их.
Клаудио понял, что находится в машине, лежит на заднем сиденье, что руки и ноги его свободны. Справа от водителя сидел офицер в морской форме. Он медленно приподнялся, добрался до окошка. К машине торопливо шел какой-то человек, прячась в тени деревьев, росших на бульваре. Он остановился в нескольких метрах от автомобиля, и свет фонаря осветил его лицо: Ари, сторож Национального музея, который впустил их в подвал, а потом привел врача. Он их предал?
Человек, сидевший на переднем сиденье, открыл дверь и подошел к нему. Взгляд Ари выразил крайнее удивление, когда он узнал этого человека:
— Вы? Матерь Божья!.. Но… Эта форма…
— Не задавайте вопросов, нет времени, полиция может явиться в любой момент. Юноша-итальянец в безопасности: он здесь, со мной, в машине, но он перенес много страданий… телесных и душевных. Посмотрите, можете ли вы что-либо сделать для него. Его французского друга, кажется, репатриировали, изгнали, вероятно, с предписанием. Девушка, к сожалению, умерла. Я приехал слишком поздно. — Он сделал знак водителю, тот открыл заднюю дверцу и помог Клаудио выйти из машины. — Надеюсь, вы на машине.
Ари оправился от изумления, почти парализовавшего его:
— Да… да, она там, позади, вон там, возле тех деревьев.
Клаудио положили в старый «пежо», тот самый, что всего два дня назад вез в Афины Периклиса Арватиса, там он свернулся клубком, словно собака. У него не осталось сил даже на разговоры.
— Но что я должен делать? — спросил Ари. — Как мне найти вас, если понадобится ваша помощь?
— Отвезите его подальше, туда, где его никто не узнает.
— А миссия, которую доверил мне профессор Арватис… Я не знаю, что делать…
По кронам деревьев пробежал холодный ветерок, усыпая землю мертвыми листьями. Человек тяжко вздохнул и оглянулся на улицу, по которой в этот момент медленно ехал старый автобус, подпрыгивая на каждой яме и скрипя так, словно вот-вот развалится на куски.
— Этот… сосуд, — проговорил незнакомец, снова посмотрев ему в глаза, — этот предмет по-прежнему находится в подвале?
— Да.
— И вы никому ничего не говорили?
— Никому, — ответил Ари.
— Заберите его с собой, сегодня же ночью, и спрячьте. Я приду к вам, когда настанет время. А теперь уезжайте.
— Но, пожалуйста… Скажите мне по крайней мере…
— Поезжайте, говорю вам.
— Но как вы меня найдете… Я и сам не знаю, куда поеду.
— Я найду вас, будьте уверены. От меня непросто сбежать.
Ари повернулся к нему спиной и пошел к своей машине. Завел ее и двинулся в путь.
— Куда вы меня везете? — раздался с заднего сиденья голос Клаудио.
— Туда, где никто тебя не найдет. А теперь ложись и спи, если можешь, сынок.
— Дайте мне умереть… Вы и представить себе не можете, что я видел… что я выстрадал.
— Ты смиришься и будешь жить… чтобы наказать виновных. Сейчас — еще не твое время, мальчик: ведь тебя живым вернули из жерла ада. — Он сбавил скорость перед поворотом и направился по дороге в Пирей.
— Подождите, — сказал Клаудио. — Остановите на минутку, пожалуйста.
Ари подъехал к тротуару, и Клаудио с трудом выпрямился, сел, опустил стекло и посмотрел назад. Синий автомобиль адмирала Богданоса исчез. На краю мостовой стоял человек в шляпе, надвинутой на глаза, закутанный в темное пальто: он вытянул руку, голосуя. Старый автобус остановился, постанывая и треща, человек забрался внутрь. Автобус поехал дальше, выплюнув из выхлопной трубы большое облако черного дыма, который вскоре рассеял ветер, теперь дувший все сильнее и сильнее. Клаудио закрыл окно и увидел, что Ари тоже обернулся.
— Кто тот человек, что привез меня сюда? Почему он это сделал?
— Я не знаю, — сказал Ари, поворачивая ключ в замке и снова трогаясь в путь. — Клянусь тебе, я не знаю, но уверен, мы еще увидим его. А теперь ложись, нам нужно ехать.
Клаудио свернулся клубком на сиденье, упершись коленями в сведенный спазмами живот, закрыв лицо руками, сдерживая плач отчаяния и ярости, безутешной боли и бесконечного одиночества.
Прошел час или два, а быть может, всего несколько минут — он не мог определить, — машина остановилась, и Ари открыл перед ним дверь, чтобы помочь выйти.
— Мы приехали, сынок, пошли, обопрись на меня.
Телефонный звонок прервал мрачные мысли капитана Караманлиса; он сидел в своем кабинете, перед ним лежал едва надкусанный бутерброд и стоял стакан минеральной воды. Он поднял трубку:
— Главное управление полиции, слушаю.
— Это доктор Псаррос из муниципальной больницы Кифиссии, я хочу заявить о подозрительном случае.
— Говорите, это капитан Караманлис.
— В субботу вечером к нам привезли умирающего. Из его документов следовало, что это профессор Периклис Арватис, инспектор Департамента античных ценностей. Несмотря на все наши усилия, нам не удалось спасти его: он скончался через час после того, как поступил сюда. Человек, доставивший его в больницу, через некоторое время вернулся и попросил разрешения увидеть труп, но он странно вел себя, и я дал знать окружному комиссару, а когда явился агент, чтобы проверить обстановку, тот человек пропал, не оставив никаких следов. Мы не можем понять, какие обстоятельства привели пациента в столь безнадежное состояние.
— Как звали того человека?
— В приемной он сказал, будто его зовут Аристотелис Малидис, но, быть может, это ненастоящее имя.
— Вам удалось установить причину смерти?
— Остановка сердца. Мы просили разрешения на вскрытие, но, учитывая обстановку… Судебный врач пока не может заняться нашим делом.
Караманлис записал все в своем блокноте.
— Вы сказали, «Малидис». Я постараюсь узнать о нем что-нибудь. Перезвоню вам, если мне понадобится дополнительная информация. А комиссар Кифиссии?
— Думаю, он не может заниматься этим делом: комиссар находится под следствием, скорее всего из- за своей позиции в отношении операции по зачистке Политехнического. Поэтому я позвонил вам.
— Вы правильно поступили, доктор. Благодарю вас. Спокойной ночи.
— И вам спокойной ночи, капитан.
Караманлис тут же вызвал коммутатор:
— Разыщи мне генерального директора Департамента античных ценностей. Это на Клеоменис Иконому.
— Но, капитан, все учреждения уже давно закрыты.
— Черт возьми, так найди его дома. Говори от имени Министерства образования. Может, мне еще и сморкаться вас учить?
— Но там тоже ответят только швейцары и охрана.
— Вытащи из постели какого-нибудь генерального директора, проклятие! Пусть подтвердит тебе, что у них есть инспектор по имени Арватис… да, Периклис Арватис. И некий Аристотелис Малидис… Нет, я не знаю, в какой он должности. Ну вот, молодец. Позвони мне, как только что-нибудь узнаешь.
Караманлис схватил свой бутерброд и принялся неохотно жевать его, время от времени запивая глотком минеральной воды. У него словно бы возникло предчувствие, что это странное происшествие может каким-то образом вывести его из затруднительного положения, в котором он находился. Проклятый проныра
