едкоКаштановые собирает взятки,И падают на чистую салфеткуРазумные густеющие прядки.Еще стрижей довольно и касаток,Еще комета нас не очумила,И пишут звездоносно и хвостатоТолковые лиловые чернила.* * *Римских ночей полновесные слитки,Юношу Гете манившее лоно —Пусть я в ответе, но не в убытке:Есть многодонная жизнь вне закона.* * *Возможна ли женщине мертвой хвала?Она в отчужденьи и в силе —Ее чужелюбая власть привелаК насильственной жаркой могиле… И твердые ласточки круглых бровейИз гроба ко мне прилетелиСказать, что они отлежались в своейХолодной стокгольмской постели.И прадеда скрипкой гордился твой род,От шейки ее хорошея,И ты раскрывала свой аленький рот,Смеясь, итальянясь, русея… Я тяжкую память твою берегу,Дичок, медвежонок, Миньона,Но мельниц колеса зимуют в снегу,И стынет рожок почтальона.* * *На мертвых ресницах Исаакий замерз,И барские улицы сини — Шарманщика смерть и медведицы ворс,И чужие поленья в камине… Уже выгоняет выжлятник пожар —Линеек раскидистых стайку,Несется земля – меблированный шар,И зеркало корчит всезнайку.Площадками лестниц – разлад и туман,Дыханье, дыханье и пенье,И Шуберта в шубе замерз талисман —Движенье, движенье, движенье… * * *За Паганини длиннопалымБегут цыганскою гурьбой —Кто с чохом – чех, кто с польским балом,А кто с венгерской чемчурой.Девчонка, выскочка, гордячка,Чей звук широк, как Енисей,Утешь меня игрой своей —На голове твоей, полячка,Марины Мнишек холм кудрей,Смычок твой мнителен, скрипачка.Утешь меня Шопеном чалым,Серьезным Брамсом, нет, постой —Парижем мощно- одичалым,Мучным и потным карнаваломИль брагой Вены молодой — Вертлявой, в дирижерских фрачках,В дунайских фейерверках, скачках,И вальс из гроба в колыбельПереливающей, как хмель.Играй же на разрыв аорты,С кошачьей головой во рту! Три черта было, ты – четвертый,Последний, чудный черт в цвету! * * *Бежит волна – волной волне хребет ломая,Кидаясь на луну в невольничьей тоске,И янычарская пучина молодая,Неусыпленная столица волновая,Кривеет, мечется и роет ров в песке.А через воздух сумрачно-хлопчатыйНеначатой стены мерещатся зубцы,А с пенных лестниц падают солдатыСултанов мнительных – разбрызганы, разъяты,И яд разносят хладные скопцы.* * *Исполню дымчатый обряд:В опале предо мной лежатМорского лета земляники —Двуискренние сердоликиИ муравьиный брат – агат,Но мне милей простой солдатМорской пучины – серый, дикий,Которому никто не рад.* * *Не мучнистой бабочкою белойВ землю я заемный прах верну — Я хочу, чтоб мыслящее телоПревратилось в улицу, в страну:Позвоночное, обугленное тело,Сознающее свою длину.Возгласы темно-зеленой хвои,С глубиной колодезной венкиТянут жизнь и время дорогое,Опершись на смертные станки, —Обручи краснознаменной хвои,Азбучные, крупные венки! Шли товарищи последнего призываПо работе в жестких небесах,Пронесла пехота молчаливоВосклицанья ружей на плечах.И зенитных тысячи орудий —Карих то зрачков иль голубых — Шли нестройно – люди, люди, люди, —Кто же будет продолжать за них?
Вторая тетрадь
Из-за домов, из-за лесов,Длинней товарных поездов — Гуди за власть ночных трудов,Садко заводов и садов.Гуди, старик, дыши сладко?,Как новгородский гость СадкоПод синим морем глубоко, —Гуди протяжно в глубь веков,Гудок советских городов.
Рождение улыбки
Когда заулыбается дитяС развилинкой и горечи, и сласти,Концы его улыбки не шутяУходят в океанское безвластье.Ему непобедимо хорошо:Углами губ оно играет в славе — И радужный уже строчится шовДля бесконечного познанья яви.На лапы из воды поднялся материк —Улитки рта наплыв и приближенье —И бьет в глаза один атлантов мигПод легкий наигрыш хвалы и удивленья.* * *Подивлюсь на свет еще немного,На детей и на снега,Но улыбка неподдельна, как дорога,Непослушна, не слуга.* * *Мой щегол, я голову закину — Поглядим на мир вдвоем:Зимний день, колючий, как мякина,Так ли жестк в зрачке твоем?Хвостик лодкой, перья черно-желты,Ниже клюва в краску влит,Сознаешь ли, до чего щегол ты,До чего ты щегловит?Что за воздух у него в надлобьи —Черн и красен, желт и бел!В обе стороны он в оба смотрит – в обе! —Не посмотрит – улетел!* * *Не у меня, не у тебя – у нихВся сила окончаний родовых:Их воздухом поющ тростник и скважист,И с благодарностью улитки губ людскихПотянут на себя их дышащую тяжесть.Нет имени у них. Войди в их хрящ,И будешь ты наследником их княжеств, —И для людей, для их сердец живых,Блуждая в их извилинах, развивах,Изобразишь и наслажденья их,И то, что мучит их – в приливах и отливах.* * *Нынче день какой-то желторотый —Не могу его понять,И глядят приморские воротаВ якорях, в туманах на меня…Тихий, тихий по воде линялойХод военных кораблей,И каналов узкие пеналыПодо льдом еще черней…* * *Внутри горы бездействует кумирВ покоях бережных, безбрежных и счастливых,А с шеи каплет ожерелий жир,Оберегая сна приливы и отливы.Когда он мальчик был и с ним играл павлин,Его индийской радугой кормили,Давали молока из розоватых глинИ не жалели кошенили.Кость усыпленная завязана узлом,Очеловечены колени, руки, плечи.Он улыбается своим тишайшим ртом,Он мыслит костию и чувствует челомИ вспомнить силится свой облик человечий…* * *Я в сердце века. Путь неясен,А время удаляет цель —И посоха усталый ясень,И меди нищенскую цвель.* * *А мастер пушечного цеха,Кузнечных памятников швец,Мне скажет: ничего, отец, —Уж мы сошьем тебе такое… * * *Сосновой рощицы закон:Виол и арф семейный звон.Стволы извилисты и голы,Но всё же арфы и виолыРастут, как будто каждый стволНа арфу начал гнуть ЭолИ бросил, о корнях жалея,Жалея ствол, жалея сил;Виолу с арфой пробудилЗвучать в коре, коричневея.* * *Пластинкой тоненькой жиллетаЛегко щетину спячки снять — Полуукраинское летоДавай с тобою вспоминать.Вы, именитые вершины,Дерев косматых именины —Честь Рюисдалевых картин,И на почин – лишь куст одинВ янтарь и мясо красных глин.Земля бежит наверх.
