проблемой не справиться. И ты еще обижаешься!
– Может, мне тебе спасибо сказать?
– Да не мешало бы! Но, впрочем, обойдусь без спасибо. А вот от небольшого гонорарчика не откажусь. Типа аванса, так сказать. Можно было бы и без аванса, но у меня накладные расходы, сам понимаешь…
Давыдов резко обернулся и в упор посмотрел на Пашку.
– Не понимаю, – сказал он. – Ты сейчас о чем?
– Да все о том же. О тех подонках, которые решили прибрать к рукам твое дело. Как ты догадываешься, я уже приступил к работе. Процесс пошел, говоря словами нашего первого президента. Останавливаться на полпути было бы глупо.
– Все равно не понимаю, – пробормотал Давыдов, чувствуя, что у него мгновенно пересохло во рту.
– Ну, брось! – усмехаясь, сказал Пашка. – Новостей не смотришь, что ли? Да у вас и без новостей, наверное, только об этом и говорят.
– О чем говорят? – тупо повторил за ним Давыдов.
– Ну ты, брат, меня удивляешь, – с некоторой тревогой произнес Пашка, внимательно оглядывая Давыдова с ног до головы. – Мы с тобой договор заключили? Джентльменский? Так вот, я приступил к его выполнению. Мог бы и догадаться. Но если уж ты настолько наивен, придется сказать тебе открытым текстом. Тебя что, не удивила печальная судьба господина Сергиенко?
– Что?! – Давыдов даже подпрыгнул на месте и вцепился обеими руками в лацканы Пашкиного пиджака. – Повтори, что ты сказал, скотина!
Пашка даже не вздрогнул. Он холодно посмотрел в глаза Давыдову и до боли сжал его запястья. Давыдов охнул и разжал пальцы.
– Так-то лучше! – неприязненно сказал Пашка, одергивая пиджак и продолжая сверлить Давыдова пронзительным взглядом. – Ты, знаешь, эти штучки брось! Мы теперь с тобой не только друзья, но и партнеры. Отношение должно быть соответствующее.
Давыдов медленно отполз по сиденью и с тихим ужасом проговорил:
– Ты в самом деле убил этого человека? Зачем?!
Пашка поморщился:
– Знаешь, тебе, как образованному человеку, должно быть известно понятие эвфемизм. Ни к чему произносить вслух то, что вслух произносить не принято. Для нашей же общей безопасности. И вообще, старайся поменьше говорить. Кстати, ты никому обо мне ничего не ляпнул?
Давыдов был настолько потрясен, что пропустил последний вопрос мимо ушей. Он схватился за голову и простонал:
– Я, наверное, схожу с ума! Боже, что происходит? Получается, из-за меня убили человека? Невероятно!
Пашка с большим любопытством некоторое время наблюдал за ним, а потом сочувственно сказал:
– Да, ты настоящий реликт! Последний романтик! Зря я, наверное, с тобой связался. Не будет тебе в этой жизни счастья. В общем, смотри, если ты не в состоянии принять правила игры, то давай на этом закончим. Твоя судьба – тебе решать. Только выплати мне за работу семь тысяч долларов, и мы в расчете. Мне и самому уже не хочется тебе помогать. Мне тоже не в кайф париться впустую.
– Ты хочешь, чтобы я выплатил тебе семь тысяч долларов за убийство Сергиенко? – глухим голосом спросил Давыдов. – Так вот какова твоя работа!
– Знаешь, у меня такое впечатление, что ты уже продал меня органам и явился сюда с записывающей аппаратурой под рубашкой! – насмешливо сказал Пашка. – Ты так строишь нашу беседу… Ну да черт с тобой! Да, я хочу семь тысяч. Но ты ошибаешься, думая, что выполненная работа не стоит таких денег. Во- первых, это не кошку дверью прищемить. Нужно было все продумать, определить приоритеты, выстроить сценарий… Ладно, что тебе объяснять! Не хочешь платить? Не надо. Я и это переживу. Только прошу тебя, не будь идиотом и не беги сейчас в милицию. То, что произошло, касается тебя не меньше, чем меня. Твое положение всем известно. У меня лежит список твоих врагов, составленный тобой, да и я молчать не стану, если меня повяжут. Получишь лет пятнадцать как организатор заказухи. Тебе это надо?
Давыдов на какое-то время потерял над собой контроль. Лицо его исказилось. Он попытался вцепиться Пашке в горло, выкрикивая бессвязно:
– Ах ты, сволочь!.. Мразь!.. Подонок!..
Пашка без труда пресек попытку Давыдова схватить его за горло, быстро оглянулся и коротко двинул разбушевавшегося друга в солнечное сплетение. Давыдов охнул, согнулся пополам и стал сползать со скамьи. Пашка успел подхватить его и привести в более-менее вертикальное положение. У Давыдова все плыло перед глазами.
– Не дури! – тихо, но внушительно процедил Пашка, за грудки притягивая к себе Давыдова. – Люди смотрят! Подумаешь, какой чистоплюй нашелся! Херувим с крылышками! Думаешь, я не знаю, как современный бизнес делается? Чтобы чего-нибудь добиться, нужно куче народу кислород перекрыть. И ты перекрывал, скажешь, нет? Рук не марал, тут я согласен, для этого у тебя кишка тонка, но когда можно было – давил тех, кто тебе мешал. С помощью покровителей, банков – не знаю, кто тебе еще помогал… Я просто довел вашу философию до логического конца. Да, это мой бизнес! И он ничем не хуже твоего, поверь. Потому что твои удачи – это всегда неудачи другого. Кровь, пот и слезы, одним словом…
– Я никогда никого не давил, – угрюмо сказал Давыдов, который начал приходить в себя.
– Да? – издевательски произнес Пашка. – Ты кого сейчас хочешь обмануть – меня или себя?
Он презрительно оттолкнул от себя Давыдова, и теперь они сидели порознь, словно два человека, случайно очутившиеся рядом на одной скамейке. Вспышка гнева у Давыдова прошла, и теперь он находился в состоянии, близком к отчаянию. Теперь он понял, что тяготило его в последнее время, откуда взялось то чувство вины, не дававшее ему спокойно спать. Подсознательно он с самого начала понимал, в чем дело, но
