занимающей более высокий пост, часто угрожает ей разводом, оскорбляет (причем в присутствии других), обвиняет в том, что она карьеристка и приспособленка. За границу ездит редко, за загранкомандировками не гоняется. Двое детей – мальчик и девочка. Брат – летчик гражданской авиации. Сестра – продавщица билетов в фирме «Вагон-Ли Кук».
4.
5.
Ну вот, выложил я перед вами все мои пять 'карт', не считая ни одну из них козырной. Вместе они, может быть, и представляют какую-то ценность, и все же пока что это – пустые карты; с ними я могу только блефовать, да и то перед кем? Перед самим собой, Повторяю: порядок, в котором они представлены, не имеет никакого значения. Я спокойно мог бы начать с инженера-электронщика и кончить работягой Герджиковым, который неясно почему не разделил тяжкой участи своих друзей со студенческой скамьи. Я бы мог также вручить пальму первенства Мартину Соколову, а сразу после него поставить этого нелюдима Чамурлийского, который регулярно ездит на Запад, а машину себе так и не купил. И так далее, тасуя карты, как мошенники в Сохо, с той разницей, что мошенникам-то все ясно, им выигрыш обеспечен, а мне если что-то обеспечено, то скорее всего одни неприятности.
Наверное, я невольно поморщился, потому что Пырван направился обратно к двери.
– Постой, постой! – я начал быстро убирать со стола бумаги, чтобы кто-нибудь ненароком не заглянул в мои записки. Вечером я их прятал в несгораемый шкаф, а днем никого не подпускал к столу, не свалив их предварительно в ящик.
– Вы сказали 'войди' или я не расслышал? – попытался оправдаться Пырван, все еще держась за ручку двери.
– Наверное, сказал. Не помню, – я показал ему на кресло. – Садись, пожалуйста. В ногах правды нет.
Я вдруг почувствовал себя перед ним виноватым. Прошло уже довольно много времени с тех пор, как он получил от меня 'добро' на расследование случая, на который сам натолкнулся, а мне и в голову не приходило спросить его, удалось ли до чего-нибудь докопаться, подтвердился ли не примитивно-уголовный характер дела. По горло погруженный в генеральскую 'розовую водицу', я напрочь забыл, что Пырван решает самостоятельную задачу и что он, наверное, горит желанием поделиться со мной своими надеждами и проблемами. Однако и вправду ли горит? Скорее всего, он выложит мне все сразу с видом победителя, а не в час по чайной ложке, как предпочитает делать большинство моих подчиненных. Что ж, посмотрим. Я должен выслушать его внимательно и серьезно, какими бы пустяками все это ни оказалось. Надо его ободрить, хотя меня самого впору подбадривать.
– Как успехи на ковре? – спросил я, чтобы начать разговор.
– Нормально. Тренируемся… Тренер спрашивал, не больны ли вы?
– Ну, и что ты ему ответил? Ты ведь знаешь, что я не болен?
– Предоставил ему теряться в догадках.
– Значит, я должен перед вами обоими извиниться… Я заметил во внешности Пырвана нечто для меня новое – какую-то небрежность в одежде: и брюки не отутюжены, как обычно, и ботинки не чищены, и галстук не в тон с пиджаком – наверное, утром схватил первый попавшийся и даже в зеркало посмотреться не успел. Я вдруг почувствовал к нему особую близость и понял, что его безукоризненный вид всегда меня несколько смущал, – не доверяю я людям, которые неизменно выглядят, как манекен на витрине.
– Слыхал, что говорят про Косолапого? Он вроде собирается переходить в другую категорию, чтобы не встречаться с тобой на первенстве страны. Пожалуй, там у него действительно больше шансов. Ты как думаешь?
Пырван высокомерно усмехнулся:
– Мне все равно, где будет выступать Косолапый.
– Ты так уверен в себе?
– Конечно, я в пять минут могу с ним разделаться.
– А вот тренер твой так не считает.
– Знаю.
– А может, для него и лучше перейти в более высокую категорию. Я-то только раз его видел – и правда, похож на медведя. Как думаешь, посоветует ему тренер остаться в прежней категории?
– Не исключено.
– Пожалуй, трудновато тебе придется на первенстве, а? Другие опасные соперники у тебя есть?
– Нет… Впрочем, есть, но они из другой 'категории', – теперь старший лейтенант смотрел мне прямо в глаза. – Я именно за этим к вам и пришел.
Я облокотился на стол, закурил и приготовился слушать, но мысли мои витали далеко. Пырван это как будто понял и не торопился начинать. В сквере за окном кричали дети. Я рассеянно думал, что детские голоса проникают сквозь самые толстые стекла. Как первые весенние лучи. Эх, мне бы сейчас взять удочку да махнуть на Искырское водохранилище. Поймать-то я ничего не поймаю, зато хоть почувствую, как пружинит земля, отыщу взглядом первый зеленый росток, порадуюсь. Вздохну полной грудью, чтобы стала она широкой, как у Пырвана.
– Ну, приступай! – поторопил я его почти сердито. – Не беспокойся, имя я запомнил – Милчо Половянский. Постоянный покупатель в 'Корекоме', получает доллары от якобы богатой тетки, сменил три машины, нигде не работает, глаза – серые и мутные. Дальше продолжать?
Пырван явно удивился, но остался доволен.
– Я рад, что вы все запомнили. Не придется повторяться.
– А что-нибудь новенькое у тебя есть?
– Думаю, что есть, товарищ полковник, – живо отозвался старший лейтенант. – Именно это дает мне право считать случай не просто уголовщиной.
– Но ты же и раньше, с самого начала утверждал, что этот случай для нас?
– Вы забыли. Раньше я только предполагал, а теперь…
– Может, ты узнал, кто его снабжает долларами?
– Пока нет.
– Но и это ты узнаешь в один прекрасный день, не так ли?
Старший лейтенант долго смотрел на меня и потом сказал:
