Копылов даже не задавался мыслью, каким образом эти неизвестные ему люди могли так быстро добраться до Саратова. Его не волновала судьба собственного дяди и его имущества. Все это существовало для него как бы в ином измерении. Здесь и сейчас был только он, Владислав Копылов, и его враги. Противостояние добра и зла, тьмы и света.
Копылов заказал еще одну порцию водки, выпил ее и неожиданно сильно опьянел. Это несколько примирило его с действительностью, но зато сразу отсекло возможность обратиться за помощью к милиции. Копылов уже обратил внимание, как недоверчиво относится здешняя милиция к нетрезвым гражданам. Вполне может случиться так, что вместо купейного вагона ему предложат на эту ночь нары в каком-нибудь «обезьяннике». Копылов представил себе заголовки таблоидов, и ему стало дурно. Для бати это будет уже чересчур. Пожалуй, вообще из дома выгонит, отлучит от семьи, лишит наследства. Нет, лучше держаться сейчас от ментов подальше. Возможно, если ему удастся незамеченным сесть в поезд и отсидеться в купе, то ничего плохого не случится. Все-таки в поезде люди. Не станут же эти бандюги переворачивать вагон за вагоном. Или станут?
Копылов поймал на себе тяжелый взгляд вокзального бармена. Кажется, Копылов ему не понравился. Ясное дело, выглядит он сейчас неважно, от былого лоска не осталось и следа, костюмчик помят и забрызган грязью. Физиономия тоже наверняка изменилась – даже странно, что его могли узнать незнакомые, в сущности, люди. Ну, у этих нюх особый, а вот попробуй объяснить хотя бы этому надутому жлобу за стойкой, что ты сын одного из самых влиятельных и богатых продюсеров в столице! Безнадежное дело. Да и зачем? Ему сейчас не объясняться надо, а благополучно доехать до Москвы.
Копылов вдруг понял, что скоро придет его поезд, и нужно потихоньку выбираться на перрон. Однако тут имелась одна загвоздка: он понял, что у него не хватает духу покинуть ресторан.
Пришлось для храбрости заказать еще сто граммов водки, а когда алкоголь ударил Копылову в голову, он решил захватить бутылку с собой. Его, что называется, повело.
Зато из ресторана он все-таки вышел, и даже вышел с чрезвычайно независимым видом – шагая вразвалочку, держа под мышкой завернутую в полиэтиленовый пакет бутылку водки. Осмотрел перрон вызывающим пьяным взглядом, никого не увидел и почти успокоился. «А может, это вообще не те? – подумал он. – А может, они вообще не на меня смотрели? Может, мне все это померещилось? Хорошо бы… А то я еле на ногах держусь».
К счастью, объявили прибытие поезда. Вокруг Копылова собралась небольшая, но вполне ощутимая толпа желающих уехать в Москву. Отъезжающие были с чемоданами, с припасами, и Копылов на их фоне выглядел провожающим, а поскольку он никого не провожал, то и вообще подозрительным типом. Он и сам забеспокоился, удастся ли ему сесть в поезд без приключений. Вдоль замедляющего ход железнодорожного состава с озабоченным видом двигались люди в милицейских погонах. У них к этому поезду, кажется, было особенное отношение.
Началась посадка. И тут выяснилось, что никаких проблем у Копылова не будет. Усталая проводница даже не обратила внимания на его пошатывающуюся походку и косые глаза. Автоматически просмотрела его паспорт, сверила с билетом и махнула – проходи! Копылов поправил локтем съезжающую вниз поклажу и взобрался по ступенькам.
В вагоне было душно и явственно пахло табаком. Несмотря на поздний час, откуда-то доносились странные выкрики, хриплый смех, звон гитары. Копылов не обратил на это внимания, пошатываясь, дошел до своего купе и откинул дверь.
Внутри столбом стоял сизый дым. На нижних местах плечом к плечу сидели здоровенные, как на подбор, мужики – кто в тельняшке, кто в кителе нараспашку. Они гуляли. На столике не было свободного места, так плотно стояли бутылки. Лица мужиков были красны, взгляды мутные, в крепких зубах дымились сигареты. На Копылова уставилось разом пять пар недоверчивых глаз, и один из собутыльников, на плечах которого Копылов углядел капитанские погоны, неприязненно спросил:
– Чего надо?!
Копылов совсем упал духом. Он понял, что покоя ему сегодня не будет. Мало того, его, по сути дела, могут лишить сейчас места, и ему негде будет спрятаться от преследователей. Такой расклад Копылова не устраивал, более того, он его пугал.
– Так это, мужики, – упавшим голосом сказал он. – Мне билет сюда продали. В это самое купе.
– Какой дурак тебе его продал? – грозно спросил капитан, сверля Копылова глазами. – Ты знаешь, кто я такой?!
– Подожди, Леша! – остановил его сосед, могучий белобрысый парень в тельнике. – Ты не прав! Тут разобраться надо. А если человеку в кассе билет продали – куда же ему теперь? Мы, допустим, с тобой домой едем, и он тоже домой едет. Это естественный процесс. Пускай едет.
– Покажи билет! – подумав, распорядился капитан.
Пока он, хмурясь, рассматривал на просвет билет, еще один из компании незаметно налил почти полный стакан водки и, подмигнув, сунул его оторопевшему Копылову.
– Махни! – шепотом сказал он ему. – За родину, за Сталина!
Снова все уставились на Копылова, даже капитан. Тот растерялся. Ну почему ему так не везет?
– Мужики! – жалобно сказал он. – Я ведь уже теплый! Если еще приму – упаду просто, и все!
– Упадешь – поднимем! – убежденно сказал в ответ белобрысый. – Мы своих никогда не бросаем. Такая у нас боевая традиция.
А тот, что наливал водку, строго добавил:
– За родину ты просто обязан выпить! Как же ты за родину-то не выпьешь? Бусурманин, что ли?
– Пей! – заключил капитан, возвращая Копылову билет.
Тот мучительно скривился, зажмурил глаза и, задыхаясь, выпил. У него сразу же поплыло перед глазами. Кто-то заботливо уступил ему место на нижней полке. Копылов плюхнулся на освободившееся пространство и, глупо улыбаясь, попросил сигарету. Его стали хлопать по плечам, называть другом и наперебой предлагать сигареты.
Тут он немного отключился, но вскоре пришел в себя. Он был весь потный, вдребезги пьяный, в зубах у него пылала сигарета, а на плече лежала громадная рука белобрысого мужика в тельняшке. Военные
