– Прежде всего не дергаться и не торопиться с выводами, – резко сказал Лев. – Особенно тебе, Виктор Алексеевич. Девочке, вероятно, основательно закомпостировали мозги. Запутали и задурили. Встретитесь – разберетесь по-семейному. Кто виноват? Что делать? Самые русские вопросы, век бы их не слышать. Думать! Поскольку карты перемешали, следует подумать, во что мы играем и какие козыри…
– Вечно ты со своими козырями, точно картежник какой, – досадливо сказал Крячко. – Противник-то по- прежнему неизвестен!
– Верно подмечено. Отсюда следует первая и важнейшая задача: точно установить, кто же он, шалунишка этакий. Он считает себя неуязвимым, – полковник Гуров хищно усмехнулся, – но серьезно ошибается! Он надеется остаться в тени, на этом строит свой расчет. Ясно, что сам он к инсценировке похищения непричастен, Светлана его не знает, там «Дети тумана» постарались. Вот, кстати, почему все наши осведомители дружно молчат, словно воды в рот набрали. Информировать можно о реально свершившемся преступлении, а не об его имитации. Но! Наш хитрец, гиена его заешь, не знает о том, что мы догадываемся о причастности кого-то из «детишек», предположительно – Сергея Пугачева, к этой скверной истории. Стоит вспомнить реакцию Иконниковой, ее нервозное поведение, когда я заинтересовался Пугачевым и его местонахождением, как такое предположение становится очень правдоподобным. Особенно после убийства Забалуева, которое – я уверен! – хитрецом и организовано, недаром убийца – Святослав Катенин – из охранников этой фирмочки. Вывод: негодяй, затеявший это безобразие, откуда-то неплохо знает Пугачева, встречался с ним в прошлом, иначе не стал бы он использовать Сергея. Теперь еще один его прокол: мы знаем, что наш противник каким-то образом пересекался либо со мной, либо со Станиславом. Ведь это он – больше некому! – дежурил в понедельник около дома Виктора, после чего на бежевой «восьмерке» пристроился нам в хвост. Имеем три ясно выраженных множества: руководящая верхушка ООО «Артемида» – ведь не простой же он экспедитор – это раз, причем особое внимание обратить на охранные структуры ООО, на секьюрити; люди, контачившие в прошлом с Сергеем Юрьевичем Пугачевым, – это два; те, кто может знать и опознать ментов Гурова или Крячко, – это три. Точкой пересечения этих трех множеств и будет искомый мерзавец. Найти такую точку – работенка для Димочки Лисицына, он уже не раз подобного рода задачки как орешки щелкал, и программа соответствующая у него имеется. Лисицын сработает, и сработает быстро!
Станислав вдруг поднялся из кресла, возбужденно прошелся по комнате. Достал сигарету, вопросительно посмотрел на хозяина. Покровский кивнул. Лев сразу понял: в голову «друга и соратника» пришла некая интересная мысль.
Точно, пришла.
– Лев, Виктор! – В глазах Крячко зажегся довольный огонек. – А ведь Лисицын нам не только в этом помочь может! Помнится, как-то раз мне Димочка говорил, что если по физическому носителю информации не проехались танком, то, при должном умении, эту информацию во многих случаях можно восстановить. Диск внешне целый, значит, наш шалунишка подстроил все так, чтобы затереть файл чисто программными средствами. Нам, серым, этого за глаза достаточно. Для нас файл погиб. Мерзавец уверяет нас, что безвозвратно. Но так ли это на самом деле?! Это он так полагает. Только откуда нашему противнику знать, что в Управлении трудится компьютерный гений Димочка Лисицын?! Лева, вспомни, когда мы убийство журналиста расследовали, Лисицын вытащил битые файлы с его жесткого диска. Вдруг да Лисицын и на этот раз сумеет восстановить услышанный нами впечатляющий монолог? Это резко бы ослабило позицию мерзавца. Он оставил нам – в том случае, если моя надежда сбудется! – свой роскошный голосовой портрет. Когда мы его вычислим, это очень поможет в точной идентификации.
– Где ты только ума набрался! – довольно воскликнул Гуров. – Молодчина, Стас! Отличная идея, а в Лисицына я верю почти безгранично; если мы с тобой попросим, Димочка наизнанку вывернется, но сделает.
– Я эту… эту сволочугу теперь по голосу безо всяких компьютерных прибамбасов узнаю, – мрачно произнес Виктор Алексеевич. Видно было, что он лишь огромным усилием воли сдерживает рвущуюся наружу матерную ругань. – Когда встречу. Перед тем как утопить в ближайшем сортире.
Тут он все-таки длинно, заливисто выругался.
– Если встретишь! – поправил Покровского Лев. – В чем я сильно сомневаюсь: ему полным идиотом надо быть, чтобы тебе сейчас на глаза попадаться. Да еще с разговорами. Он, как мне представляется, догадывается о твоих намерениях относительно сортира. Не в том суть, господа, шут бы с ней, с идентификацией, в суде это не пропляшет, а негодяй от нас и так не уйдет. Но вот поднимать шумный скандал, которым он пытается нас запугать, ему, если у нас окажется восстановленная запись его похабного монолога, станет невыгодно. Просто опасно. Потому что сразу же становится ясна его роль режиссера неприглядной инсценировки. Так он в тени, за кулисами скандала, в суд за мошенничество на него не подашь, нет оснований. А вот если этак… Совсем другой коленкор получается! И еще. Если вырезать маленький кусочек монолога и дать его послушать директору-распорядителю ООО «Артемида» Александру Александровичу Решетову, тот, я думаю, будет весьма неприятно удивлен. И может среагировать до чрезвычайности жестко, людям редко нравится, когда их так откровенно стараются пересадить из руководящего кресла на скамью подсудимых. Да еще собственные сотрудники. При подобном раскладе нашему незнакомцу может крепко не поздоровиться. Когда дело дойдет до торга, мы непременно намекнем на такую волнующую перспективу.
Виктор Алексеевич Покровский вдруг поглядел в лицо Гурову прямо и открыто, точно неожиданно для себя понял что-то крайне важное, до глубины души взволновавшее его.
– Так ты считаешь, – спросил Покровский внешне спокойным голосом, хоть внутри у него все напряглось, – что нам придется вступить с подонком в торг?
Гуров задумчиво потер подбородок, мрачновато усмехнулся.
– Дай-ка сигарету, Станислав, – обратился он к Крячко, а затем обернулся в сторону Покровского, заглянул Виктору в глаза. – А что прикажешь делать? Или ты считаешь, что мы должны в угоду высоким принципам отдать на съедение оступившуюся девчонку? Ведь съедят и косточек не оставят, подонок недаром угрожает грандиозным скандалом. Нетушки, мы этого не позволим. Можешь по-отцовски выпороть свою дуреху, но дальше нас троих да Петра Николаевича эта гнусная история разойтись не должна. Придется торговаться, как ни противно. Согласен, Стас?
– Еще бы! – отозвался «друг и соратник», протягивая Льву пачку с верблюдиком. – Что я, крокодил бессердечный – Светку топить в этаких помоях! Но выпороть – это всенепременно. Чтобы неделю садиться не могла.
– Спасибо, друзья! – Покровский глубоко вздохнул. – Я всегда был в вас уверен.
У Виктора Алексеевича чуть слезы на глаза не навернулись.
– Что же ты рептилию так? – насмешливо спросил Гуров «друга и соратника», чтобы дать Покровскому время опомниться и сбить излишнюю патетичность момента. – У крокодила, да будет тебе известно,