небо в решето превратили. В квартире Эдика было установлено прослушивающее устройство. Похититель звонил несколько раз, но место «стрелки» не назначал, как будто время тянул. В.очередной раз позвонил с мобильного и велел жене Эдика в течение пяти секунд выкинуть деньги в окно. Она, дура, и выкинула, а он тут как тут. Подобрал пакет и был таков. Пока эти менты безмозглые с седьмого этажа вниз мчались, он успел протаранить обе их машины и смылся. С моими денежками. Слушай…
Костя вдруг вскочил с пуфика и, засунув руки в карманы плаща, забегал взад-вперед.
— Ну конечно, как же я сразу не догадался, — он звонко хлопнул себя ладонью по лбу. — Это же наверняка все подстроено. И чеченец этот с руоповцами в доле, и Эдик, возможно, тоже…
— Чеченец?.. Какой чеченец? — спросила я сдавленным шепотом.
— Какой? — Костя недоуменно пожал плечами. — Бандит. Кличка «Койот». Он мне еще в 94-м… — Костя запнулся, поняв, что сболтнул лишнее.
— Ты знал его раньше?! — Мне показалось, что в комнате стало нестерпимо душно, видимо, количество сделанных мною сегодня открытий достигло критической отметки.
— Нет, то есть… это было давно. Я платил ему. Он был начинающим рэкетиром, я — начинающим бизнесменом. Потом он уехал в Чечню, может быть, еще куда-нибудь, я не знаю. Недавно он вернулся, явился ко мне в кабинет, как к себе домой, и похвалил за достигнутые успехи. И что ты думаешь?! Он возомнил себя творцом этих успехов и, как в старые времена, захотел получать процент!
— Ты отказался, и они похитили Эдика?
— Да. События развивались именно в такой последовательности.
— Но зачем ему твой охранник?
— Разве он не добился своего? На деньги-то в результате попал я. И это еще не все… — Костя поежился и виновато исподлобья посмотрел на меня. — Сегодня вечером мне позвонили и сказали, что, несмотря на то что этот Аслан ибн Койот временно в отъезде, недостатка в деловых партнерах у меня не будет. А срыв деловых соглашений чреват неприятными последствиями для моих близких — для тебя и детей. Они так и сказали. Извини…
Я выбралась из-под одеяла, краем глаза успев заметить в зеркале, что в этот эпохальный вечер я удивительно похожу на собственную бабушку с фотографии на ее пенсионном удостоверении.
— И что мы теперь будем делать? — спросила я Костю, с помощью местоимения «мы» добровольно возложив на себя часть ответственности за происходящее.
— Вот я и хотел с тобой посоветоваться. Руоповцам я больше не доверяю…
— Зря, — компетентно заявила я. — Вот им радость из-за твоих десяти тысячи баксов свои машины уродовать.
Костя пожал широкими плечами — его, похоже, мой аргумент не убедил.
— Я прошу тебя помочь, — он перевел дыхание. — Горы макулатуры уже исписала своими криминальными новостями, а семье помочь не в состоянии…
Просьба Кости закономерно переросла в упрек, еще бы, обращение за помощью к жене и так, наверное, потребовало от него героического усилия.
— А что, по-твоему, я могу сделать?
— Ну не знаю, переговори со своим любимчиком… Спозасранником, или как его там, с Обнорским, наконец.
— С Обнорским ты и сам можешь переговорить, а я, как тебе известно, с личными просьбами к нему не обращаюсь.
Дело в том, что как-то по весне случился у Обнорского роман с нашей Машкой. Роман был бурным, но непродолжительным. Обнорский быстро смекнул, что Машка — девка гонористая, отвязанная и хлопот с ней не оберешься. А вот ее перебесившаяся мамаша, имеющая к тому же за плечами многолетний опыт работы в сфере информации, вполне может сгодиться ему в его новом начинании. Обнорский давно вынашивал идею создания собственного независимого информационного агентства. Хотя говорить в наше время о независимости средств массовой информации — по меньшей мере некорректно. Так или иначе, я приняла предложение Андрея. Судьба на этот раз оказалась ко мне благосклонна: из двух зол она выбрала для меня меньшее — я стала сотрудницей Обнорского, избавившись от незавидной перспективы быть его тещей.
Из прихожей позвал телефон вялым, еле слышным дребезжанием.
— Твой? — удивленно спросил Костя и посмотрел на часы: было уже около часа ночи.
Действительно, это был мой мобильный, зарытый в недрах сумочки. Спеша на его нетерпеливые трели, я успела подумать, что в любом случае это не Северо-Западный GSM предупреждает меня в столь неурочный чае о приближении порога отключения.
— Здравствуй, Марина. Извини, если разбудил. Это Аслан, надеюсь, ты меня еще помнишь, — вкрадчиво сказала трубка, прильнув к моему уху.
Я прислонилась к платяному шкафу, предчувствуя, что порог отключения мое сознание может перейти и без предупреждения — под воздействием форс-мажорных обстоятельств.
— Добрый вечер, — бесцветным голосом ответила я.
— Я хочу встретиться, мне нужен твой совет. Как насчет завтрашнего дня?
— Да, — сказала я…
— Кто звонил? — спросил Костя.
— Да Валюшка Горностаева, — я беспечно махнула рукой, — совсем заработалась, на часы не смотрит.
Костя промолчал, хотя наверняка его посетила мысль — почему это Горностаевой вздумалось звонить мне на трубку, если она наизусть знает мой домашний телефон.
— Ну ты, блин, даешь, Агеева!
Валька — натура эмоциональная и импульсивная. Мой рассказ о поездке в Турцию она без конца перебивала возмущенными возгласами.
С Горностаевой мы познакомились в агентстве. С тех пор прошли уже два года, невероятно сдруживших нас. Мне всегда нравились рыжие, а Валька — прямо огненная, каких я давно не встречала в нашем сером дождливом городе. Глупость ее состоит в том, что яркие краски, которыми ее щедро одарила природа, она старается замаскировать унылыми, бесформенными одеждами. Во рту у нее неизменно дымится сигарета, а на наших коллективных сабантуях, которые частенько устраиваются в холостяцкой квартире Паганеля, она запросто может «перепить» любого мужика. По большому счету, кроме нее нет у меня близких подруг, которым могла бы я поплакаться на последствия случайной связи.
«Плач» мой Вальке довелось выслушать на следующее же утро после звонка Аслана.
— Что же тебя заставило, Агеева, с первым встречным… басурманом? — охала Валька, ревностная поборница православия.
— Не знаю, — кротко отвечала я, смущенная ее бурной реакцией, — наверное, тоска по трансцедентальному.
— Естественно, ты же о нем ни хрена не знала. Может, он наркотой приторговывал или девок в бордели поставлял.
— Ну, насчет девок — это вряд ли. Стал бы он в таком случае с теткой на пятом десятке шашни заводить.
— А может, и его тоже тоска по трансцедентальному замучила, — съязвила Валька.
— Может. Но не в этом суть. Вся штука в том, что сегодня в шесть я встречаюсь с ним на Казанской в ресторане «Европа». Мне нужна твоя помощь.
И я посвятила Горностаеву в подробности моего плана.
— Что, если нам отведать стерлядки? — спросил Аслан, не удостоив вниманием предложенное официантом меню.
— Ну давай… — разочарованно протянула я.
Про стерлядь я знала только то, что это рыба,
а в меню ресторана успела разглядеть, на мой взгляд, гораздо более соблазнительные блюда.
. — Она вареная? — с тоской спросила я у официанта.
— Очень вкусно, — шепнул он, прогнувшись в почтительном поклоне, — вы не пожалеете, царская рыба.
— Ты пока закусочки нам сообрази, — хозяйским тоном распоряжался Аслан, — всего по чуть-чуть,
