кого они ходатайствовали. Если бы немцы согласились на это, то это скорее бы походило на современный обмен шпионами через Берлинскую стену. Если бы Романовы были убиты в Доме Ипатьева, то некого было бы предъявить немцам, а вскрывшийся обман вывел бы немцев из себя.
Вопрос был уже решен, но вмещалась судьба. Так же, как и убийство Мирбаха в начале июля затормозило переговоры о Романовых, так же и новые насилия в Москве отодвинули вопрос об их освобождении. 30 августа Урицкий был убит по приговору социал-революционеров, а сам Ленин был тяжело ранен. Женщина по имени Фани Каплан выпустила в него две пули во время митинга. И в течение долгого времени Ленин находился на больничной койке на краю смерти. Результатом этого были многочисленные и жестокие репрессии, которые получили название «Красный террор».
Покушение на Ленина использовалось для оправдания массовых убийств людей, преступления которых никак не были связаны с социалистической революцией. По всей России были убиты тысячи людей. Ленин был не в таком состоянии, чтобы руководить государством, остальное руководство было в растерянности в начале сентября. И, хотя в середине июля считалось, что все Романовы были убиты, в сентябре, возможно, они были еще живы.
Москва все еще говорила об обмене около 10 сентября, И немецкий консул был обнадежен: «10 сентября (немецкое консульство в Москве Берлину). Я снова сегодня говорил с Радеком относительно вывоза царицы и детей. Как и Чичерин он подтвердил, что в принципе нет возражений, но обмен должен быть равным. Я упомянул о необходимости избавить императорскую семью от существующей ситуации, представляющей опасность для них, от которой правительство не может их защитить, и вывезти ее в более безопасное место. Ра-дек пообещал, что он займется этим сразу же. Поскольку его влияние в правительстве увеличивалось, я надеюсь, что это обещание будет выполнено». Эти телеграммы показывают, что немцы не только знали, что Романовы живы и пытались заключить сделку, но они знали, где те находятся.
Но вскоре после этого сообщения, новости из Москвы стали приходить менее обнадеживающие, дни проходили, большевики стали избегать этой темы, и говорили менее определенно о том, где находилась царица и ее дети. С тех пор считается, что большевики обманывали немцев, и что вся семья была убита в Екатеринбурге в июле. Но, как мы ранее упоминали, Германия имела превосходную разведывательную сеть на Урале, и Москве было бы сложно ее убедить, что семья еще жива, если бы это было не так. И действительно, нет убедительных свидетельств, что немцы получили свое собственное, независимое подтверждение, что женщины Романовых пережили Екатеринбург.
Это частная телеграмма, которую принес деревенский рассыльный в английский загородный дом 27 сентября 1918 года, спустя два с половиной месяца после исчезновения Романовых. Адресатом была сестра королевы Виктории, маркиза Милфорд. После получения известий о расстреле царя она сильно волновалась об Александре и ее детях, но, из-за войны ей невозможно было общаться с родственниками в Германии, главой которых был Великий князь Эрнст Людвиг Гессенский. Теперь же она получила известие от него, переданное их общей родственницей, наследной принцессой нейтральной Швеции.
Содержание телеграммы: «Эрни [Великий герцог] телеграфирует, что он получил известие от двух заслуживающих доверия источников, что Алике и все дети живы». Несколькими днями ранее прямо противоположные сведения, были получены из другого заслуживающего доверия источника, короля Георга V. Но в Германии ее брат, вовлеченный в интриги его страны, связанные с Романовыми, имел информацию, которой у его семьи не было. Как немецкий государственный чиновник, он имел доступ к секретным источникам. Он упомянул о двух источниках, и они были более убедительными, чем упоминание о дипломатической переписке из немецкого посольства в Москве. Это был почти достоверная информация, подтвержденная немецкими сведениями из той части России, где содержалась царская семья.
Мы ссылаемся на утверждения Сергея Маркова, монархистского чиновника, который попал в Тобольск весной 1918 года, предположительно, как секретный курьер, который должен был передать царю немецкие политические предложения о помощи. К июлю 1918 года Марков вернулся в Петроград, когда появились известия о том, что царь, и только царь, был убит.
Предполагая, что большевики говорили правду, когда они объявили, что остальная часть семьи была эвакуирована в безопасное место, Марков попытался помочь оставшимся в живых. Он решил использовать свои личные контакты с немцами, которые у него образовались, когда он был в Киеве, на занятой немцами территории Украины. Там, в середине октября, намного позже, чем хорошие новости от Великого герцога Гессенского достигли Англии, он разговаривал с агентом по имени Адольф Мадженер.
Мы знаем, что Мадженер вместе с другим агентом по имени Корнель следил за Романовыми в течение нескольких месяцев, информируя непосредственно Великого герцога Гессенского, который оплачивал его работу. Марков так описал эту встречу в Киеве: «Господин Мадженер заявил категорически что императорская семья была жива, но о царе он ничего не знает, и, в любом случае его вместе с семьей не было.
Он узнал это достоверно из немецких источников в области Перми… В конце 1918 года я познакомился с немецким шпионом, фамилию которого я не помню, но, я достоверно знаю, что он работал в течение двух с половиной лет во время войны на связи с Москвой по радиотелеграфу. Он сказал мне, что его племянник недавно работал в Пермской области и рассказал ему, что императорская семья была бесспорно жива и постоянно перемещалась в пределах Пермской области…»
Немцы знали, где находятся оставшиеся в живых Романовы, частично потому, что шла речь об обмене, а частично Злотому, что Москва об этом сказала. Ленин сказал немцам, ^поскольку угроза из Берлина была реальна, что семье сохранена жизнь; но это была тайна для всех, кроме немногих его коллег.
Сохраняя жизнь ненавистной «немецкой» царицы и ее детей по требованию немцев, а затем торгуя их жизнями, большевики могли вступить в конфликт с теми из своих коллег, кто протестовал против дальнейших уступок Берлину. Владимир Милютин, один из старейших членов Центрального Исполнительного комитета, предложил не рассказывать о том, что происходит даже самым старейшим большевикам. Вот его рассказ о том, какие новости о расстреле царя были сообщены Совету Народных Комиссаров вечером 18 июля 1918 года. «Во время обсуждения проекта закона о здравоохранении, в середине сообщения Семашко, Свердлов вошел и сел на стул позади Ильича [Ленина]. Семашко закончил. Свердлов подошел, наклонился к Ильичу, и что-то сказал. «Товарищ Свердлов хочет сделать сообщение». «Я должен сказать, — Свердлов начал в своей обычной манере, — мы получили сообщение, что в Екатеринбурге решением областного Совета Николай был расстрелян. Николай хотел убежать. Чехословаки приближались. Президиум Всероссийского Центрального Исполнительного Комитета одобрил это решение». Установилась тишина. «Позвольте нам теперь продолжить, чтобы обсудить проект по пунктам в соответствии с повесткой собрания», — предложил Ильич. Обсуждение проекта продолжилось».
И никакого упоминания о царице и детях. Собравшиеся комиссары не только не поинтересовались судьбой царской семьи, но и вообще равнодушно отнеслись к сообщению. Даже Лев Троцкий, в то время военный комиссар, не представлял полную картину случившегося, упоминая в своих книгах о смерти всей семьи Романовых.
В одной из этих книг он утверждал, что Свердлов сказал ему о расстреле всей семьи, в другой, книге о Сталине, он возлагал всю ответственность за расстрел именно на Сталина. Однако источник версии о «Сталине» был безнадежно скомпрометирован. Это был никто иной, как Беседовский, бывший советский дипломат, чьи воспоминания, как мы выше отмечали, представляли собой не что иное, как художественный вымысел.
