– А ты тот еще изверг, – ухмыльнулась Горячка. – Люди, можно сказать, только-только определились с жизненными ориентирами и ценностями, а ты выбиваешь опору у них из-под ног.
– Для мозгов полезно, – пояснил Леснид, – вырабатывается гибкость сознания.
– А зачем она нужна, эта гибкость?
– На случай больших перемен в жизни. Быстрее акклиматизируются.
– Хм… Из тебя получится роскошный напарник, – восхищенно ответила Горячка. – Так и быть, я согласна!
Леснид выдернул косу из пола, Горячка положила ее на плечо и уверенным шагом направилась к выходу из квартиры, но по дороге запнулась о ногу Бориса.
Тот не выдержал, приоткрыл глаза и выдохнул:
– Господи, боже! Выходит, ты не Смерть…
– Угадал, приятель.
Борис открыл глаза и вытаращился на гостью. Пригляделся, помотал головой, закрыл и открыл глаза, но наваждение и не подумало исчезать. Пришлось поворочать непослушным языком.
– А почему с косой и в черном?
– Халтурку на дом беру, – объяснила Горячка. – Ну, ты же знаешь.
Борис икнул.
– Слава тебе, Господи… – пробормотал он облегченно. Но внезапно по его лицу пробежала тень вернувшегося страха. – А чем докажешь, что не Смерть?
– Хочешь, проверим, какой сорт водки вытекает из крана с горячей водой?
Борис приподнялся и уперся рукой о диван.
– Зачем?
– Все так делают, когда со мной знакомятся.
– Да? Тогда пошли. Дай руку, поднимусь.
Леснид доломал телевизор и вернул крышку на место.
– Хорош ерундой маяться! – приказал он. – Уходим отсюда, пока белочкарики не пришли: в телевизоре – радиомаяк-ловушка, он сработал при открытии крышки.
– Это еще что за звери? – переспросил Борис. – И ты сам кто такой, и зачем копаешься в моем телевизоре? Я не вызывал телемастера.
– Я – напарник Белой Горячки.
– У нее есть напарник?
– Теперь есть.
Борис удрученно покачал головой.
– А белочкарики, – спросил он подозрительно, – это кто? Они тоже… «белочки»? В смысле, Белые Горячки из конкурирующей фирмы?
– Конкуренты Белой Горячки – это зеленые черти, – ответил Леснид.
К дому подъехало несколько автомобилей.
Автоматной очередью захлопывались дверцы, и по громкости топота ног в подъезде легко высчитывалось, что белочкарики намереваются поймать как минимум шайку подлых телевандалов.
– Твою мать… – изумился Борис, – я окружен белыми горячками… А ведь я всей душой за спорт!
– За какой? – съязвил Леснид. – Четыре по сто? Короче, мы идем, или как? Сейчас белочкарики появятся и вломят нам по первое число.
– Я не пойду! – отказался Борис: эта парочка несет такую ахинею, что даже внутренний голос не знает, что сказать в ответ.
– Ты мазохист? Тогда, приятного тебе упокоя, – пожелал Леснид. – Идем, Горячка, нам надо спешить.
Но в дверь уже заколотили. Яростно и безбожно, хотя кто-то на всякий случай вежливо позвонил. Леснид чертыхнулся и приказал Борису спрятаться за диваном, чтобы вошедшие его не увидели: начнется мордобой – обессилевшему алкоголику не поздоровится. Тот неохотно, но все же повиновался, высказав в адрес Леснида пожелания отправиться туда, куда Макар телят не гонял.
Горячка встала в боевую позицию с косой наперевес, намереваясь продолжить сражение, но Леснид прошептал ей на ухо несколько слов. Она кивнула, и через секунду перед ним вместо Смерти стоял практически настоящий черт из видений алкоголиков, а коса исчезла. Леснид поднял вверх большой палец и скрылся за шкафом.
– Ну, что, господа, – сказал новоявленный черт. – Первый акт спектакля – исключительно мой! Занимайте места в приличном отдалении и готовьтесь к потрясениям.
С той стороны подергали за дверь, потолкались, от души понажимали на звонок и, убедившись в бесполезности вежливых методов, выпустили вперед тяжелую артиллерию. Принесенный белочкариками самодельный таран, состоящий из приваренной к трубе гири тридцати двух килограммов весом, пробил дверь, и вырванный вместе с саморезами замок пролетел по коридору со скоростью заправского мотогонщика. Дверь отворилась.
