в это плохо верится, Григорий Федорович.
– Это ваше дело, господин полковник, верить или не верить, – вежливо сказал Малыгин. – Тут я вам ничем помочь не могу.
– Верно, это мое дело. Но зря вы делаете вид, что вас оно не касается, – заметил Гуров. – Штука-то ведь в том, что мы сюда пришли не столько с целью получить ответы, сколько предупредить. На откровенность я, по правде сказать, не очень-то и рассчитывал. Но бог с ней, с откровенностью! На вашу рассудительность надеюсь. Не станете же вы ставить под удар свое отлаженное дело, свое общественное положение? Вам крупно повезло в жизни. Могли ведь на нарах оказаться, а теперь вот о кресле в Думе мечтаете.
– Спасибо за заботу, – буркнул Малыгин. – Только при чем тут это? О чем вы, собственно, хотите меня предупредить?
– Есть у меня подозрение, что после всех пертурбаций эти двое у вас осели, – сказал Гуров. – Ну куда им еще деваться? У Живаева они наследили, в Линькове напакостили, везде их портреты расклеены, вся милиция на них злая… И тем не менее мы никак на след их не можем выйти. Вот я и подумал, что они должны у надежного человека скрываться.
– Наверное, вы правы, – сказал Малыгин. – Но этот надежный человек – не я. Вы стали жертвой заблуждения.
– Хорошо, если так, – сказал Гуров, поднимаясь. – В противном случае я вам не завидую, Григорий Федорович. Лгать грешно.
Крячко тоже встал. Они направились к выходу, но на пороге Гуров остановился и вернулся к столу. Малыгин продолжал сидеть – неподвижно, как изваяние, не сводя с оперативников мрачного испытующего взгляда. Гуров положил перед ним на стол заранее заготовленный листок бумаги. Сверху – телефонные номера, внизу – рисунок, который набросали эксперты, взяв за основу изображение орла на ноже, который извлекли из плеча Гурова. По словам Маши Перепечко, такой же орел присутствовал на перстне одного из бандитов и еще на левой руке Глумова.
– Если вдруг память у вас прояснится, позвоните обязательно, Григорий Федорович! – сказал Гуров, внимательно наблюдая за реакцией Малыгина. – Я жду звонка в любое время.
Малыгин не сразу, но все-таки взял листок. Пальцы его почти не дрожали – разве что самую малость. И он опять не произнес ни слова.
Вертлявый секретарь проводил их обратно. Он беспрерывно нес какую-то чепуху и заглядывал оперативникам в глаза, явно пытаясь втянуть их в разговор. Но ни Гуров, ни Крячко на эту удочку не попались. Единственное слово, которое они сказали этому старательному человеку, было «до свидания».
С охраной они не прощались. А когда железные ворота закрылись за ними и они уселись в машину, Крячко спросил:
– А может, мы зря на него грешим? В самом деле, какой ему смысл связываться с этим дерьмом? Менять такой дом на барак в зоне – слишком большая глупость, чтобы Чемодан на нее пошел. Для этого нужны какие-то чрезвычайные обстоятельства.
– Для этого нужны всего лишь хорошие деньги, – возразил Гуров. – Не знаю, в чем там дело, но думаю, что эти хорошие деньги он уже получил. Не облагаемые налогом и не предъявленные жене. Но теперь он задумается и будет искать выход из положения. Боюсь, он постарается избавиться от этой скандальной парочки. И хорошо, если это произойдет мирным путем.
– Ты так уверен, что эти двое у него?
– А ты не обратил внимания на маленькую оговорку, которую обронил Малыгин во время беседы? – спросил Гуров. – Мне она показалась очень симптоматичной. Он сказал: «Бугай наш, здешний» – и мне кажется, это не случайно. Он твердо знает, что второй – не наш.
– А чей он, черт возьми?!
– Я так полагаю, он оттуда, где водятся эти милые птички с гадами вместо перьев, – сказал Гуров. – Эксперты обещали разнюхать, что это за мутант. Но меня сейчас больше волнует другое – что предпримет Малыгин, на что он решится.
– Тогда нужно организовать наблюдение за его поместьем, и все дела, – заявил Крячко.
– Этот район – не самое удобное место для наблюдения, – озабоченно сказал Гуров. – Да и никакой гарантии, что Малыгин прячет преступников именно здесь. У него слишком много недвижимости. В каждую дырку мы наблюдателей все равно не поставим.
– Что же делать?
– Во-первых, разузнать, откуда к нам эта птица залетела, – ответил Гуров. – Тогда и общая картина яснее станет. А еще нужно объявить в розыск Глумова – во всероссийский. Ищут Глумова? Прекрасно! Мы тоже будем его искать. Тогда они сами вылезут на поверхность.
Глава 11
Об исчезновении Панкрата заговорили через два дня, когда километрах в пятнадцати южнее поселка прибоем выбросило перевернутую лодку. Ее нашла компания подростков, которые прогуливали уроки. Показали ее взрослым, и кто-то признал в посудине собственность Панкрата. Тут вспомнили, что уже давно никто в поселке его не видел. Правда, было непонятно, зачем Панкрату понадобилось выходить в море в такую погоду, и кто-то высказал предположение, что лодку просто-напросто унесло с причала ветром, а Панкрат жив и здоров – сидит у себя в хате пьяный, а тут за него люди волнуются.
Наскоро составилась делегация, в которую вошли почему-то одни мужчины, и эта делегация отправилась к Панкрату домой, втайне надеясь, что все объяснится и только появится лишний повод для дегустации превосходного панкратовского вина.
Но хижина Панкрата оказалась пуста – только встревоженная собака встретила людей у порога. Осмотрели дом, двор, погреб. Везде было пусто. Погреб был заперт, дом нараспашку. Но Панкрат всегда жил так, и это не было удивительно. Мужики потоптались и разошлись по домам. Для очистки совести все-таки сообщили в милицию.
Милиция приехала к вечеру – двое оперативников и хмурый следователь по фамилии Макаркин. Эти
