Андрей Константинов
Дело о беглом мичмане
'Зудинцев Георгий Михайлович, корреспондент отдела расследований. До прихода в Агентство журналистских расследований служил в органах внутренних дел, подполковник милиции, уволился в запас по выслуге лет в 1998 году с должности начальника отдела уголовного розыска Правобережного РУВД.
В 1995 году заочно закончил юридический факультет СПбГУ.
Тяготея к творческой деятельности, реализовал себя в Агентстве, успешно сочетает навыки оперативно-розыскной работы и журналистики. Благодаря многочисленным связям в правоохранительных органах является ценным сотрудником АЖР. Работоспособен.
Качество текстов в последнее время заметно улучшилось.
По характеру целеустремлен.
Склонен отстаивать свою точку зрения, часто бывает резок и эмоционален в полемике. С трудом избавляется от многих чисто «ментовских» привычек'.
Когда у тебя жена опер, о нормальной семейной жизни приходится только мечтать. Обнаружив, что Галка ни свет ни заря куда-то умчалась по своим неотложным милицейским делам, я поплелся на кухню жарить традиционную утреннюю яичницу. Традиционную для меня, ибо ничего другого я готовить так и не научился.
«Дочка, Наташка, скоро заневестится, — размышлял я, ставя на конфорку сковородку, — а ведь растет, если разобраться, почти без родительского присмотра. И возраст-то самый переломный — дискотеки, мальчики, шмотки… Не успеешь оглянуться, как окажется в плохой компании. Слава Богу, что хоть на лето отправили ее к моим старикам в Ялту…»
Я с трудом отогнал мысли о наркоте, наводнившей в последние годы Питер, и о том, что дочь при папе, бывшем менте, и матери, продолжающей служить в ОБЭП, может стать наркоманкой. Открыл холодильник, достал кусок колбасы и пару яиц.
Готовя немудреный завтрак, я включил стоящий на холодильнике портативный телевизор и глянул на часы: без десяти девять — по российскому каналу вот-вот начнутся питерские новости… При первом же сообщении я так и застыл со сковородкой в руке: '…Вчера вечером в парадной дома по набережной Адмирала Колчака тремя выстрелами из пистолета убит президент Северо-Западной нефтяной компании Илья Пупыш. Пистолет «вальтер» бельгийского производства убийца бросил на месте происшествия, что свидетельствует о заказном характере преступления…
Розыск преступника по «горячим следам» пока результатов не дал…'
Я потер лоб левой рукой, отставил сковородку с глазуньей и на несколько секунд задумался: «Это ж Правобережный район — моя земля, исхоженная вдоль и поперек. Так-так, Пупыш… Фамилия известная — один из богатейших людей города. Сволочь редкостная. Был…»
— Как вы думаете, Георгий Михайлович, чем вам придется заниматься? — Спозаранник посмотрел на меня сквозь очки.
— Да я уж понял, Глеб Егорыч, что попал с этим Пупышем — не отвертеться! — усмехнулся я. — Мой район, куда ж я денусь?
— Я рад, что данное физическое лицо, а точнее, покойник, вам известно. Надеюсь, что с «убойщиками» в вашем родном РУВД у вас не будет никаких проблем? — Спозаранник пробежался пальцами по клавиатуре компьютера, глянул на экран и повернулся ко мне.
— Конечно, Глеб Егорыч. Есть парочка парней, мои бывшие подчиненные. Они пацанами у меня начинали… Встречаемся теперь, правда, нечасто. — Я вытащил из кармана папиросы, но, вспомнив, что в кабинете Спозаранника не курят, повертел пачку и сунул обратно в карман. — Ну, с Днем милиции регулярно поздравляют.
— В общем, срочно свяжитесь с ними и получите подробнейшую информацию, — Глеб повернулся к монитору и быстро пощелкал клавишами. — Не мне вас учить, товарищ подполковник милиции.
— Бывший подполковник, — усмехнулся я.
— Мент всегда остается ментом, Георгий Михайлович. Разумеется, в лучшем смысле этого слова. Я имею в виду лично вас. — Спозаранник оторвал взгляд от экрана. — Так, вся имеющаяся архивная информация по Пупышу и его фирмам уже в вашей папке. Немного, правда, но чем богаты… Распечатайте, если нужно — и вперед. За орденами.
Мои отношения с Глебом Спозаранником складывались весьма непросто. Когда в 1998 году Андрей Обнорский привел меня в отдел расследований, первая фраза, которой меня встретил Спозаранник, была потрясающей: «Запомните, Георгий Михайлович, я — зверь!» Я с трудом сдержался, чтобы не расхохотаться в лицо этому щуплому очкарику… Ну, блин, напугал!
Однако вскоре я понял, что Спозаранник в чем-то оправдывает свое прозвище «железный Глеб».
Ругались мы по-страшному! Это теперь мне ясно, что первые написанные мною тексты только в пьяном бреду можно было назвать журналистскими материалами.
Хоть я и корпел над каждой заметкой часами, журналистика там и не ночевала.
Сейчас я это понимаю… А в те дни — вскипал от злости, когда мой новоиспеченный «шеф» снисходительно выговаривал мне за мой протокольный язык и, сверкая очками, читал мне лекцию по азам журналистики. Он даже получал какое-то наслаждение от того, что елозил меня «мордой об стол». Мне хотелось бросить мальца в «обезьянник» и самого его поучить уму-разуму!
И если б только это. Спозаранник буквально задолбал меня своей «штабной культурой». Где справка о беседе с источником? — Вот вам справка, Глеб Егорыч… — Почему страницы не пронумерованы, где оглавление? Почему этот документ в папочку не подшит?…
Твою мать! Ну как ему было объяснить, интеллигенту хренову, что я как раз из-за этого идиотизма ментуру покинул…
Всю жизнь я боролся с написанием бумаг, сколько раз меня таскали на ковер, грозили увольнением… Если б не бумаги, не галочки в отчетах, не дурацкие эти цифры, я б продолжал пахать в своем РУВД, невзирая на грошовую зарплату. И вот — с чем боролся, на то и напоролся?
Как — то я не сдержался, злость из меня выплеснулась, и я выдал Глебу по первое число, все ему популярно объяснил — и про «штабную культуру», и про бюрократов, и про то, что яйца курицу не учат.
Спозаранник тогда очень внимательно меня выслушал, не перебивая. А потом сказал: «Я крайне благодарен вам, Георгий Михайлович, за критику моей манеры общения. Буду следить за собой. Я очень ценю ваш опыт оперативной работы. Но мы здесь занимаемся другим делом — журналистским расследованием. От штабной культуры отказываться мы не будем, и вот почему…» После этого он мне снова полчаса читал лекцию, и теперь уже я был вынужден слушать его, не перебивая.
Впрочем, все это в прошлом. В работу я давно втянулся, справедливость многих претензий Глеба ко мне осознал. Тексты вроде научился писать нормальные. С Глебом, кстати, мы давно уже не ругаемся. Но все же наши отношения теплыми никак не назовешь… Так — ровные, деловые.
С этими мыслями, наконец закурив папиросу, я направился в кабинет отдела расследований.
— Что, начальник, никак не можешь отвыкнуть от «беломора»? — съязвил встретившийся в коридоре Шаховский. — Горелыми портянками воняет!
— Эх, братан, — прищурился я, пожимая руку бывшему бандиту. — Знал бы ты, какие люди раньше у меня в кабинете в РУВД сидели! Только «честер» курили или «Мальборо». Теперь многие из них мне письма пишут, махры в зону просят прислать. Так-то…
Не дожидаясь ответной реплики Шаха, я шагнул в комнату нашего отдела.
— Здравия желаю, господин подполковник! — двухметровый Зураб Гвичия поднялся из-за стола. — Слышал новый анекдот? Армянское радио спрашивают…
— Погоди, Зурабик, со своим анекдотом. Ты, майор, разве забыл, что в армии и в милиции осталось прежнее уставное обращение — «товарищ»?
— Наше слово гордое «товарищ»… — стала напевать Нонна, не отрываясь от экрана.
Я сел за свой компьютер, нашел файл «СЗНК» — по названию основной фирмы Пупыша — и вывел его на принтер.
— Давай анекдот, Зураб. Только в темпе — мне уже пора выруливать в район.
Листая записную книжку, я вполуха слушал анекдот Зураба, смысл которого, как и многих предыдущих,
