Глава 2
Внутри Колизей поначалу как-то не впечатлил. Ведомые толстым дядькой в дурацкой шляпе, мы с Шариком прошли длинными темными коридорами, поднимались по каким-то лестницам и внезапно вышли в… ложу. Настоящую цирковую ложу. Я даже зажмурился от обилия ярких огней вокруг. Вот это да! Такого я никогда еще не видел, даже по телику! Впрочем, нет, в каком-то старом кино было что-то подобное: огромная арена и трибуны, полные людей и прочих мыслящих. Только здесь еще решетки были. Ну да, вся арена была забрана решетками, даже сверху. Как мне объяснила та самая гусеница, рядом с которой мне досталось место на лавке, это для нашей же безопасности сделано. Потому как бойцы здесь уж очень опасные бывают. Могут ненароком и зрителя зашибить. Судя по тому, что гусеница, рассказывая мне про местные порядки, то и дело менялась в цвете и терла лапку о лапку, она сильно волновалась. А может, и нет, может, цвет эти гусеницы меняют по каким иным причинам, но лично мне показалось, что она сильно нервничает. Все три ее забавных зверушки отчаянно рвались с поводков и лаяли в сторону арены, что касаемо моего Шарика, то тот, казалось, не проявлял к происходящему никакого интереса, свернулся калачиком у меня в ногах и притих. Утомился, видно. Еще в нашей ложе был хмурый дядька, похожий на большой сучковатый пенек корнями вверх. Такого же, кажется, я видел в учебнике по космологии, только тот был совсем сухой, а у этого «корни» были в зеленых листочках и шевелились. Не иначе, дядька тоже нервничал. На цепи около «пня» сидела зловещего вида тварь, похожая на угря на лапках. На пасти твари был стальной намордник, что не мешало ей то и дело шипеть в мою сторону. Ой-ой-ой, испугала! Да мы и не таких видали!
Тут как музыка загремит! Елы-палы! Так у них тут целый духовой оркестр на специальной трибуне. Взаправдашний: с барабанами, трубами, тарелками и прочей медью. И вот под этот самый грохот на арену стали выходить… Я даже не знаю, как этих тварей называть. Особо – самую крупную. Ну, если взять индюка, да не простого, а раз в двадцать больше настоящего, ощипать его наголо и в шкуру чешуйчатую затянуть. Такую, чтобы блестела, как выходная кожаная куртка у миссис Иглстон. Сзади прилепить хвост, длинный такой, гибкий, с гребнем, ну и башку поменять. Чтобы пасть как у крокодила – с зубищами.
Остальные твари были поменьше, но тоже выглядели отвратительно. Честно скажу, ничего подобного в жизни я не видел, да и не подозревал даже, что такое на свете существует. Впрочем, я сегодня за день такого насмотрелся, что, наверное, повторяюсь. Так вот, зверюги эти ужасные сделали круг по арене и уселись прямо в опилки в середине арены. Три штуки разных размеров: мал мала меньше. Нет, неправильно. Скорее наоборот: мал, большой и огроменный. Так вот они какие, современные гладиаторы- чемпионы! Гусеницыны зверюги аж на лай изошли, еще немного – и с поводков сорвутся. Не иначе, как в бой рвутся. Тока куда им, вислоухим, против таких-то монстров?
Следом за зверьем на арену опять же под рев трибун по специально раскатанной дорожке выходит длинный седой мужчина в черном плаще со звездами. Видный такой дяденька, ишь вышагивает, словно ымпыратор какой. Э-э-э-э, так это тот самый старикан из лимузина. Как я понял, этот в плаще и есть хозяин тварей зубастых, как и всей школы гладиаторской, то-то он этому клоуну выговаривал, как директор гимназии провинившемуся школьнику. И, видно, известная личность-то – эк ему все хлопают.
Следом за стариком на сцену выкатился тот самый пузатый дядька в шляпе-Колизее. И как только он везде успевает, или тут, в этом Колизее, все такие? Ну да, видно, у них униформа такая. У того дядьки, что в клетке сидел, штаны зеленые, камзол – желтый. А у этого – наоборот. Дядька опасливо прокрался мимо монстров-бойцов, забрался на специальную платформу. Дождался, пока она метра на три вверх поднимется, ухватил микрофон и ну давай этого в плаще хвалить, мол, он и мудрый учитель, и неоднократный тренер неоднократных чемпионов, и меценат, и еще кто-то. Седой благосклонно похвальбы в свою честь выслушал, раскланялся во все стороны. Потом спустилась прямо к его ногам на арену платформа такая с креслом, на трон похожим, вот седой на трон взгромоздился и вместе с ним на почетную трибуну и вознесся. То есть совсем недалеко от нашей.
Нет, точно, тут все как по одному шаблону сделаны. Потому что один толстый дядька в шляпе продолжает на сцене распинаться, а второй клоун в нашей ложе появляется и бумажки нам всем какие-то в руки сует. Смотрю – на бумажках номера, оказывается, их надо зверушкам нашим на бока клеить. Мне семерка досталась. Ну, семерка так семерка, хорошее число.
– А что, – спрашиваю я дядьку, – моему Шарику с самым маленьким биться?
Дядька кивнул рассеянно, сказал, что «мелюзга» первой пойдет и чтобы я объявления своего номера дожидался. Сказал и дальше побежал номера раздавать. Ну, прилепил я Шарику номер на бочину, почесал его за ушком и жду, что дальше будет. Спокойно так жду. А чего бояться-то? Мой Шарик – он такой, не смотрите, что маленький, ему никакие зубищи не страшны. А уж с этой мелочью он в два счета справится, хоть она и зубастая.
Тут снова музыка как заиграет, зверюги с арены удалились, важно так, хвостами помахивая, осталась одна, мелкая такая, но зубастая. С моего Шарика размером. Легкий вес, как я понял. А ведущий держится от него на почтительном расстоянии и громко так в микрофон заявляет, мол, начинаем финальные бои! Абсолютный чемпион в легком весе гладиатор Цап-Царапыч! Победитель таких-то и таких-то турниров. Обладатель таких-то и таких-то поясов. Чемпион принимает вызов на честный бой претендента! На арену вызывается…
Глава 3
Честно говоря, я думал, моего Шарика первым вызовут. Оказывается – нет. Оказывается, мы с Шариком – «любители», а биться сначала будут профессионалы. И спускается на арену платформа, с которой соскакивает… А черт ее знает, что это была за гадина, и как звали ее, не запомнил. Потому как орали все вокруг во всю глотку. Помню, что цветом – черная и щупалец у нее много. А на концах щупалец искорки такие синие то и дело появляются. Как от сварки во время ремонта на нашей речной пристани.
А клоун с платформы орет:
– И на арену вызывается непобедимый боец Черный Вдовец!
Только клетка на платформе открылась, сразу на табло под куполом время высветилось, чтобы секунды, значит, отсчитывать. Едва нуль на единичку сменился, как выпрыгнет из клетки что-то черное, блестящее, как накинется эта гадина на чемпиона Цап-Царапыча, в миг его своими щупальцами опутала и даже вроде как проглотить пытается. А пасть у нее тоже здоровенная! Смотреть страшно! Ну, думаю, хана ящеру! Тем более она его вроде как током еще бьет, теми самыми искрами.
Но Цап-Царапыч не растерялся, пастью своей щелкнул, щелк – щупальце на опилках в судорогах дергается, снова щелк – второе, щелк – еще пара там же. А народ на трибунах орет, беснуется, гусеница – соседка моя аж лиловой стала от возбуждения. Ну, Цап-Царапыч деловито так гидре щупальца по- откусывал, а потом и саму ее снямкал. Минута – ее как и не было. Облизнулся Цап-Царапыч, зубищи гидрины в песок выплюнул, перед публикой раскланялся и с достоинством так, через решетчатый проход, что из клетки за кулисы ведет, удалился.
Гусеница, соседка моя, аж позеленела удовлетворенно, она, оказывается, на Цап-Царапыча ставила, немало денег выиграла. А вот «пень» загрустил. Как выяснилось, он надеялся, что гидра эта хотя бы минуты три продержится, а тут все так быстро случилось…
Среди общего гвалта я и не разобрал, что там орал со своей платформы клоун. Скорее всего, объявлял следующего бойца. И он вышел. Скорее – выбежал. Пробежался по кругу арены, мощно отталкиваясь задними лапами, и остановился точнехонько в середине. Улыбнулся, зубищи свои страшные показав, и раскланялся во все стороны, как заправский актер.
– Непобедимый чемпион, – завопил клоун с платформы, – лучший средневес вселенной! Мистер-р-р-р-р Зэ-э-э-э-э-э-э-эд Кусака-а-а-а-а-а! И вызов ему бросает… Вызов бросает…
Клоун явно запнулся, он схватился за ухо, словно слушая что-то в невидимом наушнике.
– Господа, – наконец разродился он, оторвав ладонь от уха, – вынужден вас разочаровать. К огромному нашему разочарованию, претендент на звание чемпиона Вселенной по версии «Млечный Путь» единорог Бычара от боя по состоянию здоровья отказался. Мои сожаления, господа, мои глубочайшие соболезнования. Ставки возвращаются в полном объеме…
Зверь на арене словно понял, что сказал клоун, презрительно фыркнул и с достоинством удалился. Что тут началось, зрители словно с ума посходили.
– Жулье! – орали одни.
– Верните наши деньги!!! – кричали другие.
