Сколько стоит любовь

– Он там почти все утро. Чертит план. По крайней мере, мне кажется, что это план. Если он собирается продолжать в том же духе, то ему скоро придется нанимать кого-нибудь, кто мог бы разобраться в этом безумном проекте. Сам он уже запутался. – Грейндж вдруг прикоснулся удивительно чистым пальцем к холодному носу Сирены, медленно провел им теплую дорожку к верхней губе и убрал руку. – Как вы провели утро?

Сирене хотелось ответить, что она даже не понимает, что он говорит, когда он смотрит на нее, прикасается к ней. Проклятие! Еще никогда ни один мужчина не мог так легко вывести ее из душевного равновесия. Ей совсем не нравилось это состояние, но в то же время хотелось понять, почему так происходит.

Постаравшись собраться с мыслями, Сирена объяснила, чем занималась в магазине.

– Я знаю, что еще можно сделать. Мне кажется, ваша тетя сейчас слишком потрясена новостью, чтобы как следует взяться за дело. Но в любом случае, пока у нее так много вещей и так мало места, там всегда будет беспорядок.

– Значит, вы встали на их сторону?

Мысль, что Грейндж позволяет себе ее критиковать, возмутила Сирену, и не в ее характере было держать свои мнения при себе.

– Грейндж, я просто констатирую факт. Много вещей и маленькое помещение. Я знаю, что вас огорчает происходящее, но не переносите раздражение на меня.

Грейндж откинул голову и прищурился.

– Неужели у вас такое впечатление?

– У меня такое впечатление, что вы проводите черту и расставляете людей по одну ее сторону или по другую. Мне бы не хотелось, чтобы вы это проделывали со мной.

– Серьезно?

– Серьезно. – Почему он так на нее смотрит – будто на ней нет толстого свитера, будто знает, как действует на нее его присутствие? – Я стараюсь рассмотреть происходящее со всех сторон, с нейтральной позиции.

– Вы думаете, это важно?

– Да, – твердо ответила она. – Мне небезразличны ни ваши дядя и тетя, ни вы сами. Я не могу не чувствовать себя причастной к тому, что здесь происходит. – Когда она в последний раз чувствовала себя причастной?

Грейндж скрестил руки на груди.

– Спасибо.

Сирена растерялась. Она некоторое время смотрела на Грейнджа, стараясь понять, не смеется ли он над ней. Но он был совершенно серьезен. И он вел себя так, словно у него нет никаких более важных дел, чем стоять и разговаривать с ней.

Наконец она ответила:

– Я думала, вы попросите меня не лезть не в свое дело.

Он помотал головой, и она не могла отвести глаз от его растрепавшихся волос.

– Вы так выручили меня в эту бурю, – проговорил он. – Это дает определенные права.

– Значит, вы не считаете меня назойливой? Я расцениваю это как комплимент.

– Постараюсь запомнить. Я думал… – Он помахал рукой, отвечая на чье-то приветствие. – Я думал, вы так поглощены тем, что узнали о своем наследстве, что не в состоянии думать ни о чем другом.

Сирена открыла было рот, но не знала, что сказать. Сегодня она почти не думала о запертых в багажнике вещах, лишь иногда мелькали смутные воспоминания. Почему? Значит ли это что- нибудь? Нет, хватит вопросов!

– Пока я не узнаю точно, что у меня есть, – я имею в виду, сколько это стоит, не имеет смысла ломать голову.

Грейндж явно не ожидал услышать ничего подобного.

– Это невероятно! Просто невероятно! Другие на вашем месте прыгали бы от радости и беспокоились о том, чтобы продвинуться по социальной лестнице.

– Ну, а я не делаю ни того, ни другого. – Она подумала – так ли уж правильно, что она этого не делает. Но она могла быть только самой собой, а в это мгновение она была женщиной, которая стояла рядом с мужчиной, которого находила привлекательным, сексуальным, неотразимым.

Неужели действительно неотразимым?

Подавив желание глубоко вздохнуть, Сирена спросила:

– Наверное, вы опять будете привязаны целый день?

– Похоже на то. Дядя Гэллам думает только о том, как перестроить бензоколонку. Мне кажется, он готов увенчать все сооружение башней. Я надеялся, что улучу минутку, чтобы поговорить с мэром, но, видно, придется подождать.

– Значит ли это, что с ленчем тоже придется подождать?

Грейндж похлопал ладонью по животу, как будто замечание Сирены напомнило ему, что он с утра не ел. Но она думала совсем о другом: какими оказались бы его живот, бедра, грудь, если бы… если бы коснуться их.

– Я имею в виду, – пробормотала она, – что… если вы не можете оторваться от работы, я могла бы что-нибудь принести.

– Только мне не хочется вводить вас в расход, – ответил Грейндж, роясь в заднем кармане. – Возьмите денег.

– Нет, – Сирена отвернулась, стараясь не видеть, как джинсы еще сильнее обтянули его бедра, когда он искал деньги. – Уж на сандвич-то я наскребу.

– Вы не знаете, какие я люблю.

– Придется положиться на мой выбор.

– Решительная девушка, ничего не скажешь. Знаете, мне кажется, я уже видел эти сережки. Да, теперь вспомнил. Один тип ловил на такие рыбу. Осторожнее. Старайтесь держаться подальше от мест, где водится макрель.

Сирена фыркнула.

– Теперь мне ясно, что вы полный невежда. Точно такие же носила египетская царица. – Сирена повернулась на каблуках, едва не вывихнув колено, и гордо направилась через груды льда и камня к бакалейному магазину. Она надеялась, что Грейндж не наблюдает за ее не слишком грациозным уходом, и в то же время ей хотелось, чтобы он смотрел вслед и чтобы на душе у него было так же неспокойно, как у нее.

Когда Сирена вернулась, Грейндж беседовал с человеком, сидевшим в «джипе». Судя по всему, разговор был довольно серьезным. Не обнаружив в офисе Гэллама, Сирена стала ждать у бензоколонки, когда освободится Грейндж. Когда он направился к ней, она издали показала ему сандвич в пластиковой упаковке и коробку сока.

– Конечно, это не мечта гурмана, но сандвич совсем свежий. Колбаса с пикулями. Вам понравится. – Она поглядела вслед «джипу». – Старый приятель?

– Вроде того. – Он кивнул в сторону сандвича. – Спасибо. Мы с Лансом вместе учились. Я спросил, что он знает о великом проекте, и оказалось, что не больше моего. Придется провести более тщательные изыскания.

Сирена развернула сандвич и протянула ему. Его пальцы на миг задержались на ее руке, а глаза говорили… Что?

– А ничего, что… – ей пришлось начать заново. – А ничего, что из-за этих изысканий вам придется отложить возвращение в Сан-Франциско?

– К счастью, у меня отпуск. Кроме того… – Его губы медленно раздвинулись в улыбке, и он стал на двадцать лет моложе, а Сирене внезапно стало жарко. – Я наслаждаюсь жизнью. Так бывает всегда, когда я сюда приезжаю. Так много воспоминаний…

– Мне кажется, я понимаю, о чем вы говорите, – задумчиво произнесла Сирена. Может быть, разговор поможет ей остыть, подумала она. – Я имею в виду не воспоминания, конечно, а город. Он