телом, и разум его терялся в пропасти ее больших, черных и блестящих глаз. Они заснули.
Топот копыт пробудил Арад от глубокого сна. Она вскочила, напряженная, словно львица в засаде, подбежала к окну и увидела длинную полосу пыли, блеск наконечников копий и ружейных стволов. Она увидела, как развевается в воздухе огромное пурпурное знамя над длинными голубыми плащами воинов. Поспешно вернувшись к постели, на которой лежал Филипп, охваченный сном, она поспешно разбудила его.
— Скорее, ты должен немедленно уходить! Они убьют тебя, если найдут!
— Но кто? Кто может желать моей смерти? Сельзник, как и я, разыскивающий это место? Ты знаешь человека, гнавшегося за мной в Алеппо? Я не боюсь его и не уйду.
Арад подтащила его к окну.
— Видишь их? Они убьют тебя, если ты не уйдешь. Я ничего не могу тебе объяснить, но если ты останешься, они убьют тебя без малейших колебаний.
— Я не хочу снова потерять тебя. Я останусь.
— Они и меня убьют… Ты этого хочешь? Ты должен уходить, Филипп… Послушай, если моей судьбе суждено перемениться, я сама найду тебя, где бы ты ни был, потому что ты прав: я солгала тебе, я подбросила ту вещицу, чтобы ты нашел меня здесь, я надеялась встретиться с тобой наедине, но судьба распорядилась иначе. А теперь уходи, уходи, прошу тебя!
— Еще одно, — сказал Филипп. — Ты помнишь, там, в Алеппо?.. Я оставил один предмет, маленький серебряный колокольчик в кармане формы. Это… это талисман. Я не могу без него обходиться.
— Твоя форма, — пробормотала девушка. — Я сохранила ее, чтобы вспоминать о тебе и вдыхать твой запах… — Она опустила руку в кожаный мешочек, и Филипп услышал мелодичный звон. Через мгновение в ее пальцах блестел серебряный систр.
— Спасибо! — поблагодарил он. — Спасибо, что сохранила его для меня.
Конский топот звучал теперь совсем близко, слышалось ржание, крики людей.
— Ступай за мной, — проговорила Арад и повела его к лестнице, спускавшейся по спирали вдоль внутренней стены огромного строения в тайную келью, куда можно было попасть через люк. И когда Филипп спустился туда, неожиданно захлопнула крышку над его головой и заперла на задвижку.
— Прости меня, — сказала она, — но это единственный способ тебя спасти. Через два дня кто-нибудь откроет люк, и ты окажешься на свободе. Прощай!
Филипп яростно колотил кулаками, но тщетно. Арад была уже далеко: она поднялась на верхнюю балюстраду в тот момент, когда распахивались ворота и многочисленный отряд воинов въезжал внутрь. Их вел Амир.
— Я слишком долго не видел твое лицо, Арад, — приветствовал он ее. — И не мог больше обходиться без тебя. Надеюсь, все хорошо.
— Все хорошо, Амир. И я рада тебя видеть.
Она спустилась во двор, где мужчины черпали воду из колодца, чтобы напоить животных.
— Момент близится, моя госпожа. — Амир подошел к ней. — Через пять недель, начиная с сегодняшнего дня, завершится цикл созвездий и свет Знания засияет во всем своем великолепии над Песками призраков, над Башней Одиночества. Царица излечится.
Но сейчас мы должны взять сокровище. Я уже договорился с халдейскими торговцами, и они везут в сторону моря огромное количество нефти. Оружие, самое современное, самое мощное, уже покинуло Тартус, непобедимые клинки куются в Дамаске. А теперь мы должны достать золото, чтобы за все это заплатить. Возьми из сокровищницы скипетр Черных Цариц. Мы тысячу раз упражнялись в этом испытании и не можем промахнуться. Если у тебя получится, если твой ключ поразит цель в тот самый момент, когда мой поразит вторую, дверь распахнется и ты получишь скипетр. Ты продлишь свою династию, а я буду умолять у твоих ног, чтобы ты удостоила меня взглядом.
— Благодарю тебя, Амир. Я тоже с нетерпением ждала твоего приезда. А теперь поднимусь в свою комнату и дождусь там рассвета, когда ты позовешь меня на испытание. Отдохни и ты, восстанови свои силы и дай покой своим людям. Я буду бодрствовать в одиночестве, чтобы сосредоточить энергию разума и тела. Я всю жизнь ждала этого момента.
Амир поклонился и вернулся к своим людям, отдал им распоряжения на грядущий день и удалился в комнату, находившуюся рядом с комнатой Арад, чтобы ждать рассвета.
Войдя к себе, Амир запер дверь, разложил на полу маленький ковер и сел на него, касаясь ягодицами пяток. Он открыла кожаный футляр и достал свой ключ — наконечник стрелы из вороненой стали в форме звезды. Он выбрал для себя более сложный ключ, потому что не сомневался в успехе, столь велико было его желание оказаться избранником будущей королевы Калат-Халлаки.
Молодые люди заперлись в своих комнатах и сидели на полу, пристально глядя на наконечники стрел, лежащие на ковре перед ними, и ждали, пока свет нового дня не зажжет их, словно алмаз, сообщая, что настал час испытания.
Лучи восходящего солнца осветили голову крылатого коня на вершине башни, затем стекли по его груди и растрескавшимся крыльям на каменную стену, медленно заливая ее чистейшим светом, проникли в комнату Амира, обращенную на восток, и лишь потом — в комнату Арад.
Оба вскочили, сняли со стены луки и надели свои наконечники на древко стрелы. Аккуратно закрепив их, спустились вниз.
Они встретились в центре пустынного двора, все еще погруженного в тень, и долго смотрели в глаза друг другу. И Амир ощутил что-то новое в ее взгляде — мерцающий огонек, словно душа девушки была неспокойна. Он оглядел стены башни, где несли свою службу часовые, обращенные ко всем сторонам света, и дождался, пока один из его людей шагнул вперед, сжимая ружье. То был условный знак, увидев который он обернулся к девушке и сказал:
— Идем, Арад, пора.
Они отправились вниз по лестнице, спускавшейся в подвал, и пошли по коридору, ведущему в самое сердце башни, молча ступая бок о бок, сжимая в руках луки и глядя перед собой, но в ушах Арад все еще звучали слова Филиппа, а кожа помнила его прикосновения.
Наконец они попали в большую круглую комнату, тоже выложенную из глыб белого известняка, освещаемую сверху солнечным лучом, проникавшим через слуховое окно. Посредине стоял круглый серый камень, выделявшийся на фоне пола из желтого песчаника только цветом. Ни один из них не взглянул вверх, чтобы не слепить глаза белизной неба. Естественный свет, рассеянный и будто размытый благодаря голым стенам, был идеален для этого места, колеблясь на грани, за которой становятся четкими очертания всех предметов. Именно поэтому на стенах, на высоте человеческого роста, явственно обозначились две серебряные звезды, одна напротив другой. Арад и Амир понимающе переглянулись и медленно попятились, шаг за шагом, так что в конце концов звезда оказалась у каждого на уровне правого уха.
— Через несколько мгновений поступит сигнал, — сказал Амир. — Клади стрелу и натягивай тетиву.
Теперь они стояли друг против друга под прицелом наконечников стрел, словно каждый намеревался убить другого, глядя ему прямо в лицо. Ни единой капли пота не выступило на лбах молодых людей, руки не дрогнули: они стояли неподвижно, словно статуи, в этот момент наивысшего напряжения. Но Амир чувствовал, что любимая женщина находится от него дальше, чем звезда на небосводе, а Арад угадывала его мучения, и душа ее полнилась печалью. Они пристально смотрели друг другу в глаза, не выпуская из поля зрения звезду, и чудесным образом с болью читали мысли другого.
Где-то высоко прогремел ружейный выстрел, вспугнувший предрассветные тени, и две стрелы, молниеносно слетев с тетивы, попали в углубления в форме звезды на противоположных стенах.
Послышался щелчок, глухой гул, и большой круглый камень в полу поднялся и сдвинулся, открывая взору блеск несметных сокровищ. Амир спустился в подземелье и вышел оттуда с бронзовым флагштоком, увенчанным изображением газели в прыжке, потом встал на колени и вручил его Арад:
— Ты — последняя царица Халлаки, последняя из рода Мероэ. Ты — тридцатая черная жемчужина Куша.
Солнце, сиявшее теперь в высоте, освещало золото и серебро, бронзу и стекло, слоновую кость, черное дерево, алмазы, мрамор, монеты и ожерелья. В этом подземелье хранились статуи и идолы Древнего
