— Ситуация непростая, — лаконично прокомментировал Пердикка.
— Тревожиться рано. Подождем, пока вернутся разведчики.
Какое-то время они молчали, и журчание воды заглушалось лишь монотонным кваканьем лягушек в ближайших канавах да начавшимся пением цикад в тихой ночи. Потом послышался звук, словно заухала сова.
— Это они, — сказал Гефестион.
Зачавкала глина под ногами, зажурчала вода вокруг двух темных фигур, идущих через реку вброд. Это возвращались два разведчика из батальона «щитоносцев».
— Ну что? — нетерпеливо спросил Александр.
С головы до ног измазанные в красной глине, двое разведчиков имели ужасный вид.
— Царь, — заговорил первый, — варвары в трех стадиях от Граника, на небольшой возвышенности, господствующей над равниной до самой воды. У них двойное оцепление часовых, а территорию от лагеря до реки патрулируют четыре отряда лучников. Трудно приблизиться незамеченными. Кроме того, часовые вогнутыми отполированными щитами отражают свет костров.
— Ладно, — сказал Александр. — Возвращайтесь назад и оставайтесь на том берегу. При малейшем движении или сигнале в лагере противника бегите сюда и поднимите по тревоге конный пикет вон за теми тополями. Я тут же об этом узнаю. А теперь ступайте и смотрите, как бы вас не заметили.
Двое разведчиков снова спустились в реку и перешли ее по пояс в воде. Александр с товарищами подошли к коням, чтобы вернуться в лагерь.
— А если завтра мы обнаружим их на самом берегу Граника? — спросил Пердикка, беря под уздцы своего вороного жеребца.
Александр быстро провел рукой по волосам, как делал, когда голову переполняли мысли.
— В этом случае им нужно построить за рекой пехоту. Какой смысл использовать конницу для удержания фиксированной позиции?
— Верно, — согласился Пердикка, становившийся все лаконичнее.
— Когда они выстроят пехоту, мы пошлем на штурм фракийцев, трибаллов и агриан да еще «щитоносцев» под прикрытием стрел и дротиков. Если нашим удастся оттеснить варваров с берега, двинем вперед греческую тяжелую пехоту и фалангу, а конница прикроет ей фланги. Во всяком случае, сейчас решать еще рано. Пошли назад, скоро будет готов ужин.
Они вернулись в лагерь, и Александр пригласил военачальников в свой шатер; он также пригласил на ужин и командиров не греческих вспомогательных частей, и они оценили эту честь.
Учитывая ситуацию, поужинали прямо в доспехах. Вино подавали на греческий лад — с тремя частями воды, чтобы собеседники были в состоянии вести спор, сохраняя необходимую ясность ума. А еще потому, что пьяные агриане и трибаллы становились опасны.
Царь сообщил присутствующим последние известия о развитии ситуации, и все вздохнули с облегчением при мысли о том, что, по крайней мере, в данный момент неприятель еще не занял речной берег.
— Государь, — вмешался Парменион, — Черный просит чести прикрывать тебя завтра с правого боку: в предыдущую кампанию против персов он сражался в первом ряду.
— И не раз прикрывал царя Филиппа, — добавил Клит.
— Тогда будешь прикрывать и меня, — согласился Александр.
— Есть еще какие-нибудь приказы? — спросил Парменион.
— Да. Я заметил, что за нами уже следуют женщины и торговцы. Я хочу, чтобы их всех выдворили из лагеря и держали под надзором, пока мы не закончим атаку. Пусть на берегу Граника всю ночь дежурит отряд легкой пехоты. Естественно, эти люди завтра в бой не пойдут: они будут слишком утомлены.
Ужин закончился, военачальники удалились, и Александр тоже стал готовиться ко сну. Лептина помогла ему снять доспехи и одежду и принять ванну, уже приготовленную в специально отведенной зоне царского шатра.
— Это правда, что ты пойдешь в бой, мой господин? — спросила девушка, проводя по его спине губкой.
— Это не твое дело, Лептина. А если опять будешь подслушивать из-за занавески, я тебя прогоню.
Девушка потупилась и на время замолкла, но потом, поняв, что Александр не сердится, снова заговорила:
— Почему это не мое дело?
— Потому что если я погибну в бою, с тобой не случится ничего плохого. Ты получишь свободу и содержание, достаточное для жизни.
Лептина вперила в него полный печали взор. Ее подбородок задрожал, на глазах выступили слезы, и она отвернулась, чтобы он их не заметил.
Но он увидел, как они скатились по щекам.
— В чем дело? Я ожидал, что ты обрадуешься.
Девушка проглотила слезы и, как только смогла, проговорила:
— Я радуюсь, когда вижу тебя, мой господин. Если я тебя не вижу, для меня нет света, я не могу дышать и жить.
Шум в лагере стих, слышались лишь оклики часовых в темноте, да лаяли бродячие собаки, шлявшиеся вокруг в поисках пищи. Александр на мгновение прислушался, потом встал, и Лептина подошла, чтобы вытереть его.
— Я буду спать одетым, — сказал царь.
Он взял чистые одежды и выбрал доспехи на следующий день: бронзовый посеребренный шлем в форме львиной головы с разинутой пастью, украшенный двумя длинными белыми перьями цапли, афинский панцирь из скрученного льна с бронзовым нагрудником в форме горгоны, поножи из бронзовых пластин, так начищенных, что казались золотыми, и перевязь из красной кожи с лицом богини Афины в центре.
— Тебя же издалека заметят, — дрожащим голосом сказала Лептина.
— Мои люди должны видеть меня и знать, что я рискую своей жизнью первым. А теперь я ложусь спать — ты мне больше не нужна.
Девушка скорым и легким шагом вышла, а Александр повесил доспехи на стойку возле кровати и погасил лампу. В темноте паноплия все равно была видна, словно призрак воина, замерший в ожидании рассвета, чтобы вернуться к жизни.
ГЛАВА 6
Александр проснулся оттого, что Перитас лизнул его в лицо. Царь вскочил, и два оруженосца помогли ему облачиться в доспехи, а Лептина принесла на серебряном подносе завтрак, «чашу Нестора» — сырое яйцо, перемешанное с сыром, мукой, медом и вином.
Он поел стоя, пока ему завязывали ремни панциря и поножей, вешали на плечо перевязь и прицепляли ножны с мечом.
— Не хочу Букефала, — сказал Александр, выходя. — Берега реки слишком скользкие, и он может захромать. Приведите мне сарматского гнедого.
Оруженосцы ушли за конем, а царь пешком прошел в центр лагеря, держа шлем в левой руке. Солдаты уже почти все построились, и с каждым мгновением подбегали все новые, чтобы занять свое место рядом с товарищами. Александр сел на подведенного коня и поехал вдоль рядов. Он осмотрел сначала отряды македонской и фессалийской конницы, а потом греческую пехоту и фалангу.
Всадники «Острия» ждали в глубине лагеря у восточных ворот, в безупречном порядке выстроившись в пять рядов. Когда царь проезжал мимо них, они молча воздели копья.
Александр поднял руку, чтобы дать сигнал к выступлению, и к нему присоединился Черный. Раздался топот тысяч коней и негромкий звон оружия пеших воинов, которые длинной вереницей двинулись в темноте.
В нескольких стадиях от Граника послышался дробный стук копыт, и из темноты выскочили четверо разведчиков. Они остановились перед Александром.
— Царь, — обратился их старший, — варвары так и не двинулись с места, их лагерь примерно в трех стадиях от реки, на небольшом возвышении. На реке лишь патрули мидийских и скифских разведчиков, которые присматривают и за нашим берегом. Мы не сможем застать их совершенно врасплох.
— Конечно, не можем, — признал Александр, — но прежде, чем их войско покроет эти три стадия,
