у меня и ума нету подойти посмотреть. Сейчас вот только сообразила, что надо было номерок-то записать! Эх, старость не радость! Голова-то уже не работает, что ты будешь делать!
– Ну, хорошо, зашел он к ней, вышел, а дальше что?
– А ничего больше. А что должно быть?
– Ну, сама Кругликова выходила?
– Да вроде нет. Как-то не замечали. Может, и в самом деле выходила. А может, и нет. Или вы думаете, что мы день-деньской следим, кто откуда выходит? – рассердилась женщина. – Делать нам больше нечего!
Это звучало так искренне, что Гуров даже и не пробовал возражать.
– Действительно, – сказал он. – Что я себе вообразил?! Да вы и без того нам здорово помогли. Жаль, что номерок машины не запомнили, а в остальном… Говорите, во сколько сегодня этот тип приходил?
– Рано приходил, часов в восемь, – ворчливо ответила пенсионерка. – Я как раз за молочком ходила в продовольственный. Так мы с ним чуть на крыльце не столкнулись, с этим, с мордастым-то. Ну, конечно, никаких здрасьте-пожалста друг другу не говорили. А вот как он с Кругликовой по домофону переговаривался, это я слышала. Она дома была.
– И что они друг другу сказали?
– Да практически ничего. «Это я» – и все дела. Нервно так сказал, сердито. А она ему: «Заходи». И дверь открыла. Вот и весь разговор.
– И как он выглядел? Опишите поподробнее.
– Ну, высокий такой, жилистый, морда какая-то кривая, нос набок, и вот тут шрам. На глазах черные очки. Брюки черные, рубашка бежевая и куртка такая под замшу, серенькая. И ходит вразвалочку, ключами вот эдак вертит…
– Ключами? – нахмурился Гуров. – Вы сами видели? И что за ключи? Не такие случайно?
Он достал из кармана и продемонстрировал женщинам брелок в форме черепа с короной. Они уставились на брелок с таким вниманием, словно Гуров показывал им захватывающий фокус. Но тем не менее никто эту броскую вещицу не признал. Женщины пожали плечами и с сожалением сказали:
– Эта гадость нам незнакомая. И без нее хватает.
Что они имели в виду, понять было сложно, да Гуров и не стал настаивать. Он вздохнул и убрал ключи в карман.
– Что выросло, то выросло, – сказал он. – Все сразу даже царь не получит. Спасибо, как говорится, и на этом, гражданки. Так мы с товарищами теперь пройдем ненадолго к вашей соседке, не возражаете?
– Теперь чего же возражать? – добродушно откликнулась маленькая пенсионерка. – Теперь нам известно, что вы за личности. Проходите, пожалуйста! Кругликова на четвертом этаже проживает.
– Это нам известно, – сказал Гуров.
Втроем они поднялись наверх, и Гуров позвонил в дверь квартиры. Никто на звонок не отреагировал, хотя, прислушавшись, Гуров различил, что из-за двери доносятся знакомые голоса дикторов РТР – в квартире работал телевизор. Он переглянулся с полковником Крячко.
– Не нравится мне это, Стас, – сказал Гуров. – На работу не вышла. На телефонные звонки не реагирует, на звонок в дверь тоже. А телевизор включен.
– Сейчас у многих телик сутками горит, – не слишком уверенно произнес Крячко. – С Запада пример берут.
– Может, и так, конечно, – покачал головой Гуров. – Только не нравится мне эта история. И гость этот. Ты заметил, какой нам дамочка портрет нарисовала? Я ведь не зря ей ключи показал…
– Кстати, насчет ключей, – Крячко прищурил один глаз и посмотрел на угрюмо помалкивающего Тимофея. – Мои, как всегда, со мной. Звони еще раз, а потом, если не откроют, можно будет прибегнуть к экстренному варианту. Тимофей прогуляется этажом выше, чтобы не брать грех на душу, а мы…
– Кончай трепаться! – сердито заметил Гуров. – Доведешь ты меня до нового обморока!
– Да я чего? – пробубнил Тимофей. – Я, если надо, отойду. Делайте, что хотите, и не берите ничего в голову – я могила.
Гуров пожал плечами и снова надавил на дверной звонок. Он не отпускал его, пока не устал палец. Результат был прежним.
– Ну, ладно, ввиду исключительных обстоятельств предлагаю все-таки осмотреть жилище гражданки Кругликовой, – заключил Гуров. – Действуй, Стас!
Крячко возился с замком всего несколько секунд. Его коллекция отмычек позволяла справляться с куда более сложными устройствами. Дежурной шуткой Стаса была угроза перейти в домушники, если его, не дай бог, уволят из органов.
– Ничего руками не трогать! – грозно предупредил Гуров Тимофея. – И вообще…
Что такое «вообще», он не расшифровывал, но Тимофей понял это как указание держаться в обозе и не высовываться.
Они вошли в квартиру и прикрыли за собой дверь. Крячко брался за дверные ручки исключительно через носовой платок, и Тимофей, чтобы избежать случайного касания, демонстративно сунул свои огромные кулаки в карманы.
В помещении тревога, охватившая Гурова, сделалась еще более ощутимой. Он быстро окинул взглядом прихожую и угол комнаты, который был виден из коридора. В комнате вещал телевизор. Больше никаких звуков оттуда не доносилось. Гуров видел только кресло и женский пестрый халат, брошенный на подлокотник. У порога вверх подошвой валялась домашняя тапочка из ярко-красной атласной материи. Эта тапочка Гурову особенно не понравилась.
Он на цыпочках приблизился к двери комнаты и тут услышал еще один звук – ровный шум водяной струи в ванной комнате. Воду было плохо слышно, потому что дверь в ванную была плотно закрыта. Гуров обернулся через плечо и показал Крячко пальцем на эту дверь. Стас озабоченно сдвинул брови. Если они вошли в тот момент, когда хозяйка принимала душ, то у них могли быть очень большие неприятности – это понимали оба.
Однако никаких других звуков из ванной комнаты не доносилось. Просто текла вода, и все.
Но Гуров опять вспомнил, что Кругликова не вышла сегодня на работу, а телефон ее не отвечает. На всякий случай он все же подождал еще немного, а потом решительно стукнул согнутым пальцем в дверь ванной.
– Есть кто-нибудь? – громко спросил он.
Ответа не было. Тем временем Крячко быстро заглянул на кухню и в комнату, вернулся, пожал плечами. Гуров распахнул дверь ванной.
– Вот черт! – с разочарованием в голосе сказал Крячко. – Так я и знал!
– Да уж! Попали, – констатировал Гуров. – На ровном месте и мордой об асфальт. Нужно было явиться сюда часа четыре назад. А еще лучше до прихода этого, с кривым носом.
Картина, представшая их глазам, была не для слабонервных. В пустой белой ванне в нелепой и страшной позе лежала совершенно обнаженная девушка. Ее можно было бы назвать красивой, если бы не разбитая в кровь голова и остановившийся взгляд. Она лежала лицом вверх, и слабая струя воды падала на ее разметавшиеся волосы, медленно смывая с них запекшуюся кровь. Кровью была испачкана стена над краном, смеситель и край ванны.
– Та-а-ак! – сказал Гуров, наклоняясь над трупом и зачем-то подставляя палец под струю воды. – Обрати внимание, Стас, трезвая и здоровая молодая женщина идет принимать душ, открывает ледяную воду, забирается непосредственно в ванну, поскальзывается, падает, ударяется головой о стену и умирает.
– Очень правдоподобно, – кивнул Крячко. – Но пусть лучше об этом первыми объявят эксперты.
– Значит, незаметно выходим! – заключил Гуров. – Быстро и незаметно. Еще не хватало, чтобы эти бабки уличили нас в проникновении.
Они поспешно покинули квартиру и закрыли за собой дверь. Кажется, их никто не видел.
– Значит, так! – переведя дух, распорядился Гуров. – Забирай Тимофея и дуй с ним подальше отсюда. Будто вас тут и не было. Потом свяжемся, когда нужно будет официально опознать убитую.
– Убитую?! – ахнул Тимофей.
– Помолчи! – оборвал его Гуров. – Ты вообще ничего не видел и не слышал. Полковник Крячко сводит
