намеком выдать то, что творилось у него в мыслях. Он молча последовал за арабским воином под палящим солнцем по тропе, идущей к морю.
— Ты нашел ее? — спросил эль-Кассем.
— Да, — ответил Филипп, — и снова потерял. На этот раз навсегда.
13
Полковник Жобер встал до рассвета, чтобы проверить, все ли готово к походу, и лично снарядить своего коня. С начала службы в легионе ему нравилось просыпаться рано и смотреть, как восходит солнце и разливается из-за горизонта свет, как постепенно белеет черное небо пустыни и тени растворяются, словно испаряясь под яркими лучами, а барханы будто оживают, подобно волнам окаменелого моря, пробужденного от долгого оцепенения, и рассеиваются ночные кошмары.
Несколько минут все было замечательно: ни холодно, ни жарко, не слышно мух с их оглушительным жужжанием, животные спокойно отдыхают. И мир, осиянный волшебным светом, безмолвно встречает чудесное возвращение нового дня.
В то утро он оказался не первым и не единственным. Вдали Жобер заметил падре Хогана, стоявшего на бархане в глубокой сосредоточенности. Какое-то время полковник наблюдал за ним, потом подошел ближе.
— Помолитесь и за меня, — попросил он. — Я уже много лет на это не способен.
— Что вы пытаетесь найти, полковник Жобер? — спросил падре Хоган не оборачиваясь.
— Путь.
— Путь куда?
— Не знаю. Пустыня — пограничное пространство бесконечности, бескрайняя земля, разделяющая населенный мир и первородный хаос. Быть может, в этом уединенном месте, охраняемом утратившими человеческий облик созданиями, стоят Геркулесовы Столпы застывшего и в то же время изменчивого океана, рождающего призраков и обманчивые миражи… А вы? О чем вы просите, когда молитесь, падре Хоган?
— Ни о чем. Я зову: «Авва, Отче!»
— И что он отвечает?
Падре Хоган мгновение колебался, потом обернулся и проговорил:
— Глас Божий — это как…
Но Жобер уже уходил, так же тихо, как и пришел.
Он вошел в свою комнату, чтобы забрать личные вещи, а когда садился в седло, офицер штаба принес ему депешу:
— Ее доставили несколько минут назад, полковник, из египетского порта на Красном море.
Жобер кивнул и взял у него депешу. Она гласила:
«Я нашел своего отца, и теперь мы направляемся в Калат-Халлаки. Сельзник на свободе и, вероятно, преследует нас.
Наконец-то! Все окончится там же, где и началось. Старый охотник возник из небытия и следовал по дороге, ведущей в Вади-Аддир и дальше, к Пескам призраков. А где он, там и Сельзник.
Они двинулись в путь вскоре после восхода солнца и взяли курс на юго-восток. Жобер скакал во главе колонны, падре Хоган — рядом с ним. Он никогда прежде не ездил верхом, и командующий выбрал для него спокойную лошадь, прежде использовавшуюся в обозе.
Позади шли два верблюда, груженные оборудованием падре Хогана, тщательно завернутым в двойной вощеный холст и запечатанным.
Жобер оглянулся, проверяя, все ли в порядке.
— Вы сказали, что внутри радио.
— Так и есть.
— А как вы собираетесь заряжать батареи?
— Система питания подключена к небольшому роторному мотору, который можно запустить силой ветра или вручную. В энергии не будет недостатка.
— Вероятно, когда мы доберемся до тех мест, нам предстоит кровавая схватка, вы подумали об этом? Вы тоже примете участие в битве, если придется, или будете просто смотреть, как другие убивают за вас?
— Я пришел не убивать, Жобер, а услышать послание и знаю, что это сопряжено с определенным риском. Я не трус и тем более не лицемер, если это вас интересует. Я понимаю, что человек, сделавший такой выбор, как вы, имеет длинную и мучительную историю за плечами, но не забывайте, что избравший такой путь, как я, тоже идет нелегкой дорогой, полной препятствий. Не пытайтесь испытать меня, полковник: я могу вас удивить.
Они шли целый день и весь следующий той самой дорогой, по которой возвращался Жобер. Зимняя жара была невыносима. Вечером третьего дня, пока солдаты разбивали лагерь, Жобер подошел к падре Хогану с топографической картой.
— Ваше радио может нам пригодиться, если, конечно, вы готовы помочь. Прежде чем двинуться в путь, я отправил телеграммы нашим информаторам и в гарнизоны, находящиеся у нас на пути. Филипп и Десмонд Гарреты идут в Калат-Халлаки, а Сельзник наверняка преследует их по пятам. Если нам удастся сообщить о его продвижении по одной из трех дорог, ведущих в ту сторону от Красного моря, возможно, мы загоним его в ловушку.
— Радио в вашем распоряжении, — сказал падре Хоган, — дайте мне только время открыть футляр. Я лично занимался упаковкой и должен вскрыть ее своими руками.
Вскоре радиоприемник был освобожден от своей оболочки и приведен в действие с помощью антенны, но полковник Жобер рассматривал ящик побольше, стоявший рядом, тщательно запечатанный и закрытый на стальные замки.
— А там что, преподобный? — спросил он с иронией. — Секретное оружие Святой Римской церкви?
— Там — мощный магнитный носитель, полковник, с определенной долей смелости его можно назвать памятью массы.
— Боюсь, я не понял.
— Теперь, когда мы уже приступили к выполнению нашей миссии, я могу открыть вам: мы давно засекли таинственный передатчик, который через двадцать пять дней, семнадцать часов и семь минут сосредоточит гигантский поток информации в строго определенной точке юго-восточной пустыни. Поскольку мы не знаем, какова будет скорость и доступность сигнала, то подготовили носитель, который теоретически должен запечатлеть его, чтобы позже позволить расшифровать.
— Теоретически?
— Да. Речь идет об эксперименте, до сих пор никогда не ставившемся.
— Но откуда вы знаете, что этот… ящик обладает достаточной вместимостью? Если нам предстоит иметь дело с водопадом, то какая разница, что у нас в распоряжении для сбора воды — стакан или цистерна? Огромная часть потока все равно будет потеряна.
Падре Хоган ощутил вечерний ветерок и поднял вверх ротор, лопасти которого начали вращаться, приводя в действие источник питания. Потом включил передатчик.
— Назовите мне частоту вашей станции… — Настроив радио, он продолжил: — Вы считаете, мы об этом не подумали? Хочу рассказать вам одну историю: однажды я находился в миссии в Центральной Африке, в одной деревне, много дней остававшейся в изоляции в результате гражданской войны. Люди были обессилены, дети и старики гибли от голода и усталости. Наконец мы получили известие, что грузовику
