посмотрел на своего визави, как бы желая сказать: и ты теперь будешь отпираться в своей причастности к этой мокрухе?
– А-ха-ха! – Абрек подался вперед, хлопнув руками по крышке стола. – Вот тут-то ты, полковник, попал пальцем в небо. Хапаря грохнули не мы. Скорее всего, пришили его какие-то фраера или менты.
– Ты веришь в сказочку про «Белую стрелу», которую воры сами же и придумали, чтобы получить средство устранения непродажных оперов и следователей? – саркастично рассмеялся Лев. – Насколько я знаю, никто из бандитско-воровского «актива» на похороны Захарухина не поехал. Ну да, я понимаю, Лаборант объявил его «паршивой овцой», поэтому чрезвычайно «чистоплотные» господа уголовники постарались не «законтачиться».
– С падалью мы дела не имеем… – презрительно процедил Исмаилханов.
– Однако есть еще одно очень важное обстоятельство, от которого вам все равно не отвертеться, – уже серьезно продолжил Гуров. – Хапарь общак вам так и не отдал. Он вышел на московских авторитетов, рассчитывая на их поддержку, и, скорее всего, получил бы ее. Но именно в это время его кто-то грохнул. Кто и зачем, если сегодня Лаборанта и с собаками не найти – где-то «залег на дно»?
Выложив в начале разговора для затравки факты, полученные от Копового, в дальнейшем Лев импровизировал на автопилоте, интуитивно угадывая различные варианты развития событий. И, как это явствовало из реакции хозяина кабинета, все его умозаключения в основном оказались безошибочными.
– Полковник, я не знаю, кто убил Хапаря! – сделав упор на «не знаю», с не свойственным ему искренним недоумением вскинул перед собой руки Абрек. – Не знаю! Но уж точно это не Лаборант. И не я. Медяк? Не уверен. Косяк? Ну… Этот может. А что с него взять? Анашист и дурак от рождения.
– Между прочим, он тебя поддержал на сходняке. Почему?
– У него была своя «предъява». Типа, долю вносил, а когда двое из его балбесов отправились на зону, Хапарь грев им не обеспечил. Ну, вообще-то тут я с Хапарем согласен – этим ишакам грев был бы западло. Они пошли по сто двадцатой, их на зоне опустили, а общак – не петушиная кормушка.
– Понятно… – Лев неожиданно рассмеялся. – Интересно получается. Тебя послушать, так это только у Косяка – и мокрушники, и насильники… Ведь сам же Хапарь был, по сути, и маньяком, и садистом. А твои? Сначала Адамия ни за что убил парня в пивбаре, потом кто-то исполосовал и утопил Нельку, сестру убитого. Это только то, что мне на данный момент известно. Но, думаю, скоро всем твоим придется исповедоваться у прокурора, и тогда мы все узнаем очень много интересного.
– Зураб за свою дурость все уже выплатил сполна. А тот, что порезал Нельку, этой весной не вынырнул на пляже, – досадливо кривясь, сказал Исмаилханов.
– А может, его утопили? Кстати, за последний год у тебя несколько подручных отправилось в мир иной по самым разным причинам. Не задумывался, с чего бы это вдруг?
– У этого, что не вынырнул, под водой случился инфаркт… А остальные? Да, я думал об этом. Но пока ничего реального выяснить не удалось. Если знаешь – скажи ты.
– Я об этом пока тоже только догадываюсь, но мысль такова… – Гуров посмотрел на часы и поднялся со стула. – Мочить вас, голубки, начали те, кого вы именуете фраерами. Среди моих коллег, к сожалению, многовато и уродов, которые иной раз ведут себя как бандиты, и продажных сук, служащих не закону, а уголовникам. Поэтому, как мне кажется, люди, не доверяя ни милиции, ни прокуратуре, ни суду, сами начинают создавать тайные формирования по физическому истреблению криминала. Процесс очень опасный и с государственной точки зрения. Но… Ничего не поделаешь – это реальный факт. Поэтому я вам всем не завидую. Кстати, общак никем пока не найден. Что ж теперь-то думаете делать?
– Это наши проблемы… – глядя в сторону, нехотя выдавил Абрек.
Не прощаясь, Лев вышел из кабинета. Телохранители при его появлении разом подобрались и напряглись. Окинув их насмешливым взглядом, Гуров неспешно зашагал по коридору, чувствуя спиной буравящие злые взгляды ломовиков. Они никак не могли забыть пережитого унижения, когда их, молодых и энергичных, подготовленных по всем видам рукопашки, в присутствии хозяина запросто уделал какой-то мент.
Созвонившись с участковым Фейербахом, Лев вновь отправился к нему на улицу Маяковского. Когда он вошел в опорный пункт, его взгляду предстали сидящие в коридоре четыре раскрашенные, толстобедрые, грудастые девахи. Догадавшись, что это за контингент, до крайности разочарованный, Лев вошел в кабинет участкового. Тот, видимо, по выражению лица Гурова понял его настроение и, поднявшись из-за стола, не мог не рассмеяться, обмениваясь рукопожатием.
– Что, Лев Иванович, убедились – далеко этим «цыпочкам» до спортивных стандартов?
– Да, похоже, это совсем не то, что я ожидал увидеть.
– Ну что, может, их отпустить? Душеспасительную лекцию о вреде проституции я им уже прочитал. Или у вас все-таки будут к ним какие-то вопросы?
Лев хотел ответить, но в этот момент зазвонил телефон участкового. Извинившись, тот поднял трубку. Послушав некоторое время, нахмурился, попросил своего собеседника:
– А ну-ка, дай ему трубку… – И, внезапно преобразившись, по-медвежьи заревел в микрофон: – Слышишь, ты, недоумок! Если сейчас же не прекратишь прессовать семью, я приеду и лично обломаю тебе руки по самые плечи. Ты меня понял? Сейчас же сядь и до моего появления не двигайся с места. Очень скоро буду, разберусь… – Бросив трубку, он устало потер ладонью лоб. – Извините Лев Иванович, не выдержал, сорвался. – Пьяный бездельник взял моду срывать зло на жене и детях. Уже два раза ездил с ним разбираться.
– Знаете, а в прошлый раз мне казалось, что вы чуть ли не флегматик… – усмехнулся Гуров.
– Да где там!.. – безнадежно махнул рукой участковый. – Вообще-то Фейербах по-немецки означает «огненный поток», так что фамилия говорит сама за себя.
Они вышли к девицам, и Фейербах, объяснив, в чем суть визита московского опера, представил их Льву:
– Евгения Лютина, прозвище Дыня. Роза Султанбаева, она же Гюльчатай. Вероника Луряну – Киска. Еще одна Евгения, фамилия Бойчук, она же Солоха. Прошу, как говорится, любить и жаловать, – добавил он с сарказмом.
Девахи захихикали, рассматривая Гурова.
– А что? – подбоченясь, бойко проговорила Солоха. – Если это настоящий полковник, мы готовы его и любить, и жаловать. Даже без предоплаты!
Остальные залились веселым смехом.
– Значит, так, – подняв руку и дождавшись установления тишины, строго заговорил Лев. – Нелли из Харькова все помнят?
Враз посерьезнев, девицы закивали, кое-кто даже жалостливо вздохнул. Как рассказали в ходе дальнейшего разговора «труженицы панели», их товарка, не в пример всем прочим, даже на «точке» выглядела «не от мира сего», да и вообще в общей толпе проституток смотрелась «белой вороной». Ее месть убийце брата и последовавшая за этим жуткая смерть, без преувеличения, потрясли «панельную общественность». Но – в этом были уверены все четверо – из их среды мстить за Нелли вряд ли бы кто решился.
– А друзей или поклонников у Нелли не было, кто мог бы решиться за нее саму отомстить? – спросил Гуров.
Луряну-Киска, подумав, припомнила: да, действительно, такого человека она видела. По ее словам, это рослый, очень привлекательный парень, который как-то шел мимо их «точки» и, случайно взглянув на Нелли, вдруг, не торгуясь, забрал ее на целую ночь. Потом он еще несколько раз ее «снимал» – на других вообще не обращал внимания. Как видно, парень «запал» на Нелли не на шутку.
– А-а-а, это ты про Валерку, что ль? – тоже припомнила Лютина-Дыня. – Да, зацепила она его здорово. Мне так думается, он ее собирался забрать к себе насовсем. Парень такой здоровущий, служил где-то в десанте, кажется…
– Вот, а когда Нелька куда-то пропала, он раза два приходил, все о ней спрашивал, – продолжала Вероника. – Потом, когда ее выловили в речке, я ездила на опознание. Господи! И сейчас-то вспомнить страшно! А он где-то в конце ноября снова пришел, и мы ему рассказали, что ее больше нет. Он весь в лице переменился, аж зубами заскрипел. Сказал, что, если найдет тех, кто ее убил, вывернет их наизнанку.
