То были преимущественно самки с детенышами, еще прозрачными, гроздьями висевшими на спинах своих матерей. Они обосновались в этом удобном и укромном месте, чтобы производить на свет потомство. Но как они туда проникли?
Десмонд Гаррет налил внутрь немного керосина из лампы, зажег спичку и бросил ее. Высохшее дерево мгновенно вспыхнуло ярким пламенем, поднявшимся высоко вверх, и в погребальной камере стало светло, как днем. Сквозь гудение огня он слышал треск разрывающихся телец и вспомнил, что, по преданию, скорпион, заключенный в огненный круг, поражает себя собственным ядом.
Гаррет смотрел на пламя, словно загипнотизированный этим празднеством огня: он уничтожил шестую могилу! Теперь оставалась седьмая и последняя, самая удаленная, спрятанная лучше других, самая неприступная крепость, охраняемая ужасными воинами.
Башня Одиночества!
Он повернулся, чтобы вернуться туда, откуда пришел, и картина, представшая взору, ввергла его в самое мрачное отчаяние.
Песок.
Галерея, по которой он сюда проник, была заполнена песком, медленно сыпавшимся в подземный зал, веером ложась на пол. Он бросился вперед, чтобы найти проход, по пояс утонул в песке, изо всех сил карабкаясь, чтобы пробраться вверх по пандусу, но песок затапливал каждую щель, мешая движению. На сей раз он действительно оказался в ловушке.
Гаррет посмотрел на веревку, на кирку и железный лом — он взял все эти предметы, наученный горьким опытом, пережитым в Алеппо. Теперь они оказались совершенно бесполезными. Глупец! Вот что сыграло с ним дурную шутку. Он решил, что обойдется теми орудиями, что могли бы выручить его из беды в первый раз, но здесь были прочный камень и сыпучий песок — материалы совершенно иные. Ему не подвластные. Создавший защитные механизмы шестой могилы заранее предвидел, чего будет ожидать человек, победивший пятую. Но откуда проникает песок, если свод галереи и стены высечены в плотном камне?
Плита с распятием! Смещение плиты, вероятно, запустило механизм замедленного действия, вбрасывающий песок в галерею из резервуара, расположенного выше. И он, Десмонд Гаррет, последний охотник, оказался пленником в нижнем сосуде клепсидры.[23] Когда этот сосуд заполнится, пробьет час его смерти.
Он осмотрел галерею: она еще была свободна под потолком, и воздух оттуда проникал в достаточном количестве, но там не было опор, способных обеспечить ему путь к спасению. Он снова стал бить киркой в стены, ища скрытых пустот или более тонкого места, но тщетно.
Время от времени он делал перерыв и садился в углу, наиболее удаленном от входа, чтобы немного восстановить силы и дыхание, и предавался последней надежде: быть может, камень, глиняный блок или другое препятствие преградят путь песку и остановят его поток. Насколько велика вероятность, что верхний резервуар остался гладким и отполированным, словно стекло, по прошествии стольких веков? Возможно ли, что там не произошло обвалов и оползней? В глубине скалы Петры состояли большей частью из углеродных соединений, растворимых в воде. А вода за двадцать веков в изобилии изливалась на эти земли, подверженные разрушению. Вот и сейчас идет дождь…
Он подумал о Филиппе.
В кромешном мраке ночи он заметил странный трепещущий свет, на мгновение показавшийся в долине, будто внизу горел костер, но откуда взяться костру в этом месте, где дождь льет уже более трех часов? Он направил коня в ту сторону рысцой, чтобы животное не споткнулось о выступ скалы, и успел увидеть, как последние отблески пламени угасли в какой-то яме.
Гроза утихала, и Филипп, укрывшись под навесом ближайшей скалы, принялся вытирать своего коня губкой, которую всегда держал в седельной сумке.
И вдруг ему послышался глухой, но довольно отчетливый звук, некий стук, идущий из ямы, и он зажег фонарь, чтобы осмотреть ее дно. Действительно, ритмичный звук шел именно из провала в камне. Он достал веревку, привязал ее к высохшему стволу акации, нависшему над провалом, и осторожно спустился на дно. Звук усилился, но Филипп не мог понять, чем он вызван. Время от времени он прерывался на несколько минут, а потом раздавался снова.
Решив выяснить, в чем дело, Филипп заглянул в отверстие и, дождавшись тишины, прокричал на арабском:
— Кто там?
Десмонд Гаррет замер, опустив руку, сжимавшую кирку, и напряг слух: возможно ли?
— Кто там? — вновь прозвучал знакомый голос.
— Филипп? — проговорил он вне себя от удивления и заорал изо всех сил: — Филипп, Филипп!
— Папа! — Голос, проникавший сквозь толщу земли, был глухим и искаженным, но узнаваемым.
Десмонд Гаррет закричал, пытаясь произносить слова внятно, чтобы наверняка быть услышанным:
— Филипп, это я, твой отец! Я закрыт в подземелье, которое заполняет песок. Тебе видно, что здесь происходит?
— Подожди! — Филипп медленно спустился в провал, нашел надежную точку опоры и зажег фонарь. Яма, в которой он находился, представляла собой естественную воронку, отчасти усовершенствованную человеком так, чтобы по гладкой поверхности ползла огромная масса песка. В отверстии, через которое сочился песок, оставалось пространство сантиметров в пятьдесят, оттуда проник отблеск костра, привлекший его внимание во мраке ночи, и раздавался голос отца.
— Песок поступает из большого резервуара! — закричал Филипп. — Я не в силах измерить его глубину, но я мог бы спуститься при помощи веревки через отверстие, откуда он течет.
— Какая длина у твоей веревки? — спросил отец.
— Около пятнадцати метров.
— Этого недостаточно. Один только коридор, ведущий в камеру, где я нахожусь, имеет в длину восемь метров.
— Я все-таки попытаюсь спуститься!
— Не делай этого, ради всего святого! Ты утонешь в песке.
— А как ты туда попал?
— Через долину Петры. Через большую гробницу в скале с коринфским портиком.
— Я смогу добраться до тебя оттуда?
— Нет, не получится. Придется одолеть целую реку песка, да потом ты и не сможешь двигаться: галерея заполнена на две трети!
— Проклятие! — воскликнул Филипп. — Должен же быть какой-то выход. Что у тебя есть с собой?
— Кирка, стальной лом и веревка. В моем положении все это бесполезно.
— А вот и нет, — возразил Филипп. — Послушай, мне пришла в голову одна мысль. Какая длина у твоей веревки?
— Примерно десять метров.
— Тогда привяжи к ней что-нибудь тяжелое. Например, лом. Кажется, я нашел способ спуститься.
— Будь осторожен! Если ты упадешь в песок, мы оба погибли.
— Не волнуйся, — ответил Филипп, — мы справимся.
Мысль вызволить отца из ловушки, в которую тот попался, как мышь в мышеловку, весьма взволновала его. Это будет реванш за все те загадки, которые ему пришлось разгадывать, за все испытания, выпавшие на его долю в поисках отца.
Он поднялся к жерлу провала, где привязал веревку к акации. Как он и думал, ствол ее оказался длиннее, чем ширина отверстия в основании ямы. Он выбрался наружу, к своей лошади, достал топор и начал рубить корни дерева. Филипп знал, что древесина акации — одна из самых прочных, но и представить себе не мог, насколько она прочна. Казалось, он рубит камень.
Он трудился изо всех сил, понимая, что жизнь отца зависит от нескольких минут промедления. Наконец последний корень был побежден и ствол диаметром сантиметров в двадцать упал на землю.
