– Откуда я знаю, что это не фуфло? На пушку меня берете? – Теперь он называл Крячко исключительно на «вы».
– А ты посмотри на меня внимательно, – посоветовал Крячко. – Ты же у нас психолог. Ловец человеков. Вот и реши для себя – беру я тебя на пушку или нет? Если бы мы след не потеряли, за каким чертом мне самому к тебе приходить? Я бы молодых послал, а сам в кабинете дожидался, как положено.
– А что же не стали дожидаться?
– А чтобы посторонних глаз не было, – пояснил Крячко. – Тут ведь штука такая, Поп: если ты мне правды не скажешь – я тебя пристрелю, и точка.
– А как же служба? – с фальшивым сочувствием спросил Поп.
– А что мне служба? – возразил Крячко. – У меня все позади – и слава, и надежды, как говорится. С большим удовольствием влеплю перед пенсией в твою несуразную башку пулю!
– А вдруг пришьете невинного? – с усмешкой спросил Поп.
– Мне бог простит, – сказал Крячко. – А потом, люди, которые таких кроликов рисуют, невинными не бывают. Такие кролики у нас в отделе в сейфе заперты. Как вещественные доказательства. Письма ты Бардину готовил? А это серьезно, даже если я тебя не убью, «паровозом» пойдешь. Больше-то некому теперь.
Этот «паровоз» напугал Попа даже больше, чем грозно поблескивающий под рукой у Крячко «макаров».
– Значит, Мельник в бозе почил? – задумчиво спросил он. – Ну что ж, прах к праху, как говорится… Вы по званию кто будете?
– Как был полковником, так им и останусь, – буркнул Крячко. – Ты что-нибудь выбрал?
– Так я к тому и веду, – сказал Поп. – Вы меня, гражданин полковник, убедили. Логика у вас железная. Как «макаров». И я по вашим глазам вижу, что замочите вы меня, а мне и правда пожить еще охота. Из лагеря выходят, а из могилы – только вурдалаки, которых святая церковь, как известно, не признает. Поэтому решил я на признание пойти, гражданин полковник. На добровольное и чистосердечное. Надеюсь, суд это учтет?
– Суд все учтет, – ответил Крячко. – Только рано ты о суде заговорил. До суда еще дожить надо. Сразу хочу тебя предупредить – соврать не надейся. Я твое признание уже сегодня проверю и, если что не так, сегодня же внесу коррективы. Погибнешь при попытке к бегству, и все дела.
– Я вам скажу, где девчонка, – буднично произнес Поп. – На кой мне она? За нее теперь и деревянного не дадут. Я говорил Мельнику, что это голый номер. Гоняли бы тачки, как раньше, – горя не знали. Нет, загорелось ему!..
– Ты волосы в камере рвать будешь, – перебил его Крячко. – Ближе к теме давай!
– Девчонка с Денатуратом, – сказал Поп. – Тут, короче, в Мордовии у него братишка троюродный проживает. Лесником вкалывает. Денатурат, как с зоны откинется, обязательно у него на кордоне месяц- другой живет, к вольной жизни привыкает. А чего? Воздух свежий, самогон, медок свой – красота! Лесник один живет, ментов – один на сто квадратных километров. Райское местечко. Туда эту телку и отвезли.
– Что ты мне мозги паришь? – сердито спросил Крячко. – Как ее в такую даль везли? Да вас десять раз патруль остановил бы!
– Может, и останавливал, – пожал плечами Поп. – Только извините, гражданин полковник, патрули нынче не проблема. Нынче коррупция – вот где проблема. Не изжита еще эта язва! Даже в вашей среде…
– Ладно, проехали! Среда тебя не касается, – оборвал его Крячко. – На себя посмотри!
– Смотрю. Ежедневно смотрю и сокрушаюсь, – серьезно сказал Поп. – Звериный лик вижу вместо подобия божьего. Одним утешаюсь, гражданин полковник, – раскаявшийся грешник милее господу, нежели десять праведников. Отсюда и тяга моя к раскаянию. Искренен и чист я в этом порыве.
– Интересно, как бы у тебя с тягой было, если бы я тебе в пятак вовремя не засветил? – полюбопытствовал Крячко. – Не раскаяние это у тебя, а точный расчет. И скажу тебе по секрету – в расчет я как-то больше верю. Поэтому рассказывай дальше – где этот заветный кордон, как зовут лесника и прочее…
– Вот тут я не слишком силен, – озабоченно сказал Поп. – Не бывал ни разу, а со слов мало что понял. Вроде называется он Лисов кордон, а находится, само собой, в лесу, где-то не слишком далеко от Рузаевки. Есть такая станция узловая…
– Про станцию я и без тебя знаю. Где кордон – на север, на юг, – где?
– Может, на карту посмотреть? – предложил Поп. – Только учтите, Лисов кордон – это местное название. На самом деле он, может, вовсе не так называется. А фамилия у лесника Медянкин. Живет он там один, потому что, как говорится, семейная жизнь у него не сложилась – он первую жену топором зарубил, из ревности, а вторая сама через два месяца сбежала. Это уже после того, как он первый срок отсидел.
– Он что, не понимает, чем ему грозит это дело?
– Как раз он по понятиям жить старается, – усмехнулся Поп. – Не зря он те же самые университеты кончал, что и братишка его, Денатурат. Так что насчет помочь – это он всегда готов. Как пионер. А потом, всегда ведь можно сказать, что не знал, мол, ничего. Приехал брат с бабой – какие дела?
– Брат с бабой… – сердито повторил Крячко. – А баба с кляпом во рту, да?
– Не-е-ет, – протянул Поп. – Девку, чтобы не шумела, Денатурат наркотой накачал. Он в этом деле у нас специалист. Любому наркоз даст – с закрытыми глазами.
– Значит, ты утверждаешь, что Лариса Бардина жива и находится на Лисовом кордоне в лесу под Рузаевкой? – сурово подытожил Крячко. – Я ничего не перепутал?
– Не-е-ет, – снова лениво протянул Поп. – Я не говорил, что жива. Была жива, а как уж там дальше сложилось, это мне неизвестно. Мельник меня здесь оставил, велел ждать от него весточки. Вот я и дождался.
