Усатый «коллега», которого наградили столь неожиданным псевдонимом, еще раз дернулся и очень громко объявил:
– Здесь милиция, Влад! Менты!
И он вдруг, резко наклонившись, боднул головой Крячко и с тем же бычьим энтузиазмом рванул вперед, намереваясь выскочить из квартиры. Крячко отлетел к стене. Гуров почти инстинктивно рубанул ребром ладони по мелькнувшей где-то на уровне его пояса шее. Беглец по инерции пролетел вперед еще метра два, но за порогом колени у него подкосились, и он бессильно рухнул на лестничную площадку. В ту же секунду из комнаты с криком «Менты!» вывалился еще один человек – в полутьме прихожей Гуров видел только его силуэт, громоздкий, неповоротливый, но полный угрозы.
– Стрелять буду – с дороги!!! – заревел силуэт, бросаясь на Гурова.
Гуров не успел рассмотреть, действительно ли вооружен незнакомец, как тому под ноги упал Крячко. Толстяк рухнул на Гурова – точнее, прямехонько на его предусмотрительно выброшенный кулак. Гуров слышал, как хрустнула под ударом чужая челюсть. Рука у него на какое-то время онемела. «Забросили тренировки, товарищ Гуров, – мысленно констатировал он. – Теряете форму. Отсюда травмы, растяжения и вывихи. Эдак не годится. Большой вам за это минус».
Тем временем он помог встать на ноги Крячко, который уже поднял с пола веское доказательство того, что толстяк все-таки был вооружен – пистолет Макарова на боевом взводе, оснащенный глушителем.
– Лева! – сказал Крячко значительно. – Тут не шутники собрались! Ты бы достал свою пушку. А я трофейным обойдусь...
– Я тебе велел группу вызвать! – сердито прошептал Гуров. – Что мы со всей этой оравой делать будем? Здесь двое, и еще неизвестно, сколько их в квартире.
– С этими ясно что, – смущенно сказал Крячко. – У тебя браслеты, и у меня браслеты. Этих мы сейчас оформим. А остальных предлагаю застрелить – ввиду отсутствия технических средств.
– Нашел время трепаться! – сердито буркнул Гуров. – Никакой стрельбы в жилом доме не допущу, понятно? – И он протянул Крячко свою пару наручников.
– Мне-то понятно, – вздохнул Крячко. – Ребята вот непонятливые попались.
Пока он занимался тем, что надевал на поверженных «ребят» наручники и созванивался с дежурной частью, Гуров с пистолетом в руках медленно продвигался дальше. Шум в квартире возобновился, но теперь он больше был похож на то, что кто-то в панике открывал балконную дверь. Для бегства через балкон было высоковато, но Гуров знал, что в отчаянном положении отчаянные парни не смущаются прыгать и с четвертого этажа. Возможно, и четвертый этаж не был пределом, но в личной практике Гуров с таким не сталкивался.
Он понял, что тянуть больше нельзя, и ворвался в комнату. Как он и предполагал, третий злоумышленник уже перебрался на балкон. Сейчас он стоял там, вертя головой, и в отчаянии пытался найти выход из ловушки, в которой оказался. Гурову стало ясно, что он переоценил способности этого типа – навыков скалолаза у него явно не было, и прыгать с такой высоты он тоже не привык. В этой ситуации, по мнению Гурова, ему оставалось одно – сдаваться, и полковник поспешил поделиться своими выводами с бандитом, пока тот не наделал глупостей. Прячась за шкафом, Гуров прокричал:
– Не валяй дурака, выходи! Бежать тебе некуда, дружков взяли, чего тебе в одиночку на балконе торчать? Еще поясницу продует!
Услышав чужой голос, преступник быстро присел на корточки и выстрелил в раскрытую дверь. Он тоже пользовался глушителем, потому что Гуров услышал только, как пуля с треском врезается в стенку шкафа.
– Ну это уж совсем глупо! – крикнул он. – Сопротивление органам власти! Как вооруженная банда пойдете, как особо опасные. Не усугубляй, пока я добрый!
Из прихожей выглянул Крячко и, мигом оценив ситуацию, сообщил Гурову, что опергруппа на подмогу уже выехала.
– А этого, который у тебя на балконе засел, давай я через кухонное окно застрелю, – предложил он, подмигивая. – Ты его отвлекай, а я окошко открою – и с подоконника...
Говорил он нарочито громко, чтобы тот, кто «засел», мог его слышать. Гуров из-за шкафа показал Крячко кулак, но тот поднял вверх ладони, демонстрируя, что безоружен и его предложение является просто блефом. Затем он проскользнул на кухню и принялся открывать там окно. Бандит на балконе занервничал – Гуров слышал, как он шаркает там подошвами.
– На что ты рассчитываешь? – крикнул Гуров. – Сейчас опергруппа подъедет. Понадобится – и спецназ вызовем. Чего ты дожидаешься? Если умеешь летать – так лети и не морочь нам голову!
Оконная рама на кухне с шумом распахнулась. Крячко присел на край подоконника, высунул нос наружу и сказал: «Ку-ку!» Гуров мысленно выругал друга самыми последними словами – тот дурачился где угодно и когда угодно, нисколько не задумываясь, смешно ли кому-нибудь, кроме него самого. Гуров всю жизнь пытался отучить его от этой привычки, но на Крячко никакие доводы не действовали.
Как ни странно, именно это «Ку-ку!» оказалось последним и решающим доводом. Бандит на балконе опять зашевелился, закашлялся и вдруг сказал срывающимся голосом:
– Ладно, начальник! Пошутили, и хватит! Я выхожу. Только без дураков, идет?
Вслед за этим раздался тяжелый стук железа о пол – с балкона в комнату влетел поставленный на предохранитель пистолет. А за ним с поднятыми руками вошел человек – коренастый, со светлыми, гладко зачесанными волосами, с неприятным злым взглядом. Он слегка прихрамывал.
– Гарик? – удивленно произнес Гуров. – Ничего себе! Вот уж не ожидал. Так это ты по чужим квартирам шаришь и на жизнь полковников милиции покушаешься? Вроде раньше за тобой такого не водилось? Или тотализатор прогорел?
– С тотализатором все в порядке, гражданин полковник, – ответил Гарик. – Бизнес процветает, слава богу. А что касается прочего, так вы вроде сегодня добрый? Признаю, пальнул со страху. Так это не по умыслу, а просто от нервов – сами знаете, какая у нас работа.
– Понятия не имею, – возразил Гуров. – До сих пор я думал, что ты в охране у Костюкова работаешь и долги у его клиентов выколачиваешь. А сейчас вижу, что ты на квартирные кражи перешел. Работа
