Можете вести себя по-приятельски, но без излишнего панибратства.
— Понятно, господин барон! — Хонниман нетерпеливо переступал с ноги на ногу.
— Идите, я жду вашего звонка. — Проводив Хоннимана взглядом, Шлоссер занял его место. — В основном неплохо, Лота. Вы вели себя хорошо, хотя допрашивать не умеете.
— В первый раз, барон.
— Я, как и адмирал Канарис, неравнодушен к прекрасному полу.
— Вы говорите неправду, барон.
— Да? — Шлоссер посмотрел на собеседницу с интересом. — Хотя возможно, но перейдем к делу. Капитан, о котором мы столько времени говорили, меня уже мало интересует. Не он был инициатором знакомства, а Хонниман. Не капитан пригласил в казино, а гестаповец. И главное что? Капитан в казино больше не появлялся, а если он — тот человек, которого я жду, то должен часто бывать там. У него нет другого подхода.
— Барон, может быть, вы объясните мне, в чем суть дела?
Шлоссер встал, открыл форточку.
— Торопитесь, Лота. Торопитесь. Разведчику не надо торопиться. Сначала выполните все мои просьбы, приведите себя в порядок.
Скорин не торопясь поднимался в Вышгород. День выдался ясный. Устав от безрезультатных поисков «невесты», он решил подняться на старые стены, полюбоваться городом, отдохнуть, а главное, обдумать план дальнейших действий. Он уже полностью перенял у фронтовиков усталую походку, некоторую небрежность в приветствии старших по званию. Удалось даже усвоить манеру общения с местным населением. В общем, как он сам подытожил: акклиматизация закончилась. Он присел на лавочку для туристов на смотровой площадке, оперся на трость.
Итак, цветочница исчезла. Щекастый Толстяк исправно несет службу и с тех пор, как Скорин забрал у него рацию, спит спокойно. Настолько спокойно, насколько это возможно для подпольщика, состоящего на службе у оккупантов и «презираемого за это знакомыми и незнакомыми соотечественниками. Девушка оказалась не предательницей, а просто неопытным человеком. Ее маленький, развороченный взрывом домик наглядно свидетельствовал, что немцы попали в ловушку.
Засекли ли его выход в эфир? Скорее всего нет: радиограмма была краткой. Необходимо активизироваться, идти на сближение с немецким бароном, вести игру тонко. Шлоссер — разведчик экстра- класса. Однако лучше все же помедлить, чем поторопиться. Зайти сегодня в казино для офицеров на улице Койдула или отложить визит на завтра?
— О, капитан?
Скорин повернулся и увидел Хоннимана на смотровой площадке пролетом ниже.
Когда гестаповец, покинув кабинет Шлоссера, бросился к Маггилю и доложил ему о полученном задании, гауптштурмфюрер впервые за последние дни посмотрел на подчиненного доброжелательно. Глубокомысленно помолчав, Маггиль сказал, что передает Хоннимана в распоряжение майора Шлоссера, но Хонниман должен подробно докладывать обо всем втайне от Шлоссера. В конце беседы всемогущий шеф ласково сказал, что в случае удачи забудет прошлое, возможно, даже наградит.
Обрадованный Хонниман уже с семи утра начал разыскивать капитана. Таллинн — город небольшой, гестаповец увидел Скорина, когда тот миновал городскую управу. Хонниман сделал в памяти зарубку — капитан забыл о невесте, не зашел в управу. Гестаповец долго шел за Скориным, ожидая удобного случая, чтобы подойти. Сейчас он решил, что такой случай представился.
— Осматриваете город, капитан? — Гестаповец взбежал по крутым ступенькам, протянул Скорину руку. — Как ваша невеста, не нашлась еще?
— Не нашлась. — Скорин вяло ответил на рукопожатие, прикидывая, что сулит ему нечаянная встреча. Гестаповец может пригласить пообедать, появится естественная возможность снова побывать в казино. А как молодчик попал в Вышгород? Живет здесь? Не слишком ли часты их случайные встречи?
— Что вы не заходите в казино? Вы же знаете, капитан, где нас можно найти. — Гестаповец встал рядом, облокотился на парапет. Приличный городишко построили наши предки. В этих домах жили немецкие рыцари.
Скорин посмотрел на серые массивные стены, на дома с узкими окнами-бойницами, построенные для защиты от немецких захватчиков, ничего не ответив, достал пачку сигарет, протянул унтерштурмфюреру. Гестаповец недоуменно взглянул на него, взяв сигарету, щелкнул зажигалкой.
— Вы щедрый человек, капитан, — растягивая слова, сказал он.
— Фронтовая привычка, — ответил Скорин. — Где ваш молодой смущающийся друг?
— Курт? Он сегодня в наряде, охраняет господ разведчиков. Гестаповец сделал пренебрежительную гримасу.
— С каких пор в гестапо держат болтунов? — Скорин посмотрел ему в лицо. — Или я вам показался подозрительным, вы рассказали обо мне начальству и получили задание меня прощупать?
Испугавшись разоблачения, Хонниман попытался изобразить негодование.
— Нас всегда подозревают в провокациях. Просто я не люблю зазнаек из абвера. Если проверять каждого боевого офицера, гестапо должно вырасти в сто раз.
— Значит, сейчас вы проверяете каждого сотого? — спросил Скорин.
— Не придирайтесь к словам, капитан. — Гестаповец встал, похлопал по ладони перчатками. — Идемте обедать?
— Я собирался подняться на самый верх. — Скорин поднял голову. Неизвестно, когда я снова попаду в Таллинн…
— Но время обеда. — Гестаповец посмотрел на часы. — Пока вы подниметесь и спуститесь…
— Пожалуй, вы правы, — согласился Скорин.
Вскоре они миновали здание абверкоманды, перешли на другую сторону улицы и вошли в казино с табличкой: «Только для офицеров».
— Если нас плохо покормят, я вам не прощу эту прогулку через весь город, — сказал Скорин, снимая плащ.
— Приложу все усилия, капитан. Садитесь. — Гестаповец подвел Скорина к пустому столику. — Я схожу на кухню.
Он вышел во второй зал, где находился телефон, и увидел майора Шлоссера.
— Добрый день, господин барон. — Хонниман поклонился Шлоссеру и кивнул бармену, с которым тот разговаривал.
— Здравствуй, Карл! — Шлоссер протянул ему руку. — Что будешь пить?
— Спасибо, господин барон, я здесь не один. Мой приятель сидит в том зале, мне неудобно оставлять его одного. — Хонниман торжествующе взглянул на Шлоссера и разочарованно отметил, что барон никак не реагирует на сообщение.
— Высокий капитан? — равнодушно спросил Шлоссер. — Я видел, как вы входили. Иди, иди, я, возможно, подойду.
Не полагаясь на гестаповца, Шлоссер уже сам навел справки о находящемся в отпуске после ранения капитане Пауле Кригере, узнал, что Грета Таар действительно до сорок второго года проживала в Таллинне.
Капитан становился фигурой второго плана. Сейчас Шлоссера больше интересовал майор интендантских войск, который, как выяснилось, приехал три дня назад по каким-то коммерческим делам. В настоящий момент майор сидел за одним из столиков и усиленно накачивал коньяком «болтливого» абверовского лейтенанта, не без успеха исполнявшего роль пьяницы. Иногда лейтенант останавливал свой взгляд на бароне, и тогда в его мутных глазах проскальзывала какая-то мысль. В нарушение инструкции он мог узнать Шлоссера. Барон испугался, что лейтенант в пылу служебного рвения подмигнет или сделает другую глупость, расплатился и перешел в другой зал. Увидев барона, Карл Хонниман встал, учтиво поклонился.
— Добрый день, господин барон, — сказал он.
Шлоссер понял: гестаповец предлагает ему познакомиться с высоким капитаном, и мысленно обозвал Хоннимана ослом. Кем бы ни был этот капитан, он мог видеть, как пять минут назад гестаповец разговаривал со Шлоссером
