Впереди Гурова ждала встреча с Соболевым, который, в свою очередь, тоже мог встать в стойку и от всего отказываться, понимая, что у милиции на него ничего нет.
– В любом случае тебе придется побыть у нас, пока мы не выясним все детали.
С этими слова он отпустил Нечаева, и они со Стасом отправились послушать, что скажет пойманный телохранитель Соболев. Оба прекрасно понимали, что сейчас от его слов будет зависеть очень многое как для Нечаева, так и для них самих.
Кабинет, который Бабенко выделили для допроса Соболева, сотрудники МУРа называли между собою «пыточной». Естественно, там никого и никогда не пытали, но очень часто там проводились многочасовые допросы. Отсюда и пошло это название. Войдя в «пыточную», сыщики увидели странную картину: посередине на прикрученном к полу стуле сидел Соболев, а вокруг него стояли Бабенко и двое его подчиненных. Все трое молчали и смотрели на телохранителя. Лев встретился глазами с Соболевым и увидел в них некое разочарование.
– Молчит, сука! – первым нарушил тишину Бабенко. – Как будто воды в рот набрал. Да ты хоть знаешь, что за сопротивление при задержании тебе уже срок светит? К тому же у нас есть все основания полагать, что именно ты завалил Розенберга.
Министерский полковник махал растопыренными пальцами перед лицом телохранителя и вставлял в свои фразы блатные словечки, отчего сам напоминал криминального авторитета. Но, судя по совершенно спокойному лицу Соболева, это на него никак не действовало. И только через некоторое время Соболев все же нарушил тишину.
– Я буду разговаривать только с ним, – выставив вперед руку, указал он на Гурова.
Лев приподнял левую бровь и покосился на Бабенко. Уже второй раз за сегодняшний день задержанные игнорировали того как дознавателя.
– А больше ничего не хочешь? Ты будешь отвечать на мои вопросы – никуда не денешься.
Соболев лишь усмехнулся в ответ.
Бабенко прекрасно понимал, что сидящий перед ним мужчина прошел такую подготовку, что пытаться его запугать или, еще хуже, давить на него – бесполезное дело, поэтому, подумав минуту, полковник сказал, повернувшись к Гурову:
– Надеюсь, вам удастся получить от него всю нужную информацию?
Лев не стал ничего отвечать, понимая его состояние.
Когда в «пыточной» остались трое – Стас, Соболев и сам Гуров, – сыщик спросил:
– Ты не против, если мой напарник Стас поприсутствует при нашем разговоре?
Соболев внимательно, даже как-то придирчиво осмотрел Крячко и молча кивнул.
– Ну, тогда я тебя слушаю, – сразу приступил к делу Лев, искренне надеясь услышать хоть что-то стоящее.
Соболев посмотрел на Стаса и сказал:
– Сигареты есть?
Крячко достал пачку и протянул ее Соболеву.
– Оставь себе, еще пригодится.
Сделав несколько затяжек, телохранитель заговорил:
– Видишь, полковник, как получилось…
– Я здесь ни при чем.
– Да знаю я. – Соболев сделал еще несколько затяжек и, выпустив густое облако дыма, спросил, показав на дверь: – А кто этот горлопан? Из министерства прислали?
– Оттуда, – коротко ответил Лев.
– Он очень хочет, чтобы я взял на себя убийство Розенберга, но мне это не нужно ни под каким соусом. Зачем за кого-то отдуваться, полковник?
– Это точно – незачем, – согласился Гуров. – Только ты тоже должен понять, что для этого тебе нужно найти очень весомые аргументы в свою пользу, иначе…
– А иначе пойду паровозом, – закончил за сыщика Соболев.
– Не буду ходить вокруг да около и надеюсь, что и ты, Илья, будешь со мной откровенен.
– Я тебе верю, полковник, поэтому и согласился с тобой говорить. Задавай вопросы – я отвечу. Теперь мы с тобой на равных, – сказал Соболев, намекая на их недавнюю встречу в подъезде.
– Нами задержан один молодой человек по фамилии Нечаев, знаешь такого?
– Этого альфонса? Знаю! – Соболев скорчил такую мину, что Лев сразу понял, как он относится к тренеру. Ведь сам Соболев был из другого теста – настоящий офицер, знающий, что такое честь и достоинство.
– Так вот, у нас есть подозрение, что это он убил твоего хозяина. – Лев хоть и обещал, что будет с Соболевым откровенным, но все же решил пока не открывать перед ним все карты.
– Да ты что, полковник?! – На лице телохранителя появилась легкая усмешка. – Этот дамский угодник на такое не способен.
– Почему ты так думаешь? Мне, например, кажется, что совсем наоборот. Нечаев служил в Чечне, а ты сам знаешь, на что способны люди, побывавшие в горячих точках.
– Нет, полковник. Говорю тебе с полной уверенностью, что это не так.
– Хорошо, Илья. Тогда, может, расскажешь все с самого начала и объяснишь, почему тебя самого не оказалось в нужный момент на месте?
– С самого начала, говоришь? Ну, что ж. В принципе что-то скрывать, как говорится, себе дороже, поэтому слушай, полковник, и запоминай. Я пока еще сам не решил для себя, повторю ли это еще раз под протокол. Если честно, у меня вся надежда только на тебя. Если сможешь найти убийцу в ближайшие дни, тогда, конечно же, повторю свои показания на суде, не сомневайся. А вот если нет – как говорится, на нет и суда нет. В тот вечер мы с Яковом Соломоновичем, как всегда, приехали к Ларисе.
– К Абашеевой? – Гуров достал блокнот и стал делать пометки.
– Да. Все проходило как обычно. Я проводил его до дверей и вернулся в машину. Его визиты заканчивались не раньше часа ночи, поэтому я достал бутерброды и термос с чаем и решил перекусить. Работа у меня такая, знаете ли, – есть и спать на ходу, – пояснил Соболев.
– Что же было потом? – Лев дал понять, чтобы телохранитель не отвлекался от главного.
– А дальше все произошло, как в плохой комедии. Продукты вроде бы были свежие, но через полчаса у меня так скрутило живот, что терпеть сил больше не было. Я посмотрел на часы – около двенадцати. Яков Соломонович раньше часа никогда не возвращался, поэтому я со спокойной душой отправился в ближайшие кусты.
– Значит, ты оставил машину без присмотра?
– Да я всего-то на пять минут отошел. Что же мне, прямо возле машины свои дела делать? Чего было переживать, если Розенберг всегда, перед тем как выйти, звонил мне на сотовый. Это правило он никогда не нарушал.
– Когда ты сидел в кустах, машина находилась в поле твоего зрения?
– Да. Я ведь ее не закрывал.
– И что, ты не видел, как Розенберг оказался в машине раньше времени и без звонка? – Гуров не скрывал, что не очень-то верит в рассказ телохранителя. Что-то в нем не сходилось.
– Да я сам не понимаю, как такое могло произойти.
– Илья, мы же с тобой договорились говорить только правду.
– Ну, хорошо, хорошо. Меня не было на месте минут пятнадцать, – признался Соболев.
– И где же ты был? – Лев понял, что разгадка где-то совсем рядом.
– Я отходил в ближайшую аптеку за углом. Ты пойми, полковник, такого никогда не было, чтобы Яков Соломонович вернулся без предупреждения. Я все рассчитал. Мне бы хватило двух минут, чтобы оказаться возле машины. Просто так живот расстроился, что я не мог и шагу ступить, чтобы снова не бежать в кусты. Тут еще, как назло, и Альбина позвонила, – хлопнул себя по коленке Соболев.
– Тебе звонила Альбина? – удивился Лев.
– Да. Сказала, что ей нужна какая-та помощь. Но я ее даже слушать не стал.
– А потом ты вернулся из аптеки и нашел Розенберга застреленным?
– Не совсем так. По пути мне встретился подозрительный тип в капюшоне. Лица его я не увидел, но
