– Тихо! – предупредил он, раздумывая о том, удастся ли Горгоне превратить зеркальную мордочку в молчаливый узор? Будет здорово, если удастся. – Вызывай мага и скажи ему, что они с королем Агатом получат от меня по первое число! Не посмотрю на их регалии и должности! Проморгали такую опасность!!!
Воодушевленное было зеркало потускнело.
– Сию минуту, неисправимый юноша, – сварливым голосом заметило оно. – Все, что прикажете.
– Всеволод, – приказал Мартин, – делай что угодно, но не смотри в глаза сестрам Горгонам! Они превращают людей в камень!
– Эта змееволосая дамочка и есть скульптор?
– Он самый, чтоб ей всю жизнь с повязкой на глазах ходить!
Пора отрапортовать королю, что его приказ выполнен, но захочет ли умный самодержец сохраниться в веках, став памятником самому себе, вопрос спорный. А пока что требуется самому избежать превращения в скульптуру. В крайнем случае, Григорий или его потомки отыщут способ превратить окаменевших людей обратно в живых, но если до того времени здесь появятся вандалы – ни о каком оживлении и речи уже не пойдет.
Правич увидел, что Мартин вытаращил глаза, а волк оскалился, принял это на свой счет и презрительно усмехнулся. До чего же слуга царевича оказался трусливым! Вон, снова выхватил из кармашка любимое зеркало и что-то забормотал.
– Вызываю вас на бой, вы, жалкие собаки! – выкрикнул Константин. Пришла пора для драки с последующим традиционным лишением Мартина летающего средства. Теперь оскорбленный волк обязан броситься в атаку: собаки – их злейшие враги. Волк – опасный противник, ничего не скажешь, но супротив меча и большой злости не выстоит. – Сражайтесь со мной, как воины с воином!
Но ни Мартин, ни волк почему-то не спешили атаковать. Вместо этого они отвернулись и наперегонки бросились к ковру-самолету.
«Ну, почему они все делают не по правилам? – разозлился Правич. – Нормальные люди давным-давно решили бы намять мне бока, а эти…»
– Не убегайте с поля боя, презренные трусы! – прокричал он и неожиданно услышал сзади томный шепот-приказ:
– Посмотри на меня, красавчик!
Прозвучавшая фраза в любой другой момент привела бы его в неописуемый восторг, но сейчас Правич похолодел от ужаса и почувствовал, как из-под ног уходит земля: оказывается, подкрадывался не только он, но и к нему тоже кто-то подобрался.
Зазывающий голос показался настолько отдающим смертельной опасностью, что вместо желания обернуться и полюбоваться на красотку захотелось закопаться в песок и не высовывать голову до скончания веков. И кто бы она там ни была, не стоит терять секунды и вступать в беседу: Правич сердцем чувствовал, что ничем хорошим это не закончится. Беседу необходимо завершить. И, по возможности, одним движением меча.
«Так кого испугался Мартин? Меня или…» – самомнение Константина моментально уменьшилось на порядок.
Он взмахнул мечом и резко развернулся. Волосы у него встали дыбом при виде шевелящихся змей на голове страшной незнакомки.
Нападавшая отшатнулась, не ожидая подобного развития событий. Сверкающие от ярости глаза Горгоны на миг уставились на Правича, и того пробил нервный тик. Правое веко задергалось, закружилась голова, и по всему телу прошла непонятная покалывающая дрожь. Парик из змей вызывал оторопь и отвращение, и Константин признал, что до такого эффектного эпатажа никто из смертных не додумался. Смотрится стильно для чудовищ в человеческом обличии и даже для обычных охранников подойдет как нельзя лучше. Но без магии здесь точно не обошлось: невозможно вот так соединить кучу живых змей и при этом отрезать им большую часть туловища, чтобы они не укусили носящего парик.
В следующий миг меч перерубил шею Горгоны. Ее голова упала на землю и докатилась до скульптуры, изображавшей сжавшегося от ужаса человека. Извивающиеся змеи зашипели в яростной попытке прокусить камень.
Безголовое чудовище вцепилось в Правича острыми когтями. Вырывающаяся фонтаном кровь из разрезанных артерий хлестала мощным потоком и обливала Правича с головы до ног. Он хрипел и без особого успеха пытался вырваться из смертельных объятий, что есть силы колотя кулаками монстра.
«Вот гадство: голову отрубил, а до туловища не доходит, что его избивают! Отцепись, когтистая! – сердито думал Константин, пыхтя от натуги. – Хватка, как у трех мужиков! Какого черта ей от меня понадобилось?»
Голова сверкала глазищами и что-то шептала, но никто не видел ее глаз и не мог слышать ее речи. Змеи-волосы наносили по камню удар за ударом, разбивались в месиво и одна за другой безжизненно падали, высовывая раздвоенные языки. Вокруг головы расползалась лужица крови. Глаза Горгоны закатились, и лицо безжизненно застыло. Последняя змея дернулась в конвульсии и упала плеткой на голову, высунув из пасти длинный язычок. Из клыков желтоватыми капельками на землю стекали остатки яда.
Волк вскочил на ковер-самолет первым. Мартин догнал ковер, когда тот, набирая скорость, уже поднимался над землей. На крики Правича Мартин не обернулся, отлично понимая, чем это грозит. И ладно, был бы там только помощник колдуна – он не так опасен, как Горгона. Но увидеть ее глаза… сейчас крайне неподходящее время для того, чтобы превратиться в камень: слишком много жизней зависит от правильных действий одного человека.
Башня – вопреки рассказам Григория оказалась в несколько раз больше описанного, а кто-то, решивший остаться неизвестным, совершил подвиг, достойный Геракла – закрыл ставни и заколотил их широкими досками, после чего башню окончательно забросили, и больше в нее не возвращались.
Над Мартином пролетело нечто, отбрасывающее слабую тень в виде буквы «Т».
«Вот и сестра пожаловала на огонек», – подумал он. Жаль, что под рукой нет отражающего щита. Биться с Горгонами вслепую намного труднее, чем отыскать иголку в стогу сена. Единственный способ
