говорили о своем, совершенно позабыв о присутствии Копылова. Они вспоминали службу, ругали начальство, переводили разговор на женщин – в общем, развлекались вовсю. Копылов уловил из этих разговоров, что ребята возвращаются из какой-то южной республики, где стояли ограниченным, но серьезным контингентом. Это были люди отчаянные, прокаленные солнцем, понюхавшие пороху, мощные и бесстрашные бойцы. Рядом с ними Копылов чувствовал себя в безопасности, но ему нужно было проветриться.
С бесконечными извинениями он выбрался из купе и пошел искать туалет. Это не самая сложная задача, какую приходится решать человеку в жизни, но важно учитывать, в каком состоянии решается эта задача. У Копылова на поиски ушло около получаса, и вдобавок он оказался почему-то в соседнем вагоне, плацкартном, где было почти темно, жарко и пахло грязными носками. Копылов потерял ориентировку и, пытаясь выбраться из незнакомого вагона, пошел в другую сторону. Попав в тамбур, он наконец нашел туалет и заперся в нем на какое-то время. В одиночестве под монотонный стук колес Копылов едва не заснул, но все же сумел взять себя в руки, долго мочил холодной водой голову и только после этого, растерзанный и страшный, вышел наружу.
Он вышел и сразу же ткнулся мокрой головой в чье-то плечо. Человек, которого он задел, с брезгливостью оттолкнул Копылова и выругался. Копылов оскорбился, взглянул на обидчика и едва не протрезвел: перед ним стоял один из его преследователей, чернявый, похожий на цыгана мужик. Копылов ахнул, рванул дверь и нырнул в темноту вагона.
Его суетливость привлекла внимание. Цыган тоже сообразил, на кого наткнулся, и бросился в погоню. Но предварительно он выскочил на тормозную площадку, где курил его напарник, и крикнул: «Он уходит!»
Теперь они бежали за Копыловым вдвоем. Он хотя и выиграл немного времени, состязаться в быстроте с трезвыми здоровыми мужиками не мог. К концу плацкартного вагона стало ясно, что его вот-вот настигнут.
Копылов был напуган настолько, что потерял всякую способность соображать. Все его действия сейчас были не продуманными логичными решениями, а чисто инстинктивными порывами. В таком порыве он и сорвал в самую последнюю секунду одеяло со спящего на боковой полке человека и швырнул под ноги настигающим его бандитам. Незамысловатое на вид действие имело самые удивительные последствия.
Оставшийся без одеяла человек мгновенно проснулся, подскочил на своем месте, как ванька-встанька, и заорал дурным голосом: «Наших бьют!» Возможно, ему просто что-то приснилось, но люди, которые спали на соседних полках, отреагировали на редкость слаженно – они по-военному разом откинули одеяла и как горох посыпались с полок.
– Кто? Где? Держи! Воры! – раздалось со всех сторон.
Тут же послышалось что-то похожее на удары, люди сплелись в проходе в клубок и стали хватать друг друга за руки.
– В чем дело?! Это я спрашиваю, в чем дело! В чем дело, я спрашиваю?! Я тебя, гад, спрашиваю!!
Видимо, в этом вагоне все знали друг друга и стояли друг за друга горой. Возникшая куча-мала помогла Копылову выиграть еще пару минут. Шарахаясь от стены к стене, он пробрался в соседний вагон, едва не прищемив тяжеленной стальной дверью палец, и, совершенно обессиленный, вцепился в поручень у окна. Он начисто забыл, в каком купе едет. Сейчас он, пожалуй, не смог бы даже правильно определить, в тот ли он попал вагон. Только звуки, доносившиеся из-за дверей купе, смутно подсказывали ему, что он на правильном пути.
Тогда, передохнув, Копылов стал пробираться вдоль стены, напряженно вглядываясь в номера на дверях. Он никак не мог вспомнить своего номера.
Пока он вспоминал, в тамбуре грохнула дверь, и в проходе появились двое возбужденных, слегка помятых мужчин. Копылов обернулся и застыл на месте. Это опять пришли по его душу. Разумеется, ведь свалка в соседнем вагоне не могла продолжаться вечно! Ему бы следовало подумать об этом.
Преследователи мчались прямо на Копылова. Теперь он даже и не пытался от них скрыться. Силы его закончились. Он сдался.
Первым подбежал похожий на цыгана тип, без лишних слов вывернул Копылову руку, приплюснул лицом к оконному стеклу. Копылов вскрикнул от боли.
– Тихо! Будешь базлать – враз душу выну! – пригрозил цыганистый. – Пошел в тамбур! Двигай копытами, быстро!
Они уже навалились на Копылова вдвоем и поволокли к выходу. Он представил себе темную грохочущую ночь за окном, ледяной ветер, обдувающий вагон, и свое изломанное тело, катящееся по насыпи, и заорал изо всех сил в отчаянной попытке привлечь хоть чье-то внимание.
Правда, на его крик вышла усталая проводница, без особой тревоги посмотрела на живописную группу из трех человек.
– Господи! Ну что вы не угомонитесь никак! – проговорила она с досадой. – Напьются, а потом орут как звери!
– Мы его сейчас спать уложим! – пообещал похожий на цыгана мужик. – Перебрал он.
Проводница махнула рукой и скрылась в служебном купе. Цыган саданул Копылова кулаком под ребра.
– Ну что, помогло? – саркастически спросил он. – Добром прошу – закрой пасть!
От удара у Копылова перехватило дыхание. Он уже не кричал. Он повис на руках своих преследователей, смирившись с собственной участью.
И вдруг в последний момент произошло чудо. За спиной у Копылова лязгнула дверь, и удивительно знакомые, неестественно громкие голоса вырвались из тесной кабинки купе.
– А я ей тогда и говорю: ах ты, лярва поганая… – это был мужественный тенор нового друга Копылова, того самого, в тельняшке. Кажется, он рассказывал что-то из личной жизни.
– Э, стой! – перебил его голос капитана, не менее мужественный и тоже не вполне трезвый. – Куда это они нашего соседа волокут? Э, финики! Я к вам обращаюсь!
Почему он назвал этих двоих финиками, так и осталось загадкой. Возможно, в тех краях, где он недавно
