излишний либерализм к чужаку, а уж местный шаман, или как его там…
– Да, будешь чистить шкуры с женщинами! – довольно ухмыльнулся Крух. Вдруг лицо его изменило выражение, и он заговорщически предложил: – Но я могу поговорить с отцом, замолвить за тебя словечко. Отец меня слушает, да, слушает! Я его попрошу и он разрешит тебе и дальше копаться в этой помойке. Только за это ты мне отдашь свою пищалку.
«Пищалкой» местные называли наручные часы Джоша, единственное, что осталось ему кроме парализатора от «того мира», мира, где люди живут в больших городах, покоряют космос на огромных звездолетах, чистят по утрам зубы и убивают долгие часы сидением перед стереовизором. Замечательная все-таки штука эти часы космогеолога в титановом корпусе, чего в них только нет: хронометр, который показывает точное время на 146 известных людям планетах, высокоскоростной калькулятор, записная книжка на 5000 номеров видеофонов, компас, показатель высоты и даже глубинный импульсник – прибор, который запросто скажет, что за полезные ископаемые прячутся в глубине под вашими ногами. Только кому здесь все это нужно? Зачем этим дикарям знать, что в горе, где они вырыли свои пещеры, молибдена на полмиллиарда кредов, что в болоте, где прячутся их злые духи, железной руды на многие миллионы, что вокруг полным-полно магния. Да никому это не интересно, а вот то, что часы могут исполнить двадцать различных мелодий для будильника, дикарям очень нравилось, и не раз ловил на себе Джош завистливые взгляды не только детей, но и самых влиятельных лиц этого странного сообщества. Но отбирать никто не пробовал, дикари – дикарями, а о личной собственности понятия имеют.
– Так что? – занервничал Крух, почесываясь. – Отдашь мне свою пищалку? Ну, тогда ботинки. Отдай мне свои ботинки и можешь рыться в этой помойке сколько угодно! Даже можешь не сейчас отдать. Скажешь завтра утром на стойбище: «Отдаю свои ботинки Круху», и я больше никогда не буду швыряться в тебя камнями! И костями тоже не буду! И ребятам запрещу! И разрешу тебе рыться в помойке даже там, где знак табу.
Джош глянул в сторону тропинки, посреди которой был криво воткнут кол, увенчанный звериным черепом и какими-то пучками трав. Местный жрец постарался, стоило Джошу найти эту помойку. Этот жрец, он вообще какой-то подвинутый на запретах, куда ни ткнись – везде эти черепа, эти табу. Воткнет кол, и все – ходу нет. И попробуй нарушь – могут и с племени попереть, а это – верная смерть.
– Я даже разрешу ходить тебе на Лысую гору с Белой вершиной! – пошел на прямую провокацию пацан. – Туда, где большое табу!
Джош понял, что его берут на пушку, и отрицательно покачал головой. Табу – не в компетенции Круха, если можно так выразиться, это прерогатива главного жреца. Хотя Крух и был сыном вождя, против воли главного жреца он бы никогда не пошел. Жреца он боялся даже больше отца, а то бы давно украл у Джорджа и «пищалку», и ботинки. Нет, ботинки Джош не отдаст ни за что и никогда. Без ботинок ему здесь верная смерть. Земля здесь прямо-таки кишела различными ползучими гадами, многие из которых довольно больно жалились. А уж колючки были чуть ли не на каждом шагу. И как дикари только умудряются ходить здесь босиком?
– Ах так! – Крух вскочил на ноги, в руках его было по солидному булыжнику. – Тогда я упрошу отца, чтобы он завтра же послал тебя чистить шкуры с женщинами!
Первый камень пролетел в полуметре от головы Джоша, второй ударился в десяти сантиметрах от его больной ноги. Да, что ни говори, а из Круха вырастет отличный воин и охотник, еще такой малыш, а с камнями управляется куда лучше некоторых воинов, не говоря о самом Джоше. Над его робкими попытками попасть в цель обычно собираются посмеяться всем племенем. Смех смехом, а этот начинающий неврастеник и покалечить может – камушки-то увесистые. Пока Крух нагибался в поисках очередной порции метательных снарядов, Джош сделал попытку отползти и спрятаться в расщелину, но тут же застонал от боли, плохо сросшаяся нога и так болела, а сейчас, в сезон дождей, буквально разламывалась.
Глава 2
– Ах ты паршивец! – раздалось сверху. – Опять к Чучелу пристаешь! Сколько раз тебе отец говорил…
Джош выглянул из-за камня и разглядел Амальгу, рослую, широкоскулую девушку – первую красавицу племени. Она, ловко ухватив Круха одной рукой за ухо, второй довольно сильно стегала престолонаследника племени стеблем жгучей крапивы по самым чувствительным местам. Крух вертелся волчком, пытаясь освободиться, изрыгал немыслимые проклятия на голову Амальги и, вырвавшись наконец, погрозил Джошу кулаком и с воем кинулся в сторону стойбища жаловаться. Но это зря, мать его выдерет за то, что нарушил запрет отца – дразнить Джоша, а отец добавит за один факт жалобы.
Амальга в свою очередь погрозила Круху вслед кулаком, в три прыжка спустилась по расщелине и присела на корточки рядом с Джошем. Джош тут же отвернулся, что поделать, вот уже полгода он живет среди этих людей, а до сих пор не привык к их правилам, традициям и особенно – манере одеваться. Пятнистая шкура молодой шемаршельды с завязанными на шее лапами закрывала, спину девушки, но вот все остальное оставалось взору открытым. Амальга посмотрела на свою грудь, бедра, живот, отыскивая причину, заставившую чужака отвернуться от ее красивого тела, покрытого причудливыми узорами охры, и, не найдя ничего ужасного, удивленно посмотрела на Джоша.
– Да это я так, – соврал Джош, – мне показалось, что чартуш на твою грудь прыгнул.
Чартуш – безобидный в общем-то жук, похожий на земного кузнечика, по местным поверьям, приносил беду, и смотреть на него не полагалось. Амальга сильно зажмурила глаза и начала быстро стряхивать со своей груди несуществующее насекомое.
– Да не, нет там ничего, – поспешил успокоить Джош, – показалось мне.
– Странный ты, Чучело! – сказала Амальга, усаживаясь смуглой попкой на шкуру. – Вечно что-то тебе мерещится, да еще около плохих мест постоянно сидишь.
Она оглянулась по сторонам – не наблюдает ли кто – и шепотом спросила:
– Нашел сегодня что-нибудь интересненького? Джош кивнул и вытащил сегодняшнюю добычу, припасенную именно для Амальги: несколько пивных пробок, поцарапанную перламутровую пуговицу, смятый значок с ушастым Микки-Маусом и пластинку клубничной жвачки с красной ягодкой на выцветшем от воды фантике – все, чем одарила его сегодня помойка. Убогая в общем-то добыча, но глаза девушки немедленно стали огромными от восхищения.
– Все мне?
Джош молча кивнул.
Благоговейно взяв в ладони сокровища, Амальга поднесла их к самым глазам, зачем-то понюхала и тут же засунула в мешочек на поясе.
– Резинку нужно жевать, – объяснил Джош. – Это клубничная, вкусно…
Амальга вытащили жвачку обратно, повертела в руках и лизнула.
– Это есть?
– Нет, – терпеливо объяснил Джош. – Снимаешь фантик и жуешь, вкусно, можно выдувать пузыри…
Амальга аккуратно развернула фантик, сунула его в сумку и осторожно положила еле розоватую пластинку в рот и заработала челюстями. Тут же лицо ее расплылось в широкой улыбке:
– Сладко… Ой, – лицо ее исказила гримаса отчаянья, – я ее проглотила…
Джош ласково погладил готовую разреветься девушку по спине:
– Не плачь, она безвредная, если даже проглотишь.
– А пузыри? – захныкала Амальга.
– Сказал же, найду я тебе еще. Смотри сколько еще искать, – и он показал рукой на здоровую яму помойки.
Да, помойка была здоровая. Джош нашел ее две недели назад совершенно случайно, но после этого его социальный статус в племени заметно вырос. До того он считался совсем уж никчемным Чучелом: работать в шахте с мужчинами из-за хромоты не мог, охотиться тоже, по той же причине, да еще болел постоянно, то лихорадка, то диарея неудержимая. Но с тех пор как нашлась эта помойка, каждый день он приносил в деревню по горсти забавных вещиц: в основном, изогнутых, расплющенных вилок и ложек из пищевого биопластика, смятые коробки из-под сока, осколки стекла и фарфора (видимо, остатки посуды из салона VIP-класса), груды ярких фантиков. Не иначе, как прогулочный лайнер здесь свои мусорные контейнеры разгрузил. Наверное, промазали, целились-то в океан, а попали в джунгли, на его счастье.
