сама! Бессовестным потребителем, который знает только одно слово: «Дай!» Мне показалось, что начнется новая жизнь, но выяснилось, что моего сына опутала еще одна безнравственная женщина…
Дальнейший разговор ничего нового не прибавил. Валентину Сергеевну совершенно не интересовало, чем занимался ее Дима помимо своих взаимоотношений с женщинами. Она понятия не имела, какие он вел дела и куда мог уехать. Но узнав, что Пригожиной тоже нет в городе, безапелляционно заявила, что ей все понятно и «что эта женщина наверняка поехала просаживать заработанные Димой деньги на какой-нибудь модный курорт».
Жена Быкова смотрела на проблему совсем под другим углом, но столь же неконструктивно.
– Он предал не меня, – заявила она Гурову. – Он предал семью. В первую очередь сына. Он предпочел все отдать той шлюхе… Извините. Но теперь мы прекрасно без него обходимся, и я не желаю знать, чем этот человек сейчас занимается. Его жизнь меня больше не волнует.
Эти два мнения Гуров и Крячко живо обсуждали по дороге в Новогиреево, где проживала гражданка Пригожина. Жара стояла необыкновенная. Даже при открытых окнах в машине сохранялась температура сауны, а врывавшийся в салон ветерок был насыщен жаром доменной печи и сизым дымом сгоревшего бензина. Грубо вылепленное лицо полковника Крячко было красным и мокрым, словно он действительно только что выбрался из парной. Гуров, который по случаю жары позволил себе снять пиджак и галстук и даже засучить рукава рубашки, крутил баранку и размышлял вслух:
– Вот что за странная штука семейная жизнь! Казалось бы, самые близкие люди, вместе живут столько лет! И в то же время такое глубочайшее взаимное непонимание!
– Так оно всегда и бывает, – глубокомысленно заметил Крячко. – Достаточно бегло просмотреть криминальные сводки. Убийства как чаще всего происходят? Сидят близкие люди, выпивают, а потом обнаруживают это самое взаимное непонимание и начинают проламывать друг другу черепа. Видимо, чтобы лучше проникнуть в мысли друг друга… Ничего удивительного тут я не вижу. Чужая душа, как говорится, потемки.
– Тебе бы только потрепаться, – вздохнул Гуров. – А ведь это поистине философский вопрос. Ни мать, ни жена меня будто не слышали. Обе заняты своими обидами. Одна считает состоявшегося матерого мужика ребенком, которого испортили гадкие женщины. Другая безоговорочно называет его предателем семьи. Хотя, думаю, репутация Быкова в смысле того, что он якобы бабник, почти безупречна. Подумаешь, разлюбил одну и нашел другую! Сын у него уже совершеннолетний… Нет, конечно, я понимаю, что женщины имеют право по-своему смотреть на жизнь, но ведь ни та, ни другая даже не обеспокоились исчезновением Быкова! Как будто он вышел за хлебом и через пятнадцать минут вернется! А ведь до сих пор никто не может толком сказать, где Быков и что с ним!
– Наш народ всерьез задумывается, только когда видит труп, – заявил Крячко. – До тех пор все надеются на авось.
Гуров недовольно покосился на друга.
– Типун тебе на язык! – сказал он. – Какой еще труп? Будем надеяться, что Быков все-таки объявится живым и здоровым. Наверное, частные детективы тоже иногда отправляются в командировки. А раз командированный сам себе начальник, то и документов никаких не оформлялось.
– Ну да, командировка! – хмыкнул Крячко. – Раз сам себе начальник, то и лицензию можно оставить кому попало, и секретаршу отпустить на все четыре стороны…
– Ладно, хватит сыпать соль на раны! – поморщился Гуров. – Порой для самых заковыристых вещей находятся очень простые объяснения. Будем надеяться на лучшее. Вот, например, сейчас мы придем к Пригожиной, а она дома! Вернулась из отпуска, загорелая, бодрая…
– Все может быть, – ответил Крячко. – Только вряд ли. Когда сильно чего-то хочешь, всегда все наоборот получается. Я вот на днях решил в баню сходить. В сауну. Чтобы, значит, оттянуться как полагается. Баня, она же первое средство для организма. Но только я собрался, как у соседа наверху лопнула труба. Он поставил новые, из металлокерамики, – и что-то там не состыковалось. В общем, купание состоялось, но на дому. А когда течь устранили, мне ничего уже и не хотелось. Вот такая история.
– История ужасная, – согласился Гуров. – Но я все-таки не теряю надежды.
Вскоре, однако, надежды его сильно пошатнулись. Они нашли дом, в котором жила Пригожина, поднялись на пятый этаж и минут пять безуспешно звонили в квартиру секретарши «Доверия». Поняв, что никто им не откроет, Гуров для профилактики набрал телефонные номера Быкова и Пригожиной. Телефоны молчали.
– Ну что же, отсутствие информации – тоже информация, – вздохнул Гуров. – Примемся за опрос соседей. Не в лесу, в конце концов, живем.
На лестничную площадку выходили двери еще трех квартир. Гуров обзвонил все, но открылась лишь одна, и то после продолжительного интервала, во время которого, судя по всему, они с Крячко проходили некий скрытый фейсконтроль. Тем не менее им все же открыли, и из полумрака прихожей на них выглянули настороженные, но довольно симпатичные глаза румяной дамочки лет тридцати пяти, обладающей аппетитными формами, задрапированными в домашний халат с лиловыми цветами. Во взгляде читалась не только настороженность, но и неприкрытый интерес. Интерес к незнакомому мужчине, видимо, вел ее по жизни, и, вероятно, не будь этого интереса, Гурова с Крячко ждал бы от ворот поворот. Собственно, дамочка так и сказала с обезоруживающей откровенностью:
– Я не хотела открывать, но все-таки присмотрелась в глазок и попробовала себя убедить, что к нам сегодня явились положительные мужчины… – Она остановила взгляд на высокой фигуре Гурова, и глаза ее потеплели. – Сердце мне подсказало, что камня за пазухой у вас нет…
– Какой камень, драгоценная! – весело подхватил Крячко. – Камень! По такой погоде не то что камни, штанов таскать не хочется, извините! Сейчас бы на пляж… С какой-нибудь милой… гм… особой…
Симпатичная соседка чуть наклонила голову и осмотрела полковника Крячко уже с несколько иным выражением лица. Его вытертые джинсы и мятая ковбойка не произвели на нее большого впечатления, но как женщина, обладающая жизненным опытом, она не стала отбрасывать запасной вариант, поэтому в конце концов одарила благосклонной улыбкой и Крячко. Правда, мечту его разрушила тут же.
– Нет уж, увольте! – решительно сказала она. – Пляж, суета, песок! Да еще трястись два часа в душном транспорте! Нет, благодарю покорно! Мне и дома хорошо.
– Дома лучше. Это древняя народная мудрость, – сказал Гуров, решительно вмешиваясь в разговор. – Тут вы совершенно правы. А камня за пазухой у нас нет. Даже наоборот. За пазухой у нас вот такие удостоверения…
Он протянул женщине корочки, которые та изучила со жгучим любопытством. Настроение ее поднялось сразу на полсотни градусов, и она уже глядела на Гурова влюбленными глазами.
– Надо же! – жеманно сказала она, возвращая документ. – Настоящий полковник! Недаром сердце у меня с утра было не на месте. И гороскоп на этой неделе намекал…
– Гороскоп если на что и намекал, уважаемая, – усмехнулся Гуров, – то на моего товарища. Он, кстати, тоже полковник. Настоящий и холостой. А мой гороскоп уже заполнен поминутно, извините.
– Ой, как интересно! Два полковника! А мое имя Кристина. И я занимаюсь женскими прическами. Я парикмахер. Но работать предпочитаю на дому. Надеюсь, вы пришли поговорить не о моих налогах? Боюсь, я не всегда аккуратна в этом отношении…
– Нас не интересуют ваши налоги, – сказал Гуров. – Все, что нас интересует, это ваша соседка Пригожина Лидия Ивановна. Возможно, вы что-то о ней знаете.
От Гурова не укрылось, как в лице их новой знакомой что-то дрогнуло, точно в него ударил внезапный порыв ветра. Вопрос ее напугал. Правда, не настолько, чтобы заставить полностью замкнуться в себе. Наоборот, Гурову показалось, что Кристине давно хотелось выговориться, но по каким-то причинам это ей до сих пор не удавалось.
– Ой! Значит, вы из-за Лиды пришли?! Я так и знала! Это добром не кончится. И знаете что?! Вы должны ей помочь! Она ни в чем не виновата. Она просто несчастная баба. Вы знаете, какой может быть несчастной баба, у которой нет ни ребенка, ни мужа? Да вообще ничего! Одна работа и постоянные обещания?!
– Постойте-постойте! – взмолился Гуров. – Вы совсем нас запутали! Давайте попробуем говорить связно, ладно? Объясните нам, почему гражданка Пригожина несчастная, в чем она виновата и что именно не кончится добром. А кроме того, может быть, вы впустите нас в квартиру, чтобы мы не разговаривали о важных делах на лестничной клетке?
